Из цикла: Защищая прошлое – сражаемся за будущее
Прав был великий немец Генрих Гейне
в 1820 году: «Это только прелюдия.
Там, где сжигают книги, в конце концов
начинают сжигать и людей».
Весна 45-го грустью и смертью заполнила улицы бывшего Вольного города Данцига (совр. Гданьск, Польша). Когда-то не знавшая поражений, армия Третьего рейха продолжала откатываться на Запад, оставляя после себя страшные шрамы войны. Возвращающиеся мирные жители с удивлением обнаружили «аллеи с виселицами», на которых эсэсовцы и полевая жандармерия вешали дезертиров. «Меня повесили за то, что я не верил в фюрера» – подобные таблички, «украшавшие» трупы, должны были усилить дух немецкого воина. Кое-где, на краю «аллеи», на фонарных столбах уже качались новые висельники – бывшие бравые жандармы, попавшие под горячую руку красноармейцам.
На протяжении многовековой истории, город несколько раз переходил из рук в руки, попеременно становясь, то немецким, то польским, то относительно свободным.
Много чего эта земля повидала… И крестоносцы-тевтонцы жгли её людей, и ясные паны слали на костёр своих непокорных хлопов, и мать-церковь огнём очищала души еретиков. Всяко бывало… Но на теле города невиданную раннее рану оставил просвещённый XX век… Ах, если бы могла Земля содрогнуться при виде любознательности своих учёных детей, и поглотить их!..
После освобождения Данцига 30 марта 1945 г., достоянием гласности стало очередное чудовищное открытие нацистских преступлений против человечества. В одном из корпусов Анатомического института изготавливалось мыло… из человеческих тел.
Слухи о производстве немцами мыла из трупов своих солдат появились ещё во время Первой мировой войны, благодаря публикации газеты The Times, сообщившей дикую шокирующую новость в апреле 1917 года. Что это было: пропаганда военного времени или утечка информации?
В 1925 г. британский премьер-министр заявил, что сообщение о мыловарении из доступного дешёвого материала всё-таки оказалось фальшивкой. С началом ВМВ, в Европе вновь поползли слухи о… немецкой прагматичности.
В Данциге начали функционировать различные комиссии, фиксируя злодеяния нацистов и разыскивая коллаборационистов, для которых должно было наступить справедливое возмездие.
Лейтенант польской госбезопасности Тувья Фридман1, вместе с пятью коллегами, в здании института обнаружил помещение, где происходил процесс переработки человеческих тел в мыло. Позже он описал страшную находку в своей автобиографической книге: «У нас было чувство, что мы побывали в аду. Одна комната была заполнена обнаженными трупами. Другая комната уставлена досками, на которых были натянуты кожи, снятые с многих людей. В другом конце здания мы нашли подробные записи и отчеты, медицинские и хирургические инструменты.
…Обнаружили печь, в которой немцы экспериментировали в изготовлении мыла, используя человеческий жир как сырье. Несколько брусков этого «мыла» лежали поблизости»2.
Вскоре компетентными органами был составлен подробный отчёт и отправлен в Москву.
«После того как Данциг был захвачен частями Красной Армии, была образована специальная комиссия, призванная исследовать характер деятельности этого института. Она обнаружила целое производство мыла и кожи «из тел граждан СССР, Польши и других стран, убитых в концентрационных лагерях».
Профессор Рудольф Мария Шпаннер и его заместитель, доктор Фольман, начали свои эксперименты ещё в 1943 году…
Во время осмотра помещений было выявлено сто сорок восемь человеческих тел, предназначенных для изготовления из них мыла. Из них сто двадцать шесть мужских, восемнадцать – женских и четыре – детских. Восемьдесят мужских тел и два женских нашли обезглавленными... Было найдено еще восемьдесят девять других тел… Оказалось, что большинство убитых привезли в институт из концентрационного лагеря Штутгоф, расположенного неподалеку от Данцига. Погибшие заключённые были люди различных национальностей, но большинство – поляки, русские и узбеки» (из донесения Шверника – Молотову, ГАРФ. - Ф. 9401. - Оп. 2. Д. 96. - Л. 255-261 /Бивор Энтони, Падение Берлина, 1945. Пер. с англ. Ю. Ф. Михайлова. – М.: ООО «Издательство ACT», 2004/).
Необычное дело получается с этим мылом. Отступая, немцы не сочли нужным уничтожить следы производства, и даже не предприняли попытку взорвать или заминировать здание лаборатории, как, допустим, они поступали в Донбассе, и на остальной части СССР; они будто бы специально оставили улики.
На Нюрнбергском процессе изготовление мыла из человеческих трупов не было признано преступлением против человечества, что само по себе выглядит более чем странно.
И только в 2006 году, при помощи современных технологий, в Варшавском Сельскохозяйственном институте было проведено официальное исследование именно того злосчастного мыла, фигурировавшего в Нюрнбергском процессе. Анализ указал на присутствие человеческого жира в его составе.
Казалось, поставлена точка в раскрытии нацистского преступления. И тем, кто занимался этим долгим мучительным вопросом, можно спокойно вздохнуть – справедливость восторжествовала, правда, наказывать всё равно уже некого – время успело прибрать всех участников «мыльного дела».
Да, давно всё это произошло. Сегодня там, на Западе, слышны призывы к политкорректности и толерантности. Политики говорят: «Сколько можно вспоминать ужасы войны, ведь прошло много лет с начала войны, а европейцы давно изменились?..».
Спору нет, и немцы, и остальные европейцы изменились, но только, когда дело касается их чести, или им, ради известной выгоды, удобно на время притушить мифы о восточных варварах. Можно согласиться, что многое в современном мире переменилось … И безвозвратно время уходит, и некоторые нации преобразились, и человеческая память начинает притупляться.
У автора, при прикосновении к материалу о… мыле, появилась необычная точка зрения на события, произошедшие до и после освобождения Данцига. Он начал выстраивать версию, и, по всей вероятности, она вполне может вписаться в логические рамки.
Профессору Шпаннеру помогал доктор Фольман. Странное звучание для немецкой фамилии. Не здесь ли собака зарыта?
В немецкой транскрипции окончание фамилии должно оканчиваться на «манн», то есть если бы Фольман был истинным арийцем, то его фамилия оканчивалась бы на «манн».
Следователи в донесении на имя Молотова ошибиться не могли, просто не имели права. И английский писатель Э. Бивор, работая в российских архивах с переводчицей, не мог так грубо промахнуться. Здесь более подходит цепочка: Фольман – Фридман (будущий помощник знаменитого охотника за нацистами Симона Визенталя), и, возможно, именно он сыграл определённую роль в этой таинственной истории.
Почему: таинственной?
Помимо двух главных мыловаров, были ещё многочисленные непосредственные участники преступлений. Но дальнейший ход этого дела выглядит ещё удивительнее: ни профессор Шпаннер, ни его помощники не испили горькую чашу наказания за свою чудовищную работу, т. е. никто из них не преследовался.
В советском донесении прозвучал Фольман; в более поздних, но уже отталкивающихся от документов Нюрнбергского процесса – Фольмана неожиданно заменяет эсесовский офицер Вольман.
Похоже, Мазура Зигмунда Юзефовича, главного свидетеля по делу о данцигском мыле, не пришлось долго обрабатывать, чтобы таинственный незнакомец Фольман сначала превратился в эсэсовского офицера Вольмана, который позже оказался не Вольманом, а чехом по фамилии Козлик. Странное перевоплощение Вольмана в Козлика стало возможным тоже благодаря тому же Мазуру.
Мазур, молодой поляк, занимал должность препаратора в Данцигском анатомическом институте. Работа с трупами явно не пошла ему на пользу, если в январе 1944 года, когда РККА громила немцев, он взял немецкое подданство. Выходит, у него точно начались психические отклонения. Будучи на месте Зигмунда Мазура, любой человек, пребывая в здравом уме и работая рядом с эсэсовцами, не будет посторонним людям (в том числе и пленным британцам) рассказывать, что он был членом подпольного движения в Польше, а в качестве доказательства будет настойчиво предъявлять какое-то письмо.
Вместо того чтобы Мазуру оказать психиатрическую помощь, его записали в свидетели, на чьи показания опирался Лев Смирнов, помощник Р. А. Руденко, главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе.
Уж если Г. Герингу, несмотря на охрану, «предоставили» возможность уйти самостоятельно из жизни, то, что стоило заинтересованным лицам заставить поляка изменить Фольмана на Вольмана?
Протокол допроса свидетеля З. Ю. Мазура от 28 мая 1945 года в г. Данциг проводили военный прокурор тыла 2-го Белорусского фронта подполковник юстиции Гейтман и военный следователь военной прокуратуры 2-го Белорусского фронта майор юстиции Каденский.
Странные такие русские фамилии у следователей…
А то, что из шести помощников Романа Руденко, трое (Лев Смирнов, Лев Шейнин, Марк Рагинский) явно одной крови со следователем Гейтманом – этот факт не наводит на мысль о некоем соглашении, или сговоре в рядах НКГБ-МГБ СССР; или нужно брать ещё выше?
Не много ли, нестыковочных узлов в этом деле? Ведь, если некто посмел допустить ошибку в сообщении советскому правительству, то понятно, где он мог вскоре оказаться бы! Даже за меньший промах люди отправлялись восстанавливать народное хозяйство, правда, на сибирские лесоразработки, или на колымские золотые прииски.
Зачем вообще данное злодеяние всплывало на Нюрнбергском процессе, если его не собирались ставить в один ряд с другими преступлениями против человечества?
Если мыло существовало, то следствие могло бы подыскать иных свидетелей, а не «мутного» поляка и двух пленных британцев, которых на любом другом процессе (преследующем настоящую, а не ложную цель) прокурор даже не рискнул бы выставить в качестве свидетелей на перекрёстный допрос. Но мыло-то было! Выходит, следствие должно было судебный процесс направить по неверному следу…
В трудах Бориса Унбегауна3 объяснено, как различить немецкие и еврейские фамилии.
Двойная буква «н» у немецких фамилий, и одна – у фамилий на идиш – это одно из таких характерных отличий.
В идиш: человек – «man», с одной «n», а не «mann» как у немцев. Поэтому евреи с фамилиями на «манн» – это исключение, а не правило. А вот немцы с фамилией, оканчивающейся на «ман», вряд ли вообще встречаются. Но… Но, помимо вышеперечисленных правил правописания фамилий, оканчивающихся на «ман», существуют правила транслитерации иностранных фамилий на русский язык, в частности, немецких. В соответствии с этими правилами в немецких фамилиях на «манн» (нем. – mann) удвоенное «нн» передаётся одним «н».
Правила правилами, но (автору) неизвестно: в то время существовала ли словарная фиксация перевода немецких фамилий? С другой стороны, известный немецкий писатель Томас Манн (1875-1955) умер через 10 лет после описываемых событий; его фамилия не предавалась… вивисекции (иных слов не находишь, когда фамилию ещё здравствующего человека начинают склонять, насиловать и обрезать по-живому, что, собственно, и сделали с автором в его стране!).
Яркий пример тематического исключения из существующих правил: во всех российских центральных газетах фамилии немецких футболистов с данным окончанием (двойное «нн») печатались без изменений; Ф. Бауманн, Й. Леманн, Д. Хаманн – игроки сборной Германии в играх чемпионата мира 2006 года, и тренер сборной Ю. Клинсманн.
В статье «Мыло из человеческого жира» (Википедия4) Фольман-Вольман вообще не упоминается, то есть материал об одном из главных помощников профессора Р. Шпаннера настойчиво вымывается из этой истории. Если фамилия одной из важнейших фигур – изготовителей человеческого мыла, упорно скрывается, выходит, «объект» действительно существовал, но данный факт не имеет права на огласку, потому как не может вписаться в современную концепцию страданий евреев во ВМВ.
Несколько позже о Вольмане в своём сборнике варшавских рассказов о жертвах оккупации («Медальоны», 1946) упоминает Софья Налковская5, входившая в состав комиссии по изучению нацистских преступлений. По горячим следам (весна-лето, 1945) она ярко и впечатляюще описала увиденные следы преступлений, обнаруженные на территории Анатомического института: «Дальше опять шли бассейны с мертвецами, а за ними опять большие чаны, и в них разрезанные пополам, изрубленные на части человеческие тела, с которых сняли кожу. Женские трупы лежали в отдельном бассейне, их было немного…
Вместе с коллегами Шпаннера, из подвала мы направились в красный домик и там, на остывшей топке, увидели огромный котел, наполненный жидким месивом. Один из присутствующих, должно быть, уже бывавший здесь прежде, поднял крышку и кочергой вытащил из котла вываренный человеческий торс со снятой кожей, с него стекала жидкость…
Мы увидели также ящик с аккуратными стопками тонких пластов отделенной от жира человеческой кожи. На полке – банки с каустиком, сбоку – вмонтированный в стену котел, и большая печь – в ней сжигали кости и прочие отходы…
И, наконец, на высоком столе – куски мыла, белесого и шершавого, и несколько металлических формочек тоже со следами засохшего мыла…».
Автор, одолев труд С. Налковской, представил перед собой гигантскую институтскую мыловарню, начиненную специальными машинами для потрошения и хитроумными приспособлениями для аккуратного снимания кожи, вывинчивания позвонков, выдёргивания рёбер, замысловатыми агрегатами для нарезки соломки... «Пройдясь» вместе с членами комиссии по немецкому Аду XX века, также отмечаешь подчёркнутый порядок, царящий в домике: бритые головы аккуратно сложены в одном месте, очищенная кожа – в другом, ноги – в одном чане, отварные торсы – в другом; в глаза бросается (первый в мире) рецепт изготовления хозяйственного мыла из… из человека разумного.
Alles fur Deutschland (Всё для Германии)!
Deutschland превыше всего!
Триумф европейской цивилизации: человеческое тело омывается мылом, изготовленным из человеческой плоти…
Герой «Божественной комедии» в Аду не увидел и малой части того, что пришлось лицезреть комиссии…
Мёртвый Интернационал, словно бессознательно участвовал в спектакле ужасов – в назидание живым: помните о нас, хотя бы для того, чтобы не оказаться на нашем месте!
Работы упомянутых немецких учёных мужей в этом новом направлении велись явно с официального разрешения властей, что подтверждается высоким рангом визитёров, неоднократно посещавших упомянутый институт. Это были: министр образования Бернхард Руст, министр здравоохранения Леонардо Конти и гауляйтер Данцига Альберт Фёрстер. Однажды высоких гостей принимал, специально приехавший, ректор Медицинской академии профессор Гроссман. Такой типичный немецкий профессор… Гроссман. Не правда ли, типичный?
Видимо причина витиеватости истории с человеческим мылом кроется именно в Фольмане-Вольмане. Ведь если после польского анализа продолжать распутывать этот мыльный клубок, то можно возвратиться к первоначальной версии о Фольмане, и тогда какой шум поднимут ревизионисты, получив в руки мощное «оружие» в виде еврея, изготавливавшего мыло из «поляков, русских и узбеков». А потом обратят внимание ещё на одного «немца», по фамилии Боркман, собиравшего жир с человеческих трупов.
Со слов свидетелей доктор Вольман был удивительно похож на Гитлера, а это уже вообще два козырных туза в колоде противников Холокоста.
Не стоит в каждом немце видеть еврея, принимавшего участие в эксперименте по изготовлению мыла из человеческих трупов. Это не прихоть автора, и он не призывает к подобной посредственности, но в этом деле, действительно, слишком много тёмных пятен…
Пусть Боркман остаётся простым немцем, работавшим с трупами по принуждению, а Гроссман – типичным немецким профессором; перевод – есть перевод, и от азов, или классики перевода немецких фамилий на русский язык никуда не денешься, да и без практики нечего противопоставить, чтобы немца Вольмана превратить, или обратно обратить, в еврея Фольмана. Нельзя так прямо сказать, что хочется миру явить сенсацию, но зацепило; проснувшаяся исследовательская жилка давно почувствовала прокурорский подвох из грозных сороковых, этакий сговор типичных российских и прочих следователей…
Кроме протокола допроса З. Мазура, на Нюрнбергском процессе были зачитаны показания ещё двух свидетелей – бывших военнопленных британцев: Д. Г. Виттона и В. А. Нили. Ничего нового к имеющимся сведениям они не добавили. Но совсем, казалось, незаметный штрих из протокола допроса заставляет по-иному воспринимать типичные немецкие фамилии. Оба британца упоминают ефрейтора охранного батальона, по кличке «Wonky», из-за косого глаза; немца звали Адольф Хоманн.
Хоманн?
Настоящий немец! С двойной «н»! В сборнике материалов Нюрнбергского процесса, в документе (!), безо всякой словарной фиксации перевода, безо всяких умудрённых (современных) правил транслитерации иностранных фамилий записаны фамилии бриттов, русских и типичных русских, немцев и типичных немцев, и остальных действующих лиц: просто Хоманн, просто Смирнов, просто Мазур, просто Гроссман, просто Вольман…
Сегодня история пока ещё молчит по поводу Фольмана-Вольмана, но, быть может, когда-нибудь всплывёт факт, что он получил надёжный документ, за подписью вождя, в котором партайгеноссе удостоверял арийство очередного нужного еврея: «Я, Адольф Гитлер, фюрер немецкой нации, настоящим подтверждаю, что… Ф. является особой немецкой крови». Если Адольф Эйхман, стопроцентный еврей, курировал иммиграционные вопросы соплеменников в Германии, то почему нельзя допустить, что Фольману поручили присматривать за новой отраслью промышленности, кстати, перспективной, в виду дешевизны материала.
Непонятно, почему З. Мазур, единственный из всех свидетелей, был заключён в тюрьму, где в июле 1945 года умер. И это через несколько недель после дачи показаний по «мыльному делу»? Официальная причина смерти: тиф. Лёгкая потеря свидетеля, накануне процесса, не может, не давать пищу для размышлений…
После войны Джон Генри Виттон эмигрировал, куда – неизвестно. Уильям Андерсон Нили, разбогатев, жил в Шотландии; за всю жизнь не дал ни одного интервью, несмотря на многочисленные попытки журналистов узнать что-нибудь новенькое из истории о человеческом мыле.