Тайна Катынского расстрела: доказательства, разгадка

[ZHAN]

Ценцяла вообще не упоминает показания д-ра Франтишека Гаека! В её книге нет даже его имени. Меж тем, Гаек, член германской комиссии, опубликовал книгу с критикой «Официального материала»:

Frantis̆ek Haìjek Důkazy Katynskeì [Катынские доказательства]. [Прага], [Ассоциация чешских фармацевтов], [1946]. 138

Основные положения своей книги (1946) Гаек повторил в более краткой форме в интервью чешской газете «Лидова демокрацие» 9 марта 1952 года, где он раскритиковал материалы слушания Комиссии Мэддена в Конгрессе США. 12 марта 1952 года статью перепечатала советская газета «Правда». [В русском переводе статья опубликована в: Военно-исторический журнал. 1991. № 8.]


Критику Гаеком германского «Официального материала» можно охарактеризовать как поистине «разгромную». Однако и Ценцяла, и Сэнфорд уклоняются от её обсуждения, равно как от показаний Маркова. Ни книга Гаека, ни его интервью до сих пор не опубликованы в английском переводе.

В некоторых источниках говорится, будто Гаека арестовали советские власти и принудили его написать книгу против германского «Официального материала». Автору не удалось найти доказательств истинности таких утверждений. Как очевидно, Гаек хранил на сей счёт молчание, ибо в противном случае чешские писатели-антикоммунисты обязательно написали бы о чём-то подобном. Зато Гаек признался, что действовал из страха перед нацистами как в самой Катыни, так и после возвращения в оккупированную гитлеровцами Чехословакию.

Вот несколько отрывков из книги Гаека и его статьи 1952 года, из коих видно, какой серьёзный удар они наносят по «официальной» версии Катыни:

Возможно, кто-то будет возражать против этой идеи с тем, что я могу находиться под влиянием чувства благодарности к русским, освободившим наш народ и поэтому не могу высказываться иначе. Я, однако, преследую цель, чтобы историк, которому хотелось бы заниматься катынским вопросом, имел задокументированные аргументы, которые я приведу. Если бы я молчал, то может показаться, что я с немцами согласен и настаиваю на своей подписи [под протоколом экспертов в германском «Официальном материале»], т.е. на том, что польские офицеры были казнены весной 1940 года.
<…>
В показаниях этого свидетеля [Сильвестрова] много противоречий. Другие свидетели показывали, что лесок был обнесён ограждением из колючей проволоки высотой 2 м, охранялся вооружённой охраной, и никому нельзя было его посещать. Этот свидетель утверждает, что в окрестностях дачи в означенные дни запрещалось собирать грибы. Также маловероятно, что с расстояния в 50 м вечером или ночью он мог различить типично еврейские лица.
<…>
Странно, что немецкая администрация, хотя и приложила к делу столько усилий, не отыскала тех 10 польских рабочих, которые летом 1942 года первыми нашли могилы, и не спросила их, от кого они узнали о могилах и почему в таком случае не сообщили о находке немецким органам. Ведь у польских рабочих не было причин утаивать это дело.

6. Доказательство 5-летних сосенок.

В качестве доказательства немцы указывают также на молодые 5-летние сосенки, рассаженные на насыпанных холмиках. Сами мы их не видели, ибо могилы уже были открыты, нам показали только одну из сосен… Было установлено, что ей не менее 5 лет и что на срезе ближе к середине видна едва заметная тёмная полоса. Вызванный главный лесничий фон Герф заявил, что такая тёмная полоса возникает, если что-то останавливает рост дерева, например, пересадка, и предположил, что сосна пересажена 3 года назад. Однако сам он признался, что сосны слаборазвиты, растут в тени больших деревьев, так что появление полосы могло стать результатом других влияний, а не только следствием пересадки.

[О дневнике Адама Сольского]

Этот дневник я сам не видел. Его последняя, описанная выше, страница была опубликована в “Белой книге”. 140 Он довольно подозрителен своим содержанием и находится в противоречии с показаниями свидетелей и другими обстоятельствами. 9/4-го говорит о том, что пришли в лес в 8:30 утра, хотя, по показаниям свидетеля Сильвестрова, их отвозили в лес вечером и ночью. Подозрительно то, что дневник имели возможность вести, так сказать, до последнего мгновения перед казнью. Не проставлен год – только день и месяц. Одна дата стоит дважды, несмотря даже на то, что в дневник обычно пишут вечером о событиях прошедшего дня. Также отсутствует доказательство, что он написан собственной рукой автора.
<…>
И если даже предположим, что из-за меньшего содержания кислорода процесс оксидации был в катынских трупах замедлен, нельзя все же согласиться с тем, что они могли лежать в могилах 3 года. Состояние трупов говорит скорее о том, что они находились там несколько месяцев или, принимая во внимание меньшее содержание кислорода из воздуха и вялый процесс тления (оксидации), что они там лежали самое большее 1,5 года.
<…>
Адипоцирование – это превращение мягких частей тела в особенную светло-серую, липкую, однородную массу, источающую сильное зловоние, которая на воздухе засыхает и превращается в белое, но уже не пахнущее, удивительно легкое вещество…

Уровень адипоцирования тоже показывает, что трупы лежали в могиле приблизительно 1,5 года… Анализ одежды, её металлических деталей и сигарет тоже говорит против того, чтобы трупы могли лежать в земле 3 года.

Одновременно Гаек отверг идею д-ра Оршоша о «псевдо-каллусе», якобы доказывающую, что трупы находились в земле, как минимум, три года:

Проф. Оршош 141 из Будапешта обратил внимание на то, что в черепе одного из трупов он обнаружил на поверхности мозговой массы твёрдое, как бы известковое, отложение, которое в соответствии с его опытом наблюдается только после 3 лет нахождения трупа в могиле…

Это, однако, случается не только по истечении трёх лет, но иногда и гораздо раньше, т.к. всё зависит от количества и концентрации кислот, которые вызывают декальцинирование и размягчение костей, причём концентрация кислот бывает различна. Проф. Оршош осмотрел ряд черепов, но только у одного из них обнаружил подобные изменения, и к тому же, в незначительной степени. В остальных же черепах этого не было.

Гаек засвидетельствовал: его истинное мнение подверглось цензуре.

После моего возвращения и официальной публикации Катынского протокола, ко мне обратились редакторы издававшихся в то время ежедневников “Поледни лист” и “Вечерни ческе слово”. Они объясняли, что получили указание взять у меня интервью и что мои ответы будут опубликованы во всех ежедневных газетах. Я ответил на их вопросы и рассказал правду о том, что видел и слышал в Катыни, однако на следующий день я был очень огорчён, когда прочёл нечто совершенно иное, и что мне приписывались высказывания, которые мне совершенно не принадлежали и принадлежать не могли…

Несколько дней спустя начальник печати т.н. “Протектората” Вольфрам фон Волмар потребовал от меня, чтобы я сделал доклад о своём Катынском опыте для представителей печати в “Пресс-клубе”. Я так и сделал, однако опять же объективно, и по окончании доклада вышеупомянутых редакторов я упрекнул за манеру изложения, что недавно заявило Чешское информационное бюро (см. газету “Праце” от 11 июля 1945 года). Я тогда подчеркнул, что врач не должен обсуждать вину или невиновность обвиняемых, но обязан предоставить объективную экспертизу, относящуюся к области медицины. Редакторы ссылались на цензуру.

Гаека принудили подписать германский отчёт.

На третий вопрос, почему я подписал Катынский протокол, я ответил:

«Каждому из нас было ясно, что если бы мы не подписали протокол, который составили проф. Бутц из Бреслау и проф. Оршош из Будапешта, то наш самолёт ни в коем случае не вернулся бы».

В своей статье 1952 года Гаек добавил: когда, ссылаясь на болезнь, он пытался-было отказаться от поездки в Катынь, Министерство внутренних дел «Протектората Богемии и Моравии», марионеточного государства под гитлеровской оккупацией, пригрозило ему обвинениями в «саботаже» и отправкой в концентрационный лагерь.

Ещё Гаек указал, что ряд медицинских экспертов, вызванных нацистами в Катынь, плохо владели немецким языком Проф. Бутц написал отчёт по-немецки, прочитал его вслух, а остальные учёные его подписали.

[ZHAN]

Польские наблюдатели в Катыни, которые отказались от своих показаний

Одной фразой своей книги Сэнфорд замечает, что члены польской делегаций в Катыни д-р Адам Шебеста и д-р Эдмунд Зейфрид после войны отказались от своих показаний. (p.206).

За сотрудничество Зейфрида с оккупантами послевоенное прокоммунистическое правительство взяло его под стражу. В статье Станислава Янковского о Зейфриде, на которую ссылается Ценцяла, говорится, что по просьбе нацистов тот сделал какое-то заявление:

Эдмунд Зейфрид признается, что перед тем, как покинуть место эксгумации, участники делегации “по просьбе немцев поделились своими впечатлениями…”

[Jankowski Stanisław M. Pod Specjalnym Nadzorem, przy Drzwiach Zamknętych: Wyroki Sądowe w PRL za Ujawnienie Prawdy o Zbrodni Katyńskiej. («Под специальным надзором и за закрытыми дверями: судебные приговоры в ПНР за разглашение правды о катынском преступлении».) // В: Marek Tarczyński, ed. Zbrodnia Katyńska: Polskie Śledztwo. («Катынское преступление: польское расследование».) // Zeszyty Katyńskie, no. 20 (Warszawa, 2005), p.106 n. 44.]

4-м томе слушаний Комиссии Мэддена помещён документ польских подпольщиков, где говорится следующее:

Зейфрид, осмотрев могилы с разрешения немцев, произнёс речь, содержание которой подтверждено другим делегатом: “Я призываю вас, господа, снять шляпы, склонить головы и отдать дань уважения этим героям, которые отдали свои жизни за то, чтобы Польша могла жить”. Немцы отдали честь. Всё происходящее было заснято на киноплёнку, сфотографировано и зафиксировано в звукозаписи. Участники выразили своё мнение * * * выполнялась также звукозапись.

(Madden, Vol. 4, p. 717; подтверждено на с. 846. Три звёдочки (* * *) стоят в оригинале).

Ни Ценцяла, ни Сэнфорд не дают ссылок на то, где можно познакомиться с опровержением Зейфрида. Было бы интересно прочитать, что именно Зейфрид сказал или сообщил как в 1943 году, так и в своём опровержении, написанном примерно в 1945 году.

В 1948 году Зейфрид, по-видимому, отбывал тюремное заключение. Мы не знаем, стала ли его роль в катынском деле единственным обвинением или ему инкриминировали ещё и другие эпизоды сотрудничества с гитлеровской Германией. Зато известно, что польские делегации, побывавшие в Катыни по приглашению гитлеровцев в апреле 1943 года, – по сравнению с нацистами – не располагали бóльшим числом доказательств советской вины. Как мы видели, даже спустя несколько месяцев после публикации «Официального материала», гитлеровцы какие-то дополнительными доказательствами тоже не обладали.

Сэнфорд любезно указывает на опровержение д-ра Шебесты (p.152 n.56). Но он утверждает, будто Шебесту «принудили отказаться от своих показаний времён войны». Тем не менее, Сэнфорд не приводит никаких доказательств в пользу такого «принуждения». Он лишь ссылается на интервью Шебесты польской коммунистической газете «Трибуна люду» от 20 марта 1952 года, имеющееся и в нашем распоряжении. В нём Шебеста признался, что нацисты, очевидно, потребовали от польских чиновников нанести визит в Катынь и инсценировали его как пропагандистский трюк.

Шебеста утверждал, что немецкие власти отправили его прямо в аэропорт, не позволив даже попрощаться с женой. Он заявил, что их группу постоянно сопровождали какие-то немцы, она всегда находилась под охраной и вообще не имела свободы действий. Фактически же, он признался, что в Катыни они пробыли всего один час! Нацисты постоянно твердили им, что только советские власти могли совершить столь ужасное преступление. Шебесте показалось особенно нелепым то, как сами гитлеровцы твердили ему, что нацисты не способны на такие массовые убийства!

Он рассказывает, как германский врач из их сопровождения сообщил, что калибр гильз, найденных в Катыни, совпадает с тем, какой использовался в СССР.

Сопровождавший нас немецкий врач показывал различные простреленные черепа, объясняя, что калибр оружия соответствует тому, что используется в СССР.

Перед нами доказательство первоначальных нацистских планов объявить, что для расстрела польских военнопленных в Катыни использовалось советское оружие. Шебеста и другие члены польской делегации побывали там в начале апреля. И только в конце того же месяца нацисты решили, что им придётся признать: найденные в Катыни гильзы – германского производства.

Геббельс опасался: германские гильзы в катынских могилах способны убедить союзников в том, что казни совершены нацистами. Но Геббельс ошибся! Вопрос о происхождении гильз беспечно обошли молчанием все, кто жаждал взвалить вину за Катынский расстрел на Советский Союз, начиная с польского правительства в изгнании. Геббельс явно недооценил антикоммунистическое рвение союзников.

Вместе с другими свидетелями Шебеста пришёл к убеждению: трупы и другие материалы из могил сохранились слишком хорошо, чтобы считать их погребёнными три года назад, т.е. в 1940 году. Замечания Шебесты об останках тел схожи с замечаниями Маркова и Гаека.

Ценцяла и Сэнфорд блефуют – а попросту лгут – о Зейфриде и Шебесте. «Принуждали» ли Зейфрида и Шебесту германские или советские власти к каким-либо заявлениям? Вызваны ли их отказы от показаний давлением со стороны нацистов или коммунистов? Или признания даны ими добровольно по их внутреннему убеждению? Объективное расследование могло бы выявить и проанализировать все привходящие обстоятельства чтобы определить, соответствуют ли истине хоть какие-то из сделанных ими заявлений, а если нет, честно признаться в этом. Но ни Сэнфорд, ни Ценцяла так не поступили.

[ZHAN]

Подполковник Генри Филлимор, секретарь Британского комитета по военным преступлениям в Нюрнберге, подготовил депешу на имя Патрика Дина, юрисконсульта Форин офис. Документ доступен в Интернете.

Как Ценцяла, так и Сэнфорд записку Филлимора от 6 июля 1946 года обходят молчанием. Подобное небрежение, вероятно, связано с умозаключением Филлимора, что советское дело, представленное в Нюрнберге, внушает уверенность в его убедительности, особенно в изложении проф. В.И. Прозоровского из Комиссии Бурденко:

Третьим свидетелем стал главный судмедэксперт советского расследования [Прозоровский]. Несомненно, он – самый полезный свидетель, давший показания о том, что лично эксгумировал около 5000 тел в Киеве, Харькове, Смоленске и других местах. Он очень подробно рассказал о состоянии тел и о скрупулёзно проделанном расследовании. Его комиссия произвела тщательное вскрытие 925 тел, только трое из которых, по-видимому, формально обследовались ранее. Он объяснил состояние одежды, которая обыскивалась, и подробно рассказал о нескольких найденных документах. Сюда вошли квитанции, датированные апрелем и маем 1941 года, и письмо жены в Советский Красный Крест с почтовым штемпелем Варшавы и Москвы, проставленным в сентябре 1940 года, а также почтовым штемпелем Тарнопольского почтового отделения от 13 ноября 1940 года. Он лично обнаружил письмо, датированное 20 июня [1941 года] [Речь идёт о Станиславе Кучинском]. Владение подробностями документов у него было всеобъемлющим, а сами свидетельства представлены быстро и уверенно, но, очевидно, без вызубренной зауми. Он продолжил разбираться с гильзами, найденными в могилах, калибр которых, по признанию германских свидетелей, совпадал с калибром германских пистолетов и на которых, как он отмечал, стояла маркировка германской фирмы GECO. Эти доказательства были значительно усилены, представленным американцами трофейным документом – телеграммой чиновника генерал-губернаторства, датированной маем 1943 года и направленной по адресу польской штаб-квартиры подсудимого [Ганса] Франка [т.е. генерал-губернатора], в которой говорится, что члены Польского Красного Креста, посетившие Катынь по приглашению немцев, очень обеспокоены обнаружением гильз с маркировкой GECO, хорошо известной германской фирмы. Особенно убедительна связь между этим документом, показывающим германские гильзы, найденные в могилах в мае 1943 года поляками, и находками советской комиссией, сделанными годом позже – в январе 1944 года. Далее он назвал причины, почему тела не могли быть захоронены ещё в 1940 году, и в заключение сравнил метод убийства со многими другими случаями, которые он лично расследовал, когда деяния нацистов не оспариваются. В целом, доказательства – хотя, конечно, не неоспоримые – говорят в пользу советского дела, и германский доклад в значительной степени дискредитирован, а его доказательства маловыразительны.

Сэнфорд:

Самый важный свидетель советской стороны – доктор Марков, болгарский член международной комиссии, согласился со всеми наводящими вопросами прокурора Смирнова.109 Впоследствии его заявления о том, что международной комиссии были представлены уже эксгумированные тела и что протокол подписан только из-за давления Германии, были опровергнуты д-ром Навиллом и д-ром Трамсеном. (p.140).

Утверждение Сэнфорда – намеренное искажение истины. Он ссылается на заявления Навилла и Трамсена в Комиссии Мэддена США в 1952 году (никто из них не давал показаний в Нюрнберге). Но и там они не опровергли ничего из того, в чём признался Марков. Мы обсудим их заявления далее.

[ZHAN]

Ценцяла мало что говорит о Комиссии Мэддена и почти ничего о прозвучавших там показаниях. В частности, оставлены ею без внимания:

* Густав Геншов, оружейная фирма которого изготовила найденные в Катыни гильзы Geco 7,65 DD, сообщил об очень небольших партиях экспортных поставок в СССР после 1928 года – «всего 2-3 тыс. патронов», т.е. действительно ничтожно малом их количестве. (Madden, Vol. V, p.1578-9).

* Д-р Франсуа Навилль из Швейцарии, единственный медэксперт в Катыни из нейтральной страны, опроверг теорию д-ра Ференца Оршоша о явлении «псевдо-каллуса». (Madden, Vol. V, p.1612) «Псевдо-каллус» – единственное из представленных нацистами доказательств медицинского характера, указывающее, что тела погребены три года назад; но даже сам Оршош утверждал, что обнаружил его присутствие только на одном трупе.

* Дочь Аверелла Гарримана Кэтлин Мортимер тоже побывала в Катыни. Как мы видели, она присутствовала там во время следственных действий Комиссии Бурденко, о чём написала письмо личного характера, где сообщила, что своими глазами видела извлечённый из кармана трупа документ, датированный летом 1941 года.

Примечательно, свои утверждения она не отрицала и в показаниях Комиссии Мэддена. Её не допрашивали напрямую, поскольку о том она ничего не написала в своём отчёте 1944 года из Катыни. Добровольно на сей счёт она тоже не высказалась. Гарриман настаивала, что присутствовала на вскрытиях и что документы, которые она видела в смоленском музее, «изъяты у трупов, погребённых значительное время назад». (Madden, Vol.VII, p.2145). Последнее частично подтверждает то, что написано ею своей сестре.

В очередной раз напомним: крайне важно само наличие документов, датированных второй половиной 1940– го или 1941 годами, ибо – и независимо от любых других доказательств – в них подтверждается непричастность СССР к расстрелу поляков. По «официальной» версии, казни польских военнопленных состоялись в апреле-мае 1940 года вскоре после их этапирования из трёх лагерей НКВД в Смоленске, Калинине и Харькове.

Сэнфорд:

Д-р Пальмиери подтвердил, что по всем признакам поляки расстреляны с марта по май 1940 года. (p.142-143).

Сэнфорд снова лжёт. В действительности Пальмиери заявил, что его заключение основано только на выводах Оршоша.

Г-н Махрович. Пришёл ли д-р Оршош к выводу, что смерть наступила не позднее апреля или мая 1940 года?

Д-р Пальмиери. Да

Г-н Махрович. Вы согласились?

Д-р Пальмиери. Да, основываясь на исследованиях, проведённых д-ром Оршошом.

Сам же Пальмиери нарочито уклонился от умозаключений на основе собственного опыта.

Г-н Махрович. Исходя из вашего личного опыта и экспериментов в Катыни, вы пришли к какому-либо выводу относительно времени смерти людей, найденных в этих могилах?

Д-р Пальмиери. Не могу сказать больше того, что тело захоронено 18-30 месяцев назад, точное время установить затруднительно.

(Madden, Vol. V, p.1619).

В соответствии с утверждениями нацистов – а теперь это «официальная» версия Катыни – польские военнопленные расстреляны и похоронены в апреле-мае 1940 года, т.е. за 35-37 месяцев до начала германских раскопок в апреле-июне. Следовательно, здесь д-р Пальмьери решительно отказался подтверждать именно то, что «по всем признакам поляки расстреляны с марта по май 1940 года», – утверждение, которое приписывает ему Сэнфорд. Наоборот: заявления Пальмиери подтверждают заявления советской стороны! Но члены Комиссии Мэддена воздержались от упоминания этого факта.

Сэнфорд:

Д-р Трамсен засвидетельствовал, что мумификация тел, вызванная давлением на них песка и других тел, несомненно, подтверждается тем, что поляки погребены в зимнем обмундировании, в котором их и расстреляли. (Sanford, p.143).

Трамсен действительно дал такие показания. (Madden, Vol. V, p.1455). Но они ничего не доказывают. Поляки попали в плен в сентябре 1939 года. Поэтому в то время они имели при себе зимнюю форму. Таким образом, они могли носить её осенью (в сентябре-декабре 1941 года) и весной (в апреле-мае 1940 года). Тот факт, что перед смертью некоторые из катынских поляков носили зимнее обмундирование, ничего не говорит о времени года, когда их расстреляли.

По поводу доклада Комиссии Мэддена Сэнфорд пишет:

Представленные ею доказательства британский Форин офис отверг как неубедительные, односторонние и противоречивые. Комитет обладал “очевидной политической предвзятостью и создавался без строгого соблюдения судебного порядка”… Республиканцы использовали заговор молчания Рузвельта и, что ещё хуже, – Катынь в ходе своей избирательной кампании 1952 года, направленной против голосов избирателей демократической партии среди восточноевропейских этнических групп. (p.143-144).

Ценцяла более или менее согласна со следующим:

Комиссия Мэддена не достигла своей главной цели – возбудить судебное разбирательство Катынского дела Организацией Объединённых Наций либо каким-то иным международным трибуналом… Комиссия Мэддена была непопулярна в демократических кругах не только потому, что сам он, по-видимому, поддерживал Маккарти, но и потому, что многие видные члены администраций Рузвельта и Трумэна обвинялись в сокрытии информации о Катыни. Те же круги в целом негативно относились и к польскому правительству в Лондоне, которое настаивало на суде по катынскому делу. По всем этим причинам слушания получили широкую огласку в польско-американских, но не в главных СМИ Америки. (p.239).

[ZHAN]

Сторонники «официальной» версии не смогли поставить под сомнение или подвергнуть серьёзной критике сообщение Комиссии Бурденко. Что-нибудь опровергнуть удалось им и того меньше.

Сообщение Комиссии Бурденко – самый точный отчёт по делу о Катыни.

Ценцяла и Сэнфорд либо просто ослеплены своими антикоммунистическими предубеждениями, либо сознательно лгут, либо то и другое одновременно.

Несмотря на многочисленные заявления, ни один из процитированных ими документов не опровергает ни доклад Комиссии Бурденко, ни катынское дело как в Нюрнберге о нём заявила советская сторона.

[ZHAN]

27 августа 2014 года в лондонской «Телеграф» появилась статья такого содержания:

“В украинском замке найдена братская могила сталинской эпохи”.

Польские и украинские учёные раскопали братскую могилу, в которой находилось до тысячи жертв сталинского террора, в замке, когда-то использовавшемся тайной полицией как тюрьма.

Среди жертв, найденных в могиле, обнаружены польские солдаты, и польская пресса уже назвала находку “новой Катынью” со ссылкой на массовые казни тысяч поляков Сталиным в 1940 году. Катынская резня всё ещё омрачает польско-российские отношения.

Захоронение обнаружено на территории замка Казимежа Великого в городе Владимир-Волынский на западе Украины, недалеко от польской границы.

Хотя НКВД обустроил на развалинах замка XIII века свою базу в 1939-1956 годах – за исключением времени германской оккупации, – учёные утверждают, что убийство жертв совершено между 1940 и 1941 годами.

Осенью 2013 года пришла весть об окончании раскопок во Владимире-Волынском. По сообщениям газет, главный польский археолог д-р Доминика Семинська объявила об эксгумации и перезахоронении 57 тел. В видеоинтервью д-ра Семинськой показаны ещё два жетона польских полицейских: 1154/III и 639/VII. Первый – из полицейского округа Киля, второй – из Поморского района.

Но самое важное состоит в следующем:

* Польский доклад д-ра Семинськой удален из Интернета. Первоначально он размещался здесь: http://www.kresykedzierzynkozle.home.pl/ attachments/File/Rap.pdf. Но теперь его можно найти только по архивной интернет-ссылке: https://web.archive.org/web/20130203224105/ http://www.kresykedzierzynkozle.home.pl ... le/Rap.pdf.

* Польские и украинские СМИ продолжают считать, что владимир-волынские находки связаны с жертвами массовых расстрелов НКВД. Больше не упоминают, что 96-98,67% всех найденных гильз германского производства, и изготовлены они в 1941 году. Зато сообщается об обнаружении гильз от советского пистолета Токарева (ТТ), хотя никаких доказательств или цифр, подтверждающих это утверждение, не приводится.

[ZHAN]

[*]Д-р Доминика Семинська:

Найденные на этом месте гильзы от пистолета ТТ свидетельствуют о расстрелах НКВД в 1940 и 1941 годах.

Как в польских, так и в украинских археологических отчётах из Владимира-Волынского сообщается, что подавляющее число найденных в захоронении гильз имели калибр 9 мм.

В видеоинтервью, записанном после завершения раскопок, д-р Семинська заявила, что в раскопе № 4 обнаружены гильзы калибра «менее 8 мм».

В изученных до сих пор… м-м-м, более двухсот черепах… эх, из раскопа № 4… э-э-э, там около ста пятидесяти… эх, ну, следов входных отверстий… э-э, гм… от пуль… ну, и они свидетельствуют о том, что оружие, из которого эти люди были расстреляны имело калибр меньше 8 миллиметров, потому что входные отверстия имеют [диаметр] примерно 8 миллиметров, поэтому оставлены… эх, пулями калибра менее 8 миллиметров.

ТТ Токарева – пистолет калибра 7,62 мм. Поэтому перед нами явная попытка переложить вину на СССР. Се-минська говорит о каком-то не идентифицированном ею «небольшом количестве найденных гильз». Что не соответствует истине. Как мы видели, в польском археологическом отчёте сообщается об обнаружении нескольких сотен гильз, из которых более 96% изготовлены в Германии в 1941 году.

В сентябре 2013 года в польских отчётах по-прежнему значилось, что расстрелы совершены нацистскими оккупантами в 1941 году, хотя археологи ожидали напасть на след расправ НКВД:

Тогда были найдены останки 343 человек, а во время работ следующего года – 512 человек. Как мы полагаем, это были в основном местные евреи, по-видимому, расстрелянные немцами летом 1941 года при захвате ими города. В общем, мы искали здесь жертв НКВД, однако при осмотре останков выяснилось, что способ убийства указывает на немцев. Там похоронены целые семьи, в основном женщины и дети, чего НКВД, скорее всего, не практиковал, предпочитая отправлять всех в Сибирь. Жертвы были практически раздеты и не имели личных вещей. Что также указывает на немцев, совершавших расстрелы у места захоронения. Вина гитлеровцев, похоже, подтверждается и найденными германскими гильзами 1941 года выпуска,

– заявил Мацей Данцевич, начальник Иностранного отдела Совета охраны памяти борьбы и мученичества.

В газете «Наш дженник» за 24 сентября 2013 года д-р Семинська продолжала говорить об «опознании одного из лиц из списка Медного» и о том, что «большинство гильз также германского производства»:

«“Здесь же удалось опознать одного из лиц из списка Медного“, – отмечает д-р Доминика Семинська».

“Большинство гильз также германского производства, что и раньше…”

Остались без внимания опубликованные проф. Иваном Качановским исследования, согласно которым казни совершены нацистами или их пособниками – украинскими националистами:

«Катынь наоборот на Украине: как нацистские массовые убийства превратились в советские казни».

«ОУН(б) и нацистские массовые убийства летом 1941 года на исторической Волыни».

«Овладение расправой: “украинская” Катынь».

Больше не упоминается и отчёт польских археологов, подготовленный и подписанный самой д-ром Доминикой Семинськой в ноябре 2011 года. В отчёте представлены доказательства, что вину за массовые убийства во Владимире-Волынском следует возложить не на советские власти, а на нацистскую Германию.

* До завершения раскопок найдены ещё два жетона польских полицейских:

Мы нашли польские военные пуговицы… мы нашли фрагменты полицейской формы… Но самые важные находки – гм… это жетоны польских полицейских. Два сохранились полностью, и мы знаем, что один принадлежал… э-э, офицеру из… э-э, Померанского округа… а другой из округа … э-э, Кельце. Третий – увы! – он сохранился только частично… эх, сколот таким образом, что сохранился только фрагмент номера, поэтому мы даже не можем сказать, из какого округа. …Хм, один… эм, из округа… гм, Померанского воеводства, его номер 639; из Кильского округа – номер 1154, а этот сохранившийся… частично номер 836.

Изображение жетонов польских полицейских, найденных во Владимире-Волынском. Польские официальные лица отказались идентифицировать имена их владельцев

Но обладателей жетонов польские власти публично не объявили. Ранее – пока не пришло осознание важности раскопок во Владимире-Волынском для катынского вопроса – принадлежность жетонов Людвику Маловейскому и Юзефу Кулиговскому выяснилась практически без промедления.

Напомним: жетоны Кулиговского и Маловейского в 2010 и 2011 годах обнаружены в тех же самых массовых захоронениях. По «официальной» версии, оба польских полицейских расстреляны в Калинине (Твери) и похоронены в с.Медном. Мемориальные таблички с их именами установлены на мемориальном кладбище в Медном среди более чем 6 300 других таких же памятных знаков. Обнаружение жетонов на Украине во Владимире-Волынском – в 1 200 км от Медного вскоре стало достоянием гласности. Что, в свою очередь, привело к появлению первой статьи Сергея Стрыгина на русском языке и моей более подробной публикации по-английски, где показано: благодаря археологическим раскопкам истинность «официальной» версии Катыни поставлена под сомнение.

Сегодня находки скрыты под «покровом умолчания». В массовых захоронениях обнаружено гораздо больше, чем 57 останков тел – фактически, несколько сотен. Однако раскопки прекратились. Замалчиваются любые свидетельства, доказывающие, что жертвы казнены не НКВД, а нацистами и украинскими националистами. Вина советской стороны провозглашается как «факт», не требующий разбирательств. Вопрос о гильзах больше не поднимается.

21 октября 2013 года – вскоре после завершения раскопок во Владимире-Волынском – в газете, издаваемой в г.Люблин (Польша), появилась красноречивая ремарка:

Археологи нашли личные номерные жетоны офицеров полиции, но те, что до сих пор обнаружены, принадлежат полицейским, которые, согласно сохранившимся документам, расстреляны советскими властями в совершенно другом месте – в Твери.

Статья вышла из печати одновременно с интервью с польским археологом д-ром Семинськой – тем самым, где изображены ещё два польских полицейских жетона – за номерами 1154/ III и 639/ VII (см. выше).

Возможно, оба жетона принадлежат предполагаемым жертвам Катынского расстрела. А если нет, тогда почему личности их владельцев не объявлены во всеуслышание?

Сведения такого рода теперь не предаются огласке. Всё дело замалчивается, хранится в глубокой тайне. Что само по себе служит подтверждением, если не фактическим признанием того, что осознают правительства Польши и Украины: благодаря жетонам «официальная» версия оказывается серьёзно скомпрометированной.

Все газетные публикации с сообщениями об окончании раскопок во Владимире-Волынском бездоказательно утверждают, что расстрелянные там поляки уничтожены НКВД, однако евреи и другие гражданские лица – казнены нацистами. Но как мы видели, совокупность всех свидетельств указывает на то, что поляков тоже следует признать жертвами германских оккупантов и их украинских пособников. Большинство статей, появившихся в печати осенью 2013 года, полностью игнорируют связь с Катынью.

Те, кто выступал на совместной польско-украинской церемонии, представили найденные останки как дело рук НКВД, хотя множество улик убедительно доказывает, что владимир-волынские массовые казни совершены гитлеровскими оккупантами и их пособниками из числа украинских националистов. Нынешние укранские власти превозносят последних как национальных героев.

В своём видеоинтервью на YouTube д-р Семинська заявила:

Польские полицейские жетоны, найденные в других захоронениях во Владимире-Волынском, могут помочь установить имена жертв. Жетон с номером 1154 принадлежит полицейскому из Келецкого округа, а с номером 639 – из Померанского. Масштабы убийств, обнаруженные новые захоронения требуют, чтобы исследования польских и украинских археологов были продолжены в следующем году. К теме проявил интерес “Фонд независимости”, который поддерживает работы по поиску жертв польского коммунизма.

Но, похоже, польское и украинское правительства не желают более находить «катынские жертвы» там, где им быть не положено:

* Раскопки и эксгумации прекращены.

* Не сообщалось ни о каких тестах ДНК.

* Имена Кулиговского и Маловейского в связи с раскопками во Владимире-Волынском больше не упоминаются. И это несмотря на то, что на сегодняшний день факт обнаружения обоих жетонов – особо значимый исторически и заслуживающий наибольшего внимания аспект раскопок.

* Отныне считается общепризнанным, что евреи, казнённые нацистами, погребены в тех же массовых захоронениях. Но о том, что там же обнаружены останки поляков, в том числе жетоны полицейских теперь опасаются проронить хоть слово.

* Ныне утверждается, будто поляков расстреляли отступающие части НКВД под напором германской армии. Такое заявление, как, впрочем, и любое другое требует подтверждения историческими свидетельствами, уликами – просто голословных суждений здесь явно недостаточно. Но никаких доказательств нет.

* Больше не упоминается и обнаруженный в одном из захоронений «сардинный» метод укладки трупов, практикуемый «айнзацкомандами» Ф.Еккельна, на что указала в своём (ныне скрываемом) отчёте д-р Доминика Семинська и что отчётливо видно на воспроизведённой ею фотографии.

Жестокий метод казни и захоронения, при котором жертвы массовых убийств укладывались плотными рядами поверх тел других казнённых, – стал своеобразной визитной карточкой расстрельных команд СС.

* Как отмечалось, украинский археолог Алексей Златогорский выразил своё возмущение тем, что влодимир-волынские находки могут поставить под сомнение утвердившиеся представления о виновности НКВД за расстрел польских военнопленных в Катыни.

Обнаружение следов Кулиговского и Маловейского во Владимире-Волынском в 1941 году трудно переоценить. Прежде всего, тем самым доказывается, что польские военнопленные, имена которых фигурируют в опубликованных Тухольским списках на этапирование, в апреле-мае 1940 года отбыли из трёх лагерей не для совершения кровавой расправы над ними.

«Официальная» версия Катыни зиждется на допущении, что военнопленных поляков вывезли и расстреляли в апреле-мае 1940 года. Но допущение – не непреложная истина. Останки польских военнопленных, якобы расстрелянных советскими «органами» в Калинине (Твери) и в Харькове, так и не удалось обнаружить, а тем более идентифицировать или подсчитать их число. Мемориальные таблички с именами Кулиговского и Маловейского установлены на мемориальном кладбище в Медном под Тверью, хотя истина состоит в том, что оба расстеляны через год с лишним в городе Владимире-Волынском, отстоящем от Медного на 1200 км, и польские власти, зная всё это, не сделали ничего чтобы увековечить настоящее место гибели своих соотечественников. Они лишь «делают вид», что никаких находок во Владимире-Волынском никогда не существовало.

Тот факт, что тел Кулиговского и Маловейского нет на мемориальном клабище Медного, свидетельствует, что и другие останки там тоже отсутствуют. Нет никаких доказательств, что польские военнопленные, чьи имена начертаны на тысячах мемориальных табличек в Медном и Пятихатках, на самом деле там же казнены и там же погребены.

Останки Кулиговского и Маловейского лежат именно там, где найдены германские гильзы 1941 года и где нацисты совершали свои массовые расправы над евреями и гражданским населением, – что убедительно доказывает вину гитлеровских оккупантов в их гибели. Вне зависимости от того, кто именно причастен к умерщвлению двух польских полицейских во Владимире-Волынском в 1941 году, должно быть ясно: смерть настигла их не вследствие расстрелов в Калинине (Твери) в апреле-мае 1940 года. Один такой прецедент решительно опровергает «официальную» версию Катыни со всеми её обвинениями советской стороны.

И ещё: сокрытие правды, «заговор молчания» вокруг раскопок во Владимире-Волынском следует рассматривать не иначе, как признание несостоятельности «официальной» версии Катынского расстрела. А значит, вина лежит не на СССР, ибо никакого другого объяснения случившегося просто нет.

Д-р Семинська втихомолку продолжает сдавать позиции, обозначенные ею в первоначальном отчёте 2011 года.

Так, в 2011 году д-р Семинська отмечала:

В 2010 году во время археологических раскопок обнаружены костные останки убитых жертв, а также польский полицейский жетон и польская военная пуговица образца 1928 года.

В 2011 году д-р Семинська не заявляла об обнаружении жетона в некоем слое «мусора», на чём сегодня настаивают Гурьянов (а вслед за ним и Сергей Романов). К 2013 году у неё появились утверждения о найденных в раскопах советских гильзах, причём в её отчёте 2011 года фигурировали гильзы только германского производства, изготовленные в 1941 году.

И вот в статье 2017 года д-р Семинська утверждает: в массовых захоронениях погребены жертвы НКВД. Она не приводит никаких вещественных доказательств и не упоминает ни германские гильзы, датированные 1941 годом, ни свой собственный отчёт 2011 года:

Можно с уверенностью подтвердить, что преступление совершено не ранее 1941 года.

Как мы видели, украинский археолог Алексей Злато-горский пытался предостеречь д-ра Семинську:

Неосторожные высказывания польских археологов о принадлежности останков, найденных на территории замка Казимира Великого во Владимире-Волынском, могут поставить под сомнение уже известные преступления НКВД в отношении польских офицеров…

Таким образом, начиная самое позднее с 2013 года, д-р Семинська исподтишка занялась пересмотром выводов своего собственного доклада 2011 года, из которого недвусмысленно вытекает, что все погребённые в массовых захоронениях останки – жертвы нацистских расстрелов 1941 года или немного более позднего времени.

Отступничество такого сорта, конечно, профессионально предосудительно. Но если бы д-р Семинська поступила иначе, она, вероятно, никогда не смогла бы работать в Польше. В нынешней Польской республике, отравленной правой идеологией, нет плюрализма мнений по вопросу о Катыни и других позорных событий прошлого страны. Фактически, поставлены вне закона и безоговорочно табуированы любые сомнения в виновности Совестского Союза. Литература, в которой не признаётся несомненная виновность СССР за Катынь, в польских книжных магазинах запрещена к продаже.

Единственная альтернативная версия массовых убийств польских военнопленных в Катыни изложена в докладе Комиссии Бурденко, где доказана безусловная вина нацистской Германии. На сегодняшний день нет никакой другой гипотезы, подтверждённой историческими доказательствами, и состоит она в том, что в массовых убийствах, известных как «Катынский расстрел», виновны гитлеровские оккупанты.

По мере того, как «официальная» версия Катыни становится более и более сомнительной, о себе всё чаще будут заявлять попытки «переосмыслить» владимир-волынские находки и дать другое объяснение обнаружению жетонов Кулиговского и Маловейского. Например, можно сфабриковать жульнические доказательства, будто Кулиговский и Маловейский оказались среди узкого круга лиц, в порядке исключения избежавших казни в Калинине в 1940 году. Нельзя исключать, что будет предпринята какая-то другая попытка спасти «официальную» версию.

Какие бы уловки ни изобретались, нетрудно предвидеть: правда ни в коем случае не будет принята. «Официальная» версия оказалась крайне востребованной дубиной чтобы гнобить и изничтожать Сталина, Советский Союз и коммунистическое движение, не позволяя истине пробивать себе дорогу.

[ZHAN]

Ценцяла представляет читателям «украинский след» следующим образом:

Хотя о судьбе военнопленных в трёх специальных лагерях известно многое, нельзя того же сказать о тех, кто содержался в тюрьмах НКВД западных областей Украины и Белоруссии и кого перевезли в тюрьмы НКВД в Киеве, Харькове, Херсоне и Минске по приказу Берии от 22 марта 1940 года (док. 53). В соответствии с резолюцией Берии, одобренной Политбюро 5 марта, эти заключённые тоже подлежали расстрелу. Берия заявил, что из 18 632 арестованных и содержавшихся в тюрьмах НКВД поляки составляли 10 685 человек (док. 47). Однако в документе, датированном мартом 1959 года, указано, что в тюрьмах расстреляно 7 305 человек (док. 110). Обнаружены списки жертв, расстрелянных на Украине, общее число которых составляет 3 435 человек, из которых опознано более 2 000. Места их захоронения не известны, но поскольку Берия приказал перевезти их в тюрьмы НКВД в Киеве, Харькове и Херсоне они, предположительно, погребены в каждом из этих городов или где-то поблизости.27 В списки необходимо включить, по крайней мере, некоторых из заключённых, которые по приказу Меркулова от 22 февраля 1940 года этапированы из трёх лагерей в тюрьмы НКВД (док. 42). Но большинство из них, по-видимому, были арестованы и содержались в тюрьме на Западной Украине (Восточная Галиция), которая межвоенное время была частью Польши.

(Cienciala, p.136)

Примечание 27, стр. 481 к этому отрывку гласит:

27 См.: Zuzanna Gajowniczek, ed., Ukraiński Ślad Katynia [Украинский след Катыни] (Warszawa, 1995); идентификация выполнена Зузанной Гаёвничек. Эта публикация, появившаяся благодаря сотрудничеству украинских и польских спецслужб, содержит 34 списка жертв. Вместе с сопроводительным письмом от 25 ноября 1940 года списки были направлены ст. лейтенантом ГБ Федором Александровичем Цветухиным 156 начальнику 1-го спецотдела НКВД в Москве майору ГБ Леониду Фёдоровичу Баштакову 157. Цветухин, в 1939-1940 годах начальник 1-го спецотдела НКВД УССР, писал, что уложил 3435 папок в пять мешков (p. XXII). Номера списков аналогичны спискам трёх спецлагерей, которые Горбачёв передал генералу Ярузельскому в Москве 13 апреля 1990 года, когда советское информационное агентство ТАСС сообщило о признании советской вины за Катынский расстрел (док. 117).

Документ 53 (Cienciala 154-156) – это приказ Берии от 22 марта 1940 года о переводе 3000 заключённых из тюрем Западной Украины в тюрьмы центральной части УССР. Конечно, там ничего не говорится о казнях. Нет там ни слова и о том, что заключённые – поляки. Как увидим далее, многие из них и не были таковыми.

Западная Украина вошла в состав Польши с 1921 года в результате захвата её польской армией у ослабленной Советской России и воссоединилась с Восточной Украиной в октябре 1939 года. Население состояло из украинцев, поляков, евреев и небольшого числа других национальностей, причём поляки составляли меньшинство.

В отличие от сфальсифицированного «Письма Берии» (документ 47) из «Закрытого пакета № 1» приказ Берии от 22 марта 1940 года вообще не касается вопроса о национальности заключённых. Зато в нём есть действительно интересный пассаж:

6) Зам. наркома Внутренних Дел СССР, комдиву тов.ЧЕРНЫШОВУ в десятидневный срок вывезти из мест заключения НКВД Украинской ССР в исправительные трудовые лагеря НКВД СССР 8 000 осуждённых заключённых: В том числе из Киевской, Харьковской и Херсонской тюрем 3 000 человек.

Юзеф Кулиговский и Людвик Маловейский, бывшие польские полицейские, этапированные из Осташковского лагеря военнопленных в Калининское УНКВД, закончили свои дни на Западной Украине, где их расстреляли нацисты и их пособники – украинские националисты. Вероятно, они находились в исправительно-трудовом лагере вместе с другими польскими военнопленными – многими из тех, кого жульническим образом вписали в список «жертв Катыни».

В «Записке Берии» из «Закрытого пакета № 1» говорится:

В тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии всего содержится 18 632 арестованных (из них 10685 – поляки)…

Но «Записка Шелепина» 1959 года – ещё один их документов из «Закрытого пакета № 1» – приводит совсем другие цифры расстрелянных в Западной Украине и Западной Белоруссии:

Всего по решениям специальной тройки НКВД СССР было расстреляно 21 857 человек из них… 7 305 человек были расстреляны в других лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии.

(Cienciala, p.332)

Неудивительно, что 11 000 (или 10 685) заключённых на Украине и в Белоруссии, подлежащих расстрелу в соответствии с «Письмом Берии», и 7 305 человек, «расстрелянных» в соответствии с «Запиской Шелепина», сильно различаются друг от друга. Все имеющиеся свидетельства говорят о том, что оба документа фальсифицировались в разное время: «Письмо Берии» – в годы Горбачёва, «Записка Шелепина» – во времена Хрущёва.

Ценцяла сообщает об обнаружении «списков жертв, расстрелянных на Украине». Это ложь. В вышеупомянутой книге Зузанны Гаёвничек нет даже намёка о казнях перечисленных ею заключённых. Речь у неё идёт просто о списках имён, многие из которых узнаваемо украинские.

Хоть на какую-то связь с понятием «Катынь» указывает лишь то, что списки НКВД пронумерованы в той же последовательности, как и заведённые «органами» дела на польских военнопленных, вывезенных из Козельска, Старобельска и Осташкова. Но нам известно: те, кого этапировали в распоряжение Смоленского, Харьковского и Калининского УНКВД, не были расстреляны по месту прибытия, потому что многие узники старобельского и осташковского лагерей погибли в Катыни, и, по меньшей мере, двое из осташковских военнопленных расстреляны во Владимире-Волынском.

Нумерация списков, по-видимому, связана со спецификой работы конвойных войск НКВД. Абаринов обнаружил, что 136-й батальон конвоировал военнопленных на Украину, а также в Смоленск:

Изучая книгу приказов по 136-му батальону, я изумился числу конвоев, отправившихся в апреле-мае 1940 года по одному и тому же маршруту: Смоленск, западные области Украины и Белоруссии.

[Абаринов Владимир. Катынский лабиринт. М: Новости. 1991.]

Вообще, ссылки на «украинский след» в Катынском деле опубликованы в двух книгах. Во-первых, в Listy Katyńskiej Ciąg Dalszy [«Продолжение катынских списков»] (Warszawa: Zeszyty Katyńskie, 1994) и у упомянутой уже Зузанны Гаёвничек (Warszawa, 1995). В самом раннем из изданий фамилии в списке опубликованы в алфавитном порядке; в более позднем они привязаны к нумерации списков трёх лагерей для военнопленных.

[ZHAN]

Нам повезло, что мы располагаем ещё одним списком, хотя и неполным. Речь идёт об архивных материалах из Отраслевого государственного архива Службы безопасности Украины (СБУ), аналога российского ФСБ России. В нём чуть более 900 фамилий. Но содержит он куда больше подробностей, чем те два списка, что упомянуты ранее. Документ обнаружил Сергей Романов, отсканировал его и поместил для скачивания в Интернете.

Можно многое выяснить о происхождении «украинского списка», если его сопоставить с двумя уже имеющимися у нас. В правом верхнем углу документов СБУ пронумерованы листы архивного дела. На них мы будем ссылаться для справки. Архивный список СБУ мы будем сравнивать со списками, опубликованными у Зузанны Гаёвничек в книге «Украинский след Катыни» (далее – «УС»), и тем, что помещён в сборнике «Продолжение катынских списков» под редакцией М.Таржинского и др. (далее – «ПК»).

Романов отмечает, что четверо из шести человек упомянуты в списке СБУ (лл. 17,18) как троцкисты. На самом деле в украинском списке их пятеро: Стефан Бойко (№ 243, ПК 8, УС 174); Михал Якушко (№ 3453, ПК 34, УС 171); Влодзимеж Кулиняк (№ 1593, ПК 50, УС 173); Иван Юркив (№ 3378, ПК 37, УС 171); Иван Козар указан в списке (№ 1459, ПК 46, УС 114).

Из всей шестёрки пятеро числятся «украинцами». Все они идентифицированы и, без сомнения, взяты под стражу как «быв.[шие] активные участники троцкистской организации в Дорогобычском районе».

Поэтому ошибочно считать, что в «украинский список» попали только поляки. Кроме того, нет доказательств, их расстрела. Зато там есть упоминания о следствии и допросах в связи с их троцкистской деятельностью.

Ясно: никто из них не имел ни малейшего отношения к Катыни. Что обесценивает всю идею «украинского списка». Книги «Украинский след Катыни» Гаёвничек и «Продолжение катынских списков» Таржинского – малоинформативны. Хоть что-то узнать нам удалось только благодаря позднейшему обнаружению Романовым архивных источников.

Книга «Продолжение катынских списков» опубликована с подзаголовком:

СПИСОК ПОЛЬСКИХ ГРАЖДАН, РАССТРЕЛЯННЫХ НА УКРАИНЕ ПО РЕШЕНИЮ ПОЛИТБЮРО ВКП(Б) И ВЫСШИХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОРГАНОВ СССР ОТ 5 МАРТА 1940 ГОДА

Перед нами очередная ложь. Нет никаких доказательств, что лица, указанные в списке, действительно казнены. Польские издатели отредактировали подзаголовок книги так, чтобы его воспринимали как подтверждение «официальной» версии Катыни. Но подзаголовок написан с грубой ошибкой: никогда не существовало такого органа как «Политбюро ВКП(б)», а только «Политбюро ЦК ВКП(б)».

В архивном документе (л.18) говорится, что 5 и 7 мая 1940 года шестеро обвиняемых троцкистов из НКВД Украинской ССР этапированы в НКВД СССР. Всё дальнейшее происходило за пределами Украины.

На л.78 архивного документа говорится о Владимире Филаретовиче Первенцеве, которого переправили в НКВД СССР вместе с его делом – опять же, за пределы Украины (см. ПК 72, УС 203). В архивных материалах он значится как «руководитель русских националистов» (л.197, №233). В статье, посвящённой русским эмигрантам в Польше, Первенцев охарактеризован как глава антисоветской организации местного уровня.

Романов уверяет, будто Первенцев «расстрелян как польский гражданин». Но это неправда. Нет вообще никаких сведений ни о его расстреле, ни о его дальнейшей судьбе. Но что бы ни произошло с ним в дальнейшем, всё случившееся следует рассматривать как результат его антисоветской деятельности во главе одной из эмигрантских группировок, а не из-за того, что Первенцева преследовали «как польского гражданина».

В архивных материалах один из документов (л.100) содержит имена двух осуждённых, но не расстрелянных лиц – Болеслава Владимировича Туровского и Владимира Иосифовича Гонинчака.

Туровский действительно («украинский список» № 2989; ПК 100, УС 16) избежал казни. В книге «Продолжение катынских списков» в примечании на с. 100 говорится, что 8 марта 1941 года Туровский осуждён к 5 годам исправительных работ, а затем выслан на ПМЖ в Павлодарскую область (Казахская ССР).

Гонинчака, или, правильнее, Ганинчака обнаруживаем в старобельском списке Тухольского: (p. 929 #929 [sic] и p. 415 col. 2):
929: ГАНИНЧАК Владимир Юзефович
Haninczak Włodzimierz
Председатель или заместитель председателя окружного суда во Львове.

Та же запись из книги Тухольского приводится на с.159 «Книги некрополя Харьковского кладбища» (Księga Cmentarna Charkow (Warszawa, 2003)).
Владимир ГАНИНЧАК, сын Юзефа, род. в 1883 году, председатель или зам. председателя Львовского окружного суда, дополнительных данных нет.
L.S. 929, J. Tucholski, Mord w Katyniu.

Если верить «официальной» версии, Ганинчак казнён в Харькове и похоронен в Пятихатках. Польская Википедия тоже пишет о его смерти «весной 1940 года». Однако перед нами лишь ещё один пример нечестности «официальной» версии Катыни.

Нет вообще никаких доказательств казни Ганинчака! Совсем наоборот: на л.100 архивных материалов говорится, что его следственное дело возвращено на доследование 17 декабря 1940 года. Следовательно, он оставался в живых и после апреля-мая 1940 года. Возможно, Ганинчак дожил и до более позднего времени; только проверить это невозможно, т.к. все материалы по учёту следственных дел за 1941 год оказались уничтоженными. Зато хорошо известно, что Туровского не расстреляли.

Вообще, доказательств расстрела кого-либо из лиц, включённых в «украинский список», просто нет! Зато есть просто «предположения» сторонников «официальной версии.

[ZHAN]

По меньшей мере, 9 человек из «украинского списка» и из архивных материалов арестованы в конце 1940-го или в 1941 годах:

*«Украинский список» № 285 (ПК 285, УС 14) – Филимон Бояр 162, в архивных материалах на л.171, № 312. Арестован 20 октября 1940 года как «польский шпион»

* «Украинский список» № 286 (ПК 9, УС 31) – Лаврентий Бражук, в архивных материалах на л. 202, № 286 [sic!]. Арестован 21 декабря 1940 года как «бывший офицер белой армии».

* «Украинский список» № 3089 (ПК 12, УС 50) – Виктор Хайес, в архивных материалах на л. 203, № 295 – арестован 15 ноября 1940 года как «руководитель националистической организации “сионистов”» (кавычки в оригинале).

* «Украинский список» № 2329 (ПК 74, УС 191) – Эдуард Подгурский, в архивных материалах на л. 205, № 6. Арестован 10 октября 1940 года как бывший польский полицейский.

* «Украинский список» № 3292 (ПК 96, УС 16) – Кароль Шинковский, в архивных материалах на л. 206, № 12. Арестован 3 декабря 1940 года как бывший белоэмигрант.

* «Украинский список» № 2441 (ПК 78, УС 198) – Станислав Ратайчак, в архивных материалах на л. 223, № 149. Арестован 18 сентября 1940 года как бывший польский полицейский.

* «Украинский список» № 2502 (ПК 78, УС 52) – Казимир Родзевич, в архивных материалах на л. 232, № 224. Арестован 26 сентября 1940 года как «агент польской полиции».

* «Украинский список» № 930 (ПК 18, УС 187) – Иосиф Долбняк, в архивных материалах на л. 144, № 37. Арестован 21 апреля 1941 года как бывший польский полицейский.

* В «украинском списке» отсутствует, отсутствует также в ПК и УС – Мечислав Кулянда, в архивных материалах на л. 236, № 258. Арестован 30 ноября 1940 года как «крупный торговец и член партии “ОЗН” [лагерь национального объединения (польск. Obóz Zjednoczenia Narodowego, OZN, в просторечии OZON) – польская правительственная политическая организация «пилсудчиков», действовавшая в 1937-1939 годы]».

Все они оказались под стражей значительно позже, чем 5 марта 1940 года. А одного из них – Иосифа Долбняка – арестовали лишь в апреле 1941 года. Очевидно, что никто из них не имел никакого отношения к решению от 5 марта 1940 года, даже в случае подлинности «записки Берии».

Кроме того, один заключённый – Болеслав Яницкий – арестован в 1939 году по обвинению в совершении уголовного преступления («украинский список» № 3418; ПК 38, УС 197; в архивных материалах на л. 207, № 19). Яницкий взят под стражу 7 октября 1939 года как «участник польской к[онтр]-р[еволюционной] организации» и как «агент полиции, совершивший убийство за революционную деятельность», в результате чего его следственное дело направлено в НКВД СССР 28 мая 1940 года.

В книге «Украинский след Катыни» причина ареста Яницкого не указана вовсе. Там лишь сообщается, что он работал «учителем гимназии в Тарнополе» (Западная Украина). Всё выглядит как попытка выставить невинной жертвой того, кто сам обвиняется в убийстве.

[ZHAN]

Болеслав Яницкий указан под номером 46 в списке № 64/1 («украинский список» № 197). Дата его ареста – 7 октября 1939 года. В том же списке № 64/1 Станислав Ратайчак стоит под номером 60. Но арестовали его 26 сентября 1940 года – почти через год после Яницкого.

По утверждениям приверженцев «официальной» версии, существовала единая система нумерации списков заключённых и конвоев НКВД, из чего логически следует: на конец сентября – начало октября 1940 года в живых остававались все 100 человек (УС 143-148). Эдвард Подгурский записан под № 98 в списке № 66/2. Его арестовали 10 октября 1940 года. Под № 20 в списке №66/2 значится Иосиф Долбняк. Он взят под стражу 21 апреля 1941 года – через 6 с лишним месяцев после ареста Подгорского. Таким образом, оба они следовали в сопровождении одного конвоя, однако их отправка по этапу началась в мае 1941 года или ещё позднее. Что означает: все 100 арестантов в списке по состоянию на май 1941 года оставались в живых («украинский список» № 186-191).

Естественно, такие списки не имеют отношения к «Записке Берии», где по состоянию на март 1940 года выражена озабоченность ростом антисоветской агитации среди заключённых. Другие известные нам доказательства подтверждают, что «Записка Берии» сфальсифицирована.

[ZHAN]

* «Украинский список» № 29 (ПК 2, УС 44) – Эдмунд Амбицкий, в архивных материалах на л. 202, № 284. Арестован как немецкий шпион, о чём не упоминается ни в «Украинском следе Катыни», ни в «Продолжении катынских списков»

* «Украинский список» № 1016 (ПК 36, УС 26) – Владислав Енджиевский, в архивных материалах на л. 202, № 287. Арестован УНКВД Львовской области как «руководитель воен[ного]. фашистского заговора». Книга «Украинский след Катыни» пишет о нём как об «организаторе гражданской гвардии во Львове в сентябре 1939 года». В польскоязычной Википедии 164 говорится, что Енджиевский погиб в марте 1940 года в львовской тюрьме, либо же его расстреляли в 1939 году. Но ни та, ни другая версии не соответствуют истине. О судьбе Енджиевского поляки не располагают никакой достоверной информацией. Все их сведения – часть фиктивной «официальной» версии Катыни.

* «Украинский список» № 2184 (ПК 71, УС 135) – Абросим Павелко – в архивных материалах на л. 208, № 28. Книга «Украинский след Катыни» (p. 135, № 3) отмечает, что Павелко – «бывший организат.[ор] ОУН, участник еврейских погромов». Больше в «Украинском следе Катыни» и в «Продолжении катынских списков» о нём ничего не сообщается.

ОУН – не просто пещерно-антисемитская, но и антипольская организация. В 1943 году оуновцы расстреляли около 100 тыс. польских мирных жителей чтобы этнически «очистить» от неукраинцев территорию Западной Украины.

«Волынская резня» – малоизвестное массовое убийство, акт геноцида польского населения. По сей день украинские националисты предпочитают вуалировать суть произошедшего словами о «Волынской трагедии», как если бы речь идёт о каком-то несчастном случае, а не о массовых убийствах по национальному признаку. Сегодня те, кто виновен в преступлениях геноцида, провозглашены «героями» украинского народа.

* «Украинский список» p.73 #2311 (ПК 73, УС 193) – Степан Письменный – в архивных материалах на л. 234, № 249. Арестован как «бывший начальник военной канцелярии правительства Петлюры, начальник польской к[онтр]-р[еволюционной] организации». «Украинский след Катыни» определяет его просто как «жителя с.Жаржин Ровенского повята», т.е. как ничем не примечательного гражданина.

Похоже, перед нами ещё одна попытка скрыть истину. Симон Петлюра – главарь антибольшевистской националистической армии в годы Гражданской войны. Его войска повинны в организации серии еврейских погромов. Он принял смерть от руки человека, вся семья которого погибла во время таких погромов и который возлагал вину за их организацию на Петлюру. Украинские националисты почитают Петлюру как героя. Но большевики объявили его преступником. Естественно, что таковым они считали и Письменного.

[ZHAN]

Автор изучил около 900 записей архивных материалов, помещённых в Интернете Романовым, и оказалось, что чаще всего причинами ареста и возбуждения дел против таких лиц становилась их принадлежность к одной из следующих профессиональных или политических групп:

Полицейские; офицеры польской армии, в том числе отставники; члены польских националистических групп («Лагерь национального объединения», «Стрелковый союз», «Союз вооружённой борьбы»); членство в украинских националистических группах (ОУН, петлюровцы); генштабисты польской армии; работники судебной системы Польши (например, судьи); тюремщики; пограничники; члены различных «контрреволюционных групп»; владельцы предприятий и фабрик; землевладельцы; торговцы; польская разведка; польские правительственные служащие; бывшие белые офицеры; сионисты; активные антисоветчики; осадники; польские политики.

Плюс к тому: один русский националист; один немецкий шпион (Амбицкий, см. выше)

Осадники или поселенцы – граждане Польши, чаще всего военные, направленные для «заселения» Западной Белоруссии и Западной Украины, отторгнутых у Советской России в ходе польско-советской войны 1918-1921 годов. Польское население составляло там меньшинство. Осадники стали проводниками политики насаждения империалистической инфраструктуры с целью «полонизации» (т.е. ополячивания) захваченных территорий. С опорой на осадников довоенное польское правительство активно проводило политику культурного и политического угнетения коренного белорусского, украинского и еврейского населения. После воссоединения земель с Украиной и Белоруссией в сентябре 1939 года советские власти депортировали осадников вместе с семьями.

[ZHAN]

Т.н. «украинский список Катыни» – откровенно надувательский. К Катыни он не имеет никакого отношения.

Неверно считать его списком лиц, казнённых или приговорённых к смерти.

В нём указаны лишь те, кого планировалось отконвоировать из одного места в другое. И включены в него не только поляки. Там есть немало неполяков, например, евреев и украинцев, и лиц, настроенных антипольски (членов ОУН), а также антисемитов.

Профессиональная или политическая принадлежность лиц из списка говорит о том, что в него вошли, главным образом, граждане II Речи Посполитой, насаждавшие на Западной Украине польскую империалистическую инфраструктуру. Именно таких поляков советские власти взяли под стражу и депортировали после присоединения Западной Украины в сентябре 1939 года.

[ZHAN]

Летом 2009 года на официальном Интернет-сайте Службы безопасности Украины (СБУ) появились три документа за подписью высших должностных лиц КГБ УССР 1960-х годов.

В двух письмах с грифом «Совершенно секретно. Только лично» Председатель КГБ при Совете Министров Украинской ССР Виталий Никитченко ставит в известность Петра Шелеста, секретаря ЦК Коммунистической партии Украины, и председателя КГБ при Совете Министров СССР Юрия Андропова о «могиле массового захоронения», при случайных обстоятельствах обнаруженной детьми в лесу близ села Пятихатки. По словам Никитченко, «в указанном месте в 1940 году УНКВД по Харьковской области было захоронено значительное количество (несколько тысяч) расстрелянных офицеров и генералов буржуазной Польши».

В третьем письме, тоже имеющем гриф «Совершенно секретно» и датированном июнем 1959 года, Начальник Управления Комитета госбезопасности при СМ УССР по Харьковской области генерал-майор Пётр Фещенко информирует Никитченко об уничтожении могил в Пятихатках с помощью каустической соды (гидроксида натрия), способной полностью растворять человеческие останки, одежду и документы. Однако во время эксгумаций в 1990-х годах на специальном кладбище УНКВД в Пятихатках польские археологи не обнаружили никаких следов каустической соды. Кроме того, они отметили «поразительно хорошую» сохранность остатков униформы и бумажных документов, обнаруженных в захоронениях.

Трудно не обратить внимание, что абзац про якобы «расстрелянных офицеров и генералов буржуазной Польши» выглядит как чужеродная вставка: до него речь идёт о металлических пластинках с надписями «тов. Пташинскому за борьбу с контрреволюцией от коллегии ГПУ» и «т.Дубовому, в ознаменование Х-летия Октября, Киевский окр[ужной]исполком, 7.XI.1927 года», которые никак не могли принадлежать польским военнопленным. А далее говорится, что в захоронения попали вещи, «конфискованные при арестах 1937-1938 годах» и зарытые в 1941 году при эвакуации, а в самих могилах «захоронены солдаты противника, погибшие во время войны».

Таким образом, если верить Никитченко, на расстрелы польских узников не указывают никакие вещдоки.

[ZHAN]

Сведения из первичных источников не допускают двойного толкования: не СССР, а нацистская Германия повинна в массовых казнях польских военнопленных, известных в истории как «Катынский расстрел».

Те, кто поверхностно знаком с проблемой Катыни, могут подумать, что автор предвзято отнёсся к своему исследованию, исключив из него ряд важных свидетельств. Такая тенденциозность предполагает замалчивание, игнорирование, дезинформирование или отсутствие должного внимания к доказательствам, которые не подтверждают чьи-то пристрастные умозаключения. Кое-кто может заподозрить, что автор этих строк просто-напросто отбросил доводы в пользу вины СССР или невиновности Германии.

Таким читателям хочу посоветовать: вооружайтесь знаниями! Начните со страницы Википедии, затем возьмите работы, в которых отражены «господствующие» представления о Катыни. Прочтите Ценцялу и Сэнфорда! Если среди работ, исповедующих «официальную» версию, вы сможете найти что-то лучше, полнее, новее – таковые мне, правда, не известны – проштудируйте их. После чего вы станете информированным читателем. И только тогда вы узнаете: автор не отбросил ни единого доказательства в пользу «официальной» версии о виновности советской стороны.

Читатели, которые начали знакомиться с темой, обладая уже какими-то познаниями о Катыни, способны – и это очень важно – подвергнуть сомнению всё ранее услышанное чтобы объективно и без предубеждений убедиться в том, что автор обсуждает все известные им доказательства и плюс к тому множество материалов, о существовании которых они, вероятно, до сих пор не знали.

Но и самые осведомлённые из читателей, наверное, поинтересуются: как случилось, что такая масса людей и так долго тешила себя ложными представлениями?

Известно: раскрытие тайны убийства требует тщательного, объективного расследования, в ходе которого сыщик собирает все факты, выявляет и собирает все доказательства, научным образом исследует их и, осмысляя все данные, строит свои умозаключения. «Тайна расстрела в Катынском лесу» ничем не отличается.

Объективность – вот первое обязательное требование, предъявляемое любому исследователю тайн. Каждый, кто всерьёз обратится к загадке Катыни, неизбежно подойдёт не с обрывочными сведениями, а с уже сложившимися представлениями о ней. И те почти наверняка будут состоять в твёрдой убеждённости в виновности СССР, поскольку именно такая версия катынских событий доминирует в научных, политических и общественных дискуссиях, по крайней мере, с 1992 года.

Поскольку никто пока не придумал, как «вытравить» из своей головы предвзятые представления и мысли, каждый серьёзный исследователь обязан осознанно занять объективную позицию. Для чего, во-первых, необходимо признаться самому себе в тенденциозности. Что можно сделать, чётко изложив – точно сформулировав – суть своих предубеждений.

Затем необходимо всегда быть внимательным. Чтобы компенсировать свои предвзятые представления, требуется больше места уделять свидетельствам, которые идут вразрез с собственной верой в истинность какого-то мнения – а такая вера непременно присутствует. И точно так же нужно взять себе за правило: скептически относиться к фактам, которые свидетельствуют в пользу своих предпочтений или заранее сложившихся представлений.

Историк Майкл Шадсон как-то сказал: «Объективность – идеология недоверия к самому себе». (Schudson, p.71) Что крайне важно. Бесполезно претендовать на объективность, не воплощая в жизнь такое определение объективности при отыскании, обобщении и изучении доказательств, и построении на их основе логических умозаключений.

Если у кого-то не хватит решимости сделать всё, что в его силах, ради объективности, – то таковым он никогда и не будет. Тогда всё обнаруженное будет неистинно. Наглядная тому иллюстрация – история «официальной» версии Катыни. И нацисты, и польское правительство считали справедливым только такой вывод, где вся вина за гибель военнопленных возлагалась на СССР. Никто из них не сделал ни единого шага к объективности, и не стал таковым ни в малейшей степени. На Нюрнбергском процессе прозвучали некоторые показания, опровергающие германский «Официальный материал», но их оказалось недостаточно. Об объективности слушаний в Комиссии Мэддена трудно говорить всерьёз.

Горбачёв полагал, что, обвинив Советский Союз эпохи Сталина, ему удастся улучшить отношения с тогда ещё дружественной Польшей. Нынешние антикоммунисты используют заявления о вине СССР в Катыни как инструмент для пропаганды своих идей. Для польских националистов Катынь – краеугольный камень истории, переписанной на правонационалистический лад для сокрытия зверств довоенной Польши, Армии Крайовой военного времени и послевоенного террора антикоммунистов-подпольщиков.

[ZHAN]

Некоторые читатели, возможно, задумаются: как получилось, что «официальная» версия Катыни оказалась в действительности ложной. Учёный мир и правительства всех вовлечённых стран утверждают прямо противоположное: виноваты советские власти, а не гитлеровцы. В научных, политических и общественных кругах «официальная» версия Катыни стала «закрытой темой». Вина СССР – «преступление Сталина» – признаётся настолько широко, что её почти никогда не ставят под сомнение.

Проделанный выше анализ книг Ценцялы / Матерского и Сэнфорда с изложением самых современных взглядов на проблему Катыни показывает: никто из них никогда не пытался «разгадать загадку» – определить, кто же в действительности повинен в смерти польских военнопленных. Наоборот, все они допустили грубую логическую ошибку “petitio principii” («подмена посылки»): опирались на суждение, которое само требует доказательств. По сути, они исходили из того, что кто-то уже проделал всю исследовательскую работу, сумев, используя все известные свидетельства, научно обосновать вывод о вине Советского Союза.

Не подкрепляя ничем свою точку зрения и предполагая, что германский доклад правдив, а сообщение Комиссии Бурденко опровергнуто, эти и остальные сторонники «официальной» версии просто провозгласили советскую сторону виновной, а все оправдывающие её доказательства – фальшивыми.

* Противоречия германского доклада оставлены ими без внимания. Таким же образом искажены или проигнорированы любые отсутствующие в «Официальном материале» доказательства, которые свидетельствуют о его несостоятельности.

* Они исходят из того, что советские граждане, привлечённые нацистами в качестве свидетелей, говорили правду, а тех, кто давал показания в пользу СССР, принуждали лгать.

* Они отвергают или вообще не принимают во внимание показания д-ра Маркова и д-ра Гаека, каждый из которых после войны выступил с разоблачением германского доклада.

* Они не приняли во внимание или исказили показания тех, кто на процессе в Нюрнберге и на слушаниях Комиссии Мэддена подтвердил невиновность советской стороны.

* Они утверждают, будто в работах поборников «официальной» версии сообщение Комиссии Бурденко подверглось поистине «уничтожающей» критике. Но на самом деле оказалось: такие заявления не просто неверны, но и нечестны. До сих пор нет ни единого доказательства ошибочности выводов советской комиссии, не говоря уж о каком-то жульничестве с её стороны.

* Ими игнорируется тот факт, что в Катыни расстрелян ряд осташковских и старобельских военнопленных, в том числе те, кто упомянут в самóм германском докладе. Чтобы установить этот факт они обладали всеми материалами – всеми теми свидетельствами, которые есть у нас сегодня. Но для такого исследования не сделано ничего, либо вопрос был просто замят.

* Они знали о подозрительном происхождении «Закрытого пакета № 1» и о доводах ряда исследователей, что документы сфальсифицированы. Но всерьёз возможность подделки ими никогда не рассматривалась. Они почему-то не сказали, что невозможно доказать фальсификацию любого документа, взятого в отдельности, в отрыве от других источников, опираясь только на его внутренний анализ. Но таким же способом нельзя доказать и его подлинность. Тем более не допустимо просто декларировать её, не прибегая вообще ни к какому анализу.

Ценцяла и Сэнфорд повинны в совершении деяний, несовместимых с ответственной научной практикой, ибо они напрочь отказались выяснять, кто именно казнил поляков. Ни о каком их стремлении к объективности не может быть и речи. Они с самого начала решили «поверить» в истинность версии польских антикоммунистов, т.е. фактически выступили в поддержку нацистской трактовки катынских событий. Вслед за тем они начали собирать всевозможные аргументы в пользу своей идефикс, игнорируя все несовместимые с ней доказательства. Такая метода, чем-то схожая с другой логической ошибкой – «склонностью к подтверждению своей точки зрения», получила название «избирательного цитирования» или «выборочного представления фактов», – и Ценцяла, и Сэнфорд следовали ей с удвоенной силой.

После чего созданная ими конструкция начала рушиться. С особой благосклонностью Ценцяла и Сэнфорд относились ко всему, что указывает на виновность советской стороны. Но они искажали, принижали, отвергали или игнорировали все доказательства невиновности СССР.

Решительно порвав с объективностью и не смея расстаться со своими антисоветскими и антикоммунистическими предрассудками, Ценцяла и Сэнфорд отрезали себе путь к истине. Они отказались понимать, что тайна здесь на первом месте. Если исследователь заранее определяет результат своей работы, он совершает кардинальную ошибку и сам загоняет себя в ловушку.

В последних работах о Катыни, включая те, что упомянуты ранее, опубликовано гораздо больше информации, чем в данной теме. В частности, в работах Шведа, Мухина, Прудниковой и Чигирина, а также на очень хорошем Интернет-сайте, ранее поддерживавшемся покойным Сергеем Стрыгиным, приводятся подробные сравнения и критические замечания по документам «Закрытого пакета № 1».

Как отмечалось, только внутренний анализ документа – в отрыве от других источников и доказательств – не позволяет судить о его подлинности или фальсификации. Однако теперь, когда стало известно, что версия Катыни, нашедшая отражение в документах «Закрытого пакета № 1», не соответствует истине, выявленные в них внутренние противоречия усиливают то, о чём раньше без внешних доказательств можно было только догадываться – документы безусловно сфабрикованы. Анализ, проделанный авторами, часто интересен, а некоторые из их работ просто блестящи.

Говорилось о Интернет-странице «Катынский лес: ктоэтосделал», созданной специально для тех, кто не читает по-русски. Упомянуты такие сайты, как “Katynmassakern” и “Mythcracker”. Не со всеми высказанными там замечаниями можно согласиться. Зато они дают представление о характере проведённых исследований. Однако им не нашлось места в теме, поскольку они не столь важны для выявления виновной стороны. Всё написанное мною посвящено одному – выяснению, кто именно несёт ответственность за Катынский расстрел. Тайна должна быть раскрыта, а виновная сторона установлена путем сбора и изучения других доказательств.

В теме нет подробного анализа и разбора каждого лживого заявления Ценцялы/Матерского или Сэнфорда. В неё включены только те критические замечания в их адрес, которые, на мой взгляд, необходимы для разгадки тайны Катыни. У Ценцялы/Матерского и Сэнфорда так много неверных утверждений, лжи и ошибочных выводов, что просто не хватит места разобрать их здесь. Подробное рассмотрение обеих работ интересно само по себе, поскольку и та, и другая книги пользуются высокой репутацией, притом совершенно незаслуженно. Но такой критический анализ выходит за рамки поставленной мной задачи.

Я с нетерпением жду реакцию – положительную и критическую – от тех учёных и любителей, которых, как и меня когда-то, пленило то, что несколько непочтительно можно обозначить как «Катынский лес».

По той же причине те, кого интересует не истина (чего они никогда не признают), а только возможность очернить Сталина и Советский Союз, осудят и обрушат на меня свои нападки. Такой приём называют «пристрелить гонца» – обвинять того, кто принес дурную весть, вместо поиска самогó корня проблемы – а Катынский расстрел слишком распространенное заблуждение среди тех, кто не хочет, чтобы рухнули их иллюзии.

Распрощаться с иллюзиями – вот истинная цель честных исследований. Посему мне легко предвидеть нападки как косвенное признание важности проделанной работы, и я с лёгким сердцем приветствую критику со стороны всех читателей.

Использован материал: Гровер Ферр. Тайна Катынского расстрела: доказательства, разгадка. Алисторус. 2022.

[konde]

В том что произошло в Катыни виновата сама польская шляхта, по некоторым признакам с которой и расправились те которым она не раз навредила. Начать же надо с правды: кто настоящий хозяин территории по настоящим письменным ссылкам у которого в год 1918 украли территорию не только поляки но и прибалты, финны и другие россияне вступившие на тропу сепаратизма, кто главный виновник и влияющий фактор этих поступков не только поляков и остальных членов блока Ляхии Западной Руси и почему его самого утверждаемого французскими политиками как наиболее крикливого по сей день еще не могут наказать? А то что Сталин во время войны у себя собрал и вооружил 100 тыс. армию польских военнослужащих в числе которых было не мало высших офицеров Польши, это доказывает что в Катыни, даже если там и причастны были советские кадры МВД то они там тем самым дали Польше заслуженный ответ за погубленных в мирное время 80 тыс. красноармейцев которых поляки вместе с французскими в числе которых и инженеры-евреи Третьей республики котрые и спроектировали и построили для красноармейцах концлагеря в Освенциме и Бухенвальде и которыми германцы в последующем и воспользовались против самих же евреях, они те «палачи из НКВД» имели полное право в той же Катыни казнить и остальной офицерский состав который в последующем стал в рядах Армии Андерса. У вас лично или когото из читателей в семье разве там в довоенных Освенциме и Бухенвальде палачами из числа поляков и польских евреев разве никто не был погублен? А между тем все как в том утверждении святой - «Никто не забыт, ничто не забыто!». И у тех кто там расстреливал уверено были отцы и даже деды за которых они и мстили. Имели они право на это или нет и разве те преступные поступки в польских концлагерях не доказали что они в той Катыни заслужили эту кару тогда, включая и за сегодняшние их поступки тоже? Виноват по сему тот кто меч поднял но и не тот кто оной отразил удар. Поляки и прочие те которые палубу не раз по крысиной тактике покидали просто научились быть крикунами у своих Сеньоров, чем свое лицемерье и прикрывали и прикрывают всегда. Ну а что среди поляков есть и славяне достойные своего этноса об этом доказывают сведенья об 30 батальонах еврейских которые во время двух сепаратистских бунтах в Западной Руси патрулировали тылы армии повстанцев что бы те не разбежались по домам. Ловили поляков те евреи и пытали, вешали потом все свои поступки на россиян сваливали. И им по сей день верят. Умная стратегия которая ими же используется и на сей день на Украине. Можно ведь предположить что Сталин и Гитлер через ту же Катынь застраховали себя от новых таких вот «30 еврейских батальонах» или нет? Да ибо об том что евреи являлись влияющим фактором бунтов в Речи Посполите и на сей день на Украине знали в мире всегда с самого начала и до скорого по их вине Судного дня.