Из цикла: Защищая прошлое - сражаемся за будущее
Симпатичный светловолосый мужчина лет сорока, среднего роста, с чеканным профилем и редкого цвета зелеными глазами, перебирал на столе тонкие папки с бумагами; иногда вставал из-за стола, и неторопливо, ходил по небольшой комнате, сосредоточенно над чем-то размышляя; во всех его движениях чувствовалась отменная командирская выправка, из-за чего безобидное канцелярское занятие казалось несколько неприемлемым для офицера.
Гауптман Карл Витке19 посмотрел в окно своего кабинета – погода радовала в последнее время. Но скоро придет конец погожим дням – бургомистр рассказывал: «В наших местах ориентируются по погоде Москвы, какая там, значит, такая же будет у нас через три дня».
- Странный прогноз, связывающий два города, расположенных в разных широтах, за тысячу километров друг от друга. Тем более бургомистр не знает, что вчера, 7 ноября, в Москве шел снег, - подумал он, вспоминая недавний разговор.
У Витке был радиоприемник, поэтому он вечерами слушал новости со своей далекой Родины. Представил, что будет, через пару дней, здесь, в небольшом шахтерском городке, когда завьюжит знаменитая русская зима. От одной только мысли о приближающейся непогоде, его пробил озноб. Он передернул плечами, поднялся, взял шинель и, накинув ее на плечи, вновь уселся на свое место, снова уткнувшись в техническую документацию, которая могла бы натолкнуть его на мысль – с чего же начинать восстановление шахт в этом городе.
Карл прибыл сюда несколько дней тому назад в качестве руководителя административно-хозяйственного управления, в подчинении которого находились шахты и профильные предприятия Дзержинского района вместе с оставшимся имуществом, и рабочими, не сумевшими или не успевшими эвакуироваться. Это военизированное учреждение входило в так называемый дирекцион № 9, являющийся одним из бесчисленных разделов «Восточного общества по эксплуатации угольных и металлургических предприятий». Правление общества, само собой разумеется, находилось в областном центре, переименованном в Юзовск. Хорошо спланированное восстановление советского Донбасса не оставляло сомнений – недалек тот день, когда отдастся приказ, чтобы все рабочие, служащие и прочие работники бывшего треста «Дзержинскуголь» приступили к работе.
По образованию Карл был механик. Благодаря учебе на специализированных курсах русского языка, и году, проведенному здесь, в середине 30-хх, в рамках военно-технического сотрудничества Германии и России, он может сносно объясняться на местном диалекте. Этот фактор оказался решающим при определении его дальнейшей судьбы, забросившей в тыл Восточного фронта. Участвуя в боевых действиях во Франции в 1940 году, получил пулевое ранение навылет, но жизненно важные органы задеты не были. После лечения и отпуска, возвратившемуся в свою часть, Витке было предложено вступить в НСДАП20. Вскоре он был принят в кандидаты, и его форму украсила соответствующая нашивка. И буквально следом пришло известие о награждении Карла Железным Крестом, что вызвало нездоровую зависть у одного из его боевых товарищей. По случаю высокой награды, орденоносец устроил скромную вечеринку, и основательно набравшись шнапса, шутя, изрек: «Бог подтвердит даже с закрытыми глазами: Карл – есть самое достойное имя для германца». Ничего крамольного вроде не сказал, но утром вызвали в отдел штаба, на дверь которого офицеры, проходящие мимо, старались не смотреть. Там потребовали объяснить, что он имел в виду, восхваляя Карла, и какого именно Карла. Дело в том, что это имя неожиданно оказалось утраченным для немцев после путча 1933 года. Встречалось оно все реже, и лишь в редком случае – в семье коммуниста давали его новорожденному. В ходе скорого следствия выяснилось – покойный отец Витке был другом Германа Раушнинга21. На допросе, среди череды вопросов, возник один довольно нелицеприятный, мол, почему при вступлении в партию, утаил столь объективный факт дружбы семейства Витке с врагом народа? Ответ Карла был прям и лаконичен:
- Знакомствами нашего рода никто не интересовался, но лично для меня, как и для всех моих родственников, любой враг Германии – враг вдвойне. Никто из нас, и отец, в том числе, не мог даже подозревать, что Раушнинг сможет оказаться предателем нации. Я никогда не забываю об этом, неся такой нелегкий груз в своей душе. Если мой проступок действительно так серьезен, тогда я готов его искупить в качестве рядового на Восточном фронте. В течение трех веков мужчины, носящие фамилию Витке, с честью защищали великую Германию!
Командование не дало ход скандалу, списав нечаянный разговор на качественный отечественный шнапс и радость от врученной награды; а, учитывая ратные заслуги, не стало наказывать, но ему пришлось все-таки поменять благоприятный климат Франции на захолустный город Дзержинск. Донбасс – уже неотделимая часть великого рейха. И теперь Витке во главе десятка младших чинов, техников горнорудного батальона, обязан с помощью, как в России говорят: кнута и пряника, заставить местное население добывать уголь. Чем быстрее они восстановят, правильнее – воскресят, здешние затопленные шахты, тем крепче будет броня немецких танков. Недавно, прибыв на новое место, их группа в первый день занималась своим обустройством, расположившись в большом четырехквартирном доме, в центре города, недалеко от комендатуры и городской управы. А все последующие дни, согласно распоряжениям Карла, делала полную инвентаризацию оборудования шахт, состояния компрессоров, подъездных путей, транспорта, и того громадного количества мелочей, без которых невозможно добыть ни одной тонны угля. Состояние шахт, после первого беглого осмотра, показалось совсем удручающим: часть жизненно важных объектов разрушены; в противоположность им, мастерские, пребывавшие в целости и сохранности, стояли, с настежь открытыми дверями; на лесных складах – шаром покати. Сегодня вечером ему на стол ляжет объективная информация, и тогда, возможно, скоро дзержинский уголь послужит победе Германии в этой войне.
Витке раскрыл папку с надписью «Kohlengrube Chigari22», и начал внимательно изучать ее содержимое. Прошло десять минут. Карл вздохнул: «Пора начинать», крутанул ручку военного полевого телефона, и, дождавшись ответа телефонистки, приказал соединить его с бургомистром.
- Здравствуйте, господин гауптман! Чем могу помочь?
- Разобравшись в документах, предоставленных вами, я понял, что шахта «Чигари» – самая неглубокая среди крупных шахт в районе. Так ли это?
- Так точно!
- Население полностью прошло регистрацию?
- Да. Благодаря полицейской управе, составлены отдельные списки всех коммунистов и евреев. Мы свою работу делаем добросовестно.
- Ими есть, кем заниматься. Меня, прежде всего, интересуют: шахтеры, компрессорщики, кузнецы и работники инженерно-технической службы. Сейчас мне нужно два-три человека, имеющих прямое отношение к «Чигари», «Чигарью», - Витке начал склонять труднопроизносимое слово, пытаясь правильно произнести, - «Чигарям».
- Да, господин гауптман, у меня как раз есть для вас три человека – очень подходящие кандидатуры. Они, одними из первых, пришли ко мне до объявления о регистрации, испытывая верноподданнические чувства к нашему фюреру…
На другом конце провода Витке недовольно поморщился. Ему была знакома история этого немца-колониста из близлежащего города со странным, режущим слух, названием Нью-Йорк. Прибыв к коменданту Дзержинска, майору Карлу Краусу с докладом о прибытии их группы и задачах поставленных перед ними, он, имеющий особые полномочия, ознакомился с личными делами, как бургомистра и полицмейстера23, так и остальных руководителей полицейских управ населенных пунктов района. От Витке не ускользнуло удивление, мелькнувшее в глазах коменданта, при упоминании своего имени. «Почетная ссылка. Карлы всей Германии соединяйтесь в Дзержинске, - с грустью подумал он, но эту тему не стал развивать. – Когда-нибудь потом, если только появится возможность для откровенной беседы».
- Они посчитают за счастье служить на любом месте, чтобы претворить в жизнь историческую миссию германского народа, предопределенной ему Провидением. Я считаю – мое положение позволяет просить вас об удовлетворении одной просьбы: выделить этих троих непримиримых борцов за «новый порядок» на их Родине, освобожденной от большевиков, среди общей массы наших верных помощников…
- Хорошо, если вы выступаете гарантом, - гауптман прервал адвокатскую речь словоохотливого градоначальника, - тогда мне необходимо уже сегодня ознакомиться с этими добровольцами.
- Господин гауптман, они давно готовы к встрече, и через пять минут будут у вас.
Но Витке, ранее уже давший команду своему шоферу готовить машину, возразил:
- Не стоит, я скоро подъеду.
Витке дал несколько указаний денщику, сел в машину и приказал шоферу ехать в управу. От дома, где расквартировался Карл со своей командой, до резиденции бургомистра было недалеко, около двухсот метров. Распорядившись двигаться не спеша, он рассматривал пустынные улицы центра города – город затаился, и люди без нужды не выходили из домов, присматриваясь к оккупантам. Никто не мог точно сказать, куда повернет русло жизни при «новом порядке», но во всех окрестных селах и хуторах старосты и начальники полиции уже позаботились, чтобы немцы вплотную занялись бывшими председателями сельсоветов и парторгами, которые вскоре были расстреляны. До города волна арестов еще пока не докатилась. Дзержинск ничем не отличался от сотен других оккупированных советских городов. Бросались в глаза, брошенные своими хозяевами, дома, казавшиеся Карлу неестественно унылыми громадными обелисками.
Машина повернула на перекрестке, и в поле зрения Витке попали четыре человека, ожидающие его. Завидев машину, они немедля выстроились в шеренгу. После общего приветствия прибывшего офицера, одетого в форму Вермахта, но с неизвестными знаками различия, бургомистр начал представлять своих протеже, как специалистов в горном деле.
- Сливин – бывший начальник участка на «Чигарях».
Карл вопросительно посмотрел на бывшего колониста, услышав новое склонение названия шахты, и, усвоив, попытался его запомнить. Представляемый горняк стоял по стойке «Смирно», не сводя глаз со своего будущего начальника, а бургомистр неправильно поняв гауптмана, начал торопливо объяснять, что на здешних шахтах толковый начальник участка может в любое время заменить директора. Но так как Сливин – беспартийный, поэтому у него отсутствовала перспектива продвижения по служебной лестнице.
Второго он представил, как бывшего петлюровца, десятника по фамилии Кольчевский. Но Витке почему-то больше заинтересовал третий... работник. Карл остановился напротив него. Тот щелкнул каблуками и замер. Было в нем такое что-то особенное, скрытное, но в тоже время оно выдавало его, разительно отличая от остальных. Стройный и подтянутый, он стоял, пытаясь блеснуть хорошей воинской выправкой. Не мигая, смотрел перед собой, будто никого не замечая своими жесткими глазами. В отличие от своих спутников, на левом рукаве он носил желто-голубую повязку, на шапке – значок в виде ромба таких же цветов, а на поясе – кобура с пистолетом. Бургомистр хотел представить последнего кандидата, но гауптман не разрешил этого сделать, подняв ладонь, мол, я сам.
- Фамилия?
- Задорожнюк.
- Возраст?
- Тридцать четыре года.
- В шахте сколько отработал?
- Три месяца.
Витке перевел взгляд на бургомистра:
- Что это такое? Сам хочешь под землей поработать?
- Никак нет, господин гауптман. Но Задорожнюк предан фюреру, и он любого коммуниста заставит работать так, как тот не работал на Советскую власть.
- Хорошо, но учтите – вы лично отвечаете за всех троих. Они должны будут организовывать работу, а я уже стану спрашивать со всех вас. Кстати, что означает эта повязка?
- Позвольте, господин гауптман, я объясню. Задорожнюк прислан к нам из Горловки, где находится областной провод ОУН Бандеры, для разъяснительной работы среди местного населения. И теперь украинские националисты являются неотъемлемой частью «нового порядка» на просторах бывшего СССР, - бургомистр достал носовой платок, вытер вспотевший, несмотря на не жаркий осенний день, лоб, и попросил разрешения удалиться.
- Да, свободен, - проводив взглядом утиную походку соплеменника, улыбнулся, и обратился к своим помощникам.
- Я хочу напомнить – чем скорее мы начнем добывать уголь, тем быстрее вы докажете верность нашему фюреру.
При упоминании фюрера, троица выкинула руки, приветствуя вождя.
- Вы будете иногда меня консультировать в некоторых вопросах, пока я не отдам шахту под ваше начало. Понятно?
- Так точно, - последовал нестройный ответ.
- Господин гауптман, разрешите поинтересоваться: вы – горняк? - Гуляев с живостью в голосе спросил, понимая, что именно сейчас перед ним раскрываются неограниченные возможности.
- Механик.
- Ясно.
- Что вам может быть ясно? - Витке усмехнулся и скептически посмотрел на него.
- Ясно то, что теперь мы сможем, не жалея сил, работать на благо великой Германии и ее фюрера Адольфа Гитлера.
Карл удовлетворенно кивнул головой.
- Похвально. Если вы будете так работать, как говорите, тогда я всех вас сделаю управляющими на предприятиях города. Но опять повторяю – все будет зависеть от личного вклада каждого в восстановление шахты, - на мгновение Витке запнулся, - этой, как ее?
- «Чигари», - услужливо подсказал Сливин.
- Да.
- Хайль Гитлер! - в унисон выкрикнула троица, и, выкинув руку в приветствии, застыла перед своим непосредственным начальником, словно музейные экспонаты.
- Хорошо, я вижу – вы готовы служить. Согласно информации, опуститься в шахту сейчас невозможно, потому что клеть оставлена на горизонте, а канат обрезан. Для того чтобы начать работы по извлечению клети, что необходимо сделать в первую очередь?
- Нужно проверить наличие газа, ведь главный вентилятор еще не восстановлен, и мы можем просто потерять людей.
- Каким способом?
- Господин гауптман, нам прибор нужен.
Витке вскинул брови в недоумении. Сливин торопливо начал объяснять:
- Для этих целей, т. е. замера концентраций метана применяется бензиновая лампа «Свет Шахтера».
- Кто из вас может ею пользоваться?
Сливин посмотрел на Кольчевского. Тот обреченно кивнул:
- Я умею, господин гауптман.
- Вот и хорошо. Сейчас я вам выпишу допуск на ведение работ на шахте, - Карл на мгновение запнулся, затем, медленно выговорив, - «Чигари», - продолжил, - потому, как на эту землю пришел порядок, и шахты уже охраняются местными полицейскими. Вы сегодня подготавливаете все необходимое для опуска на горизонт, а завтра должны быть здесь в 8:00. И запомните: любое отступление от моих распоряжений наказывается назначением на черную работу. Это в лучшем случае. Объяснять не стоит, чем чревато подобное взыскание.
- Так точно, - хором ответил будущий директорат. Затем Сливин обратился к офицеру:
- Нам транспорт какой-нибудь выдали бы, в смысле, подводу с конного двора.
Гауптман указал пальцем на окна кабинета бургомистра, где находится их средство передвижения, но, вспомнив его скользкую натуру, передумал, и, махнув рукой, приказал идти за ним.
Карл постучал в дверь, и, не дожидаясь ответа, на правах хозяина, бесцеремонно резко отворил ее. Довольное лицо, с застывшими узкими глазками, мгновенно изобразило подобострастную улыбку. Вскочив, бургомистр вытянул руку в приветствии, одновременно пытаясь придать себе вид бравого вояки. Подойдя к окну, Витке оценил удобный обзор с высоты второго этажа. В голову пришла странная мысль: «Хорошо отстреливаться», - затем он отмахнулся от нее, словно от наваждения, и, показывая, на помощников, стоящих за порогом в коридоре, приказал:
- Выдать им подводу. Лошадь, чтобы была – не кляча. Ясно?
- Так точно, господин гауптман!
- Развесить по городу объявления о том, что шахтерам и инженерам шахты «Чигари» в двухдневный срок вернуться на свои рабочие места. В случае явного саботажа – расстрел. Всем остальным работникам-угольщикам пройти повторную перерегистрацию в городской управе. Срок тот же. А также о приеме на работу всех желающих…
Распорядившись, ушел в комендатуру, где, взяв двух автоматчиков для сопровождения, отправился объезжать специалистов из своей группы, составляющих реальную картину технических возможностей разрушенных шахт.
Наступило девятое ноября. Витке вышел во двор дома. Нерадостное ноябрьское утро, окутало его легким туманом. На улицах стояла непривычная удивительная тишина. Иначе быть не могло – приняв под свое руководство город, комендант отдал приказ об уничтожении всех собак. В назначенный день, три-четыре часа стояла пальба по живым мишеням – полицейские набивали руку для борьбы с партизанами и прочими врагами великой Германии.