Politicum - историко-политический форум


Неакадемично об истории, политике, мировоззрении, регионах и народах планеты. Здесь каждый может сказать свою правду!

"Псы войны" Древней Эллады

"Псы войны" Древней Эллады. Тимолеонт

Новое сообщение ZHAN » 02 ноя 2017, 10:08

Конфликты последнего десятилетия ввергли Сицилию в скверное состояние. Платон отзывается об острове как о территории, которой угрожала перспектива погрузиться в варварство. Между тем из-за наплыва наемников из Италии господствующим языком острова становился оскский (оски – одно из древних южноиталийских племен. К середине 1-го тысячелетия до н. э. занимали большую часть Кампании. Несмотря на завоевание самнитами (V в. до н. э.), а затем Римом (IV в. до н. э.), оскский язык был широко распространен в Южной Италии вплоть до I в. н. э.). Как писал Плутарх («Тимолеонт»), большая часть городов находилась в руках собравшихся отовсюду варваров и не получающих жалованья солдат, которые нисколько не возражали против частой смены властей. В результате одной из таких многочисленных смен на Сицилию пришло спасение.
Изображение

Правление Дионисия II в Сиракузах еще раз вызвало активность представителей оппозиции. Они пригласили себе на помощь Гикета, тирана города Леонтины, сиракузца по происхождению и выжившего участника похода Диона. Гикет принял приглашение и приготовился сместить Дионисия II. Но одновременно с просьбой к одному тирану сместить другого демократы Сиракуз приняли более благоразумную и привычную для них тактику обращения за помощью к метрополии. К счастью для дела свободы Сицилии, Коринф в это время почувствовал готовность с необычайной энергией откликнуться на обращение дочернего города. Ибо в Коринфе решили направить на остров в 344 г. до н. э. небольшой экспедиционный отряд наемников во главе с местными командирами.

Стратегом выбрали Тимолеонта, который давно был известен как непримиримый противник тирании, но не имел опыта участия в заморских походах наемников. Его воины представляли в основном остатки фокидских войск. Их обвиняли в осквернении Дельфийского храма. Но Тимолеонт добился санкции Аполлона на свою миссию и начал поход с целью освобождения от тирании острова Двух Богинь, к которому он отправил одну из своих триер. Его войско при отплытии из Коринфа состояло из 700 наемников на борту семи кораблей, три из них были быстроходные парусные суда. По пути он взял три дополнительных судна с Левкады и Керкиры, доведя общую численность своих воинов до тысячи человек.

Между тем обстановка в Сицилии менялась. Гикет не желал получения эффективной помощи из Коринфа. Прежняя история показала, что такая помощь имела тенденцию помочь демократам, в то время как он был заинтересован лишь в изгнании Дионисия II, что открывало путь для его собственной тирании. Поэтому Пикет по примеру Дионисия I добился взаимопонимания с Карфагеном и даже превзошел своего предшественника, призвав в Сицилию карфагенскую армию. В то же время он послал своих представителей в Коринф с просьбой к его властям не утруждать себя и не тратиться на вмешательство в дела Сиракуз. Но эта просьба лишь побудила коринфян к активизации действий. Следовательно, Тимолеонт прибыл на Сицилию, где война предстояла как дело решенное. Первая попытка Гикета овладеть Сиракузами провалилась. Но когда он уходил в Леонтины, из арьергардной стычки с воинами Дионисия II выросло серьезное сражение, которое завершилось полной победой Гикета. 3 тысячи наемников Дионисия II были убиты, сам тиран с остатками войск был отброшен в цитадель.

Вначале положение Тимолеонта на Сицилии было весьма ненадежным. Ему удалось лишь проникнуть в цитадель, обманув карфагенский флот. На острове его приветствовали в городе Тавромений, но другие города относились с подозрением к человеку, который казался просто очередным наемником-авантюристом. Тавромений мог предложить лишь минимальное обеспечение для его воинов. Поэтому Тимолеонт с энтузиазмом ухватился за обращение помочь со стороны одной из двух партий в Адрануме. В то же время другая партия призвала Гикета. Затем соперничающие стратеги, ведь Гикет стал теперь самым опасным противником, стали оба наступать на один и тот же город. Сначала Гикет прибыл с 5 тысячами воинов и занял город, но Тимолеонт неожиданно напал на противника, прежде чем тот освоился. Несмотря на неравенство в силах, ибо у Тимолеонта было всего лишь 1200 воинов (еще 200 воинов прибыли из Тавромения), Тимолеонт разгромил противника и овладел Адранумом.

Победа произвела огромный моральный эффект. Прежде Тимолеонт воспринимался негативно, теперь многие города выступали с предложениями о союзе. Главным из них была Катана, где правил тиран Мамерк. Ибо, хотя Тимолеонт прибыл на Сицилию ради дела свободы, он еще не был достаточно силен, чтобы пренебрегать предложениями союза с какой-либо стороны. Это стало еще яснее, когда к нему обратился с предложением не кто иной, как его первоначальный враг – Дионисий II. Тиран Сиракуз понимал, что рано или поздно должен уйти, и предпочел сдаться скорее Тимолеонту, чем Гикету. Видимо, они договорились, что Дионисий II оставит остров (цитадель Сиракуз), прихватив личное имущество и свиту. Тимолеонту удалось переправить на остров отряд в 400 воинов во главе с двумя коринфянами, Евклидом и Телемахом, чтобы взять под контроль гарнизон. Нет четких записей о том, каким образом они ухитрились проникнуть сквозь кольцо блокады Гикета, но кое-что позволяет предположить, что они пробрались по суше малыми группами. Остров значительно укрепил силы Тимолеонта. В его арсенале хранилось 70 тысяч единиц оружия, накопленного еще Дионисием I. В конюшнях стояло много лошадей, и, что самое важное, на острове находился гарнизон из 2 тысяч наемников, которые перешли теперь на службу новому казначею.

Все это развитие событий от высадки Тимолеонта до сдачи Дионисием II острова заняло 50 дней. Скорый успех воодушевил сторонников Тимолеонта в Коринфе, и они прислали ему еще 2 тысячи пехотинцев и 200 конников. Кроме того, популярность Тимолеонта в Сицилии резко возросла, когда он избежал покушения на свою жизнь, что воспринималось как чудо. Усилению Тимолеонта Гикет мог противопоставить лишь более активную поддержку Карфагена. По его просьбе подошел карфагенский стратег Магон и встал лагерем у Сиракуз.

Угроза гарнизону острова вынудила Тимолеонта испытать судьбу в решающем сражении. Но его выручил случай – в момент, когда он продвигался к Сиракузам со смешанным войском, насчитывавшим 4 тысячи человек. Ибо карфагенский полководец испугался возможности братания между наемниками Гикета и гарнизона, преданного Тимолеонту. После отступления на Маго Тимолеонту стало легче снять блокаду Сиракуз, осуществляющуюся Гикетом.

Нас мало интересуют как изменение им конституции Сиракуз, так и его усилия вновь заселить Сицилию греками с континента. Больший интерес вызывает то, как он выполнял свой долг по освобождению Сицилии и как он использовал для этого наемников. Хотя Сиракузы обеспечили теперь его базой и возможным источником налогов с граждан, Тимолеонт все еще оставался главным образом командиром наемников. Поскольку сицилийские города не скоро освободились от оцепенения, ни один местный лидер не предлагал себя на место коринфянина. Кроме того, Тимолеонт испытывал трудности с оплатой наемников. Сиракузы и Коринф не были в состоянии возместить дефицит средств, а поход, имевший целью освобождение Сицилии, не мог содержаться за счет ограбления греческих городов. Единственным выходом был набег на территорию, занятую карфагенянами, который Тимолеонт осуществил под командованием своих военачальников Динарха и Демарета. Доходов от набега хватило даже для выплаты аванса наемникам. (Почти определенно следует отождествить с Динархом, который служил Филиппу II и его преемникам, то же сходство в карьере Демарета. Оба упомянуты Демосфеном как деятели, сдавшие Коринф Филиппу II. После Ламийской войны Антипатр сделал Динарха наместником Пелопоннеса. Казнен в 318 г. до н. э. по приказу Полиперхонта.)

Демарет, как и Динарх, был сторонником Филиппа II и гетайром-«товарищем». Он подарил Александру Великому Буцефала и помирил Филиппа II с сыном в 337–336 гг. до н. э. Он сопровождал Александра в Азиатском походе; был рядом с Александром в битве при Гранике и в тронном зале в Сузах. Умер в старческом возрасте в Индии, откуда Александр отослал его останки в Коринф.

Нападение на карфагенскую территорию могло иметь лишь одно последствие – новое грозное вторжение Карфагена. Перед лицом новой угрозы Тимолеонт предпринял необычный маневр. Он уговорил или принудил Гикета послать свой отряд наемников ему на помощь в войне против Карфагена. Усилившись, Тимолеонт выступил навстречу карфагенянам с войском численностью не больше 12 тысяч человек. Вероятно, более половины его составляли наемники.

(Реальные цифры могли быть примерно такими:
Сиракузские наемники – 4000
Сиракузские граждане – 3000 (из которых 1000 – конники)
Союзники – 2000
Наемники Гикета – 3000
Всего – 12 000)

Но когда он еще не вышел за Акрагант, в армии вспыхнул серьезный мятеж. Его вызвала недоплата жалованья наемникам в сочетании со слабыми надеждами на победу перед лицом превосходящих сил Карфагена. Мятеж возглавил воин со зловещим именем Трасиос (Отважный), который, согласно Диодору, был одним из фокидян, совершивших святотатство. Этот смутьян утверждал, будто Тимолеонт ставит на кон жизнь наемников, которым в течение длительного времени, из-за отсутствия средств, он даже не может платить. Лояльность большей части наемников удалось сохранить увещеваниями и подарками, но тысяча воинов отказалась смириться. Тимолеонт проявил достаточно благоразумия, чтобы не принуждать их и не передать в руки врага. Вместо этого он отослал мятежных наемников назад в Сиракузы с предписанием своим сторонникам выплатить им задолженность по жалованью.

С такой убавленной численностью войска Тимолеонт вступил в сражение с карфагенянами у реки Кримис. Невозможно принять как безусловно правдивые оценки наших источников о численности армии противника, но вполне очевидно, что она значительно превышала численность войска греков. Тимолеонт построил свои войска – элитный контингент наемников в центре под собственным командованием, а ополчение на флангах усилив наемниками (Плутарх. Тимолеонт). В резерве находился конный отряд под командой Демарета, однако входили в его состав наемники или нет – неизвестно. Полная победа была достигнута благодаря дисциплинированности и мобильности греческого войска. И эти качества, очевидно, относились в первую очередь к его профессиональному ядру. Недостатком победы было нежелание Тимолеонта развить успех; это опять же зависело от наемников, которые слишком озаботились сохранением больших трофеев, что подчеркивается главным образом в первоначальных повествованиях.

Эта битва убедительно продемонстрировала не только сицилийцам, но и карфагенянам военное превосходство греческих наемников. Плутарх и Диодор отмечают, что Карфаген теперь решил отказаться от тактики использования ополченцев, которой придерживался в битве у реки Кримис с катастрофическими результатами. Он решил вместо этого использовать греческих наемников в дополнение к тем, которых вербовал в Испании и использовал в войнах. Плутарх добавляет, что карфагеняне так и не воспользовались греческими наемниками. Хотя это обобщение выглядит на первый взгляд слишком смелым, другие наши источники склонны скорее подтвердить, чем опровергнуть его. В соответствии с новой тактикой карфагенская армия уже следующей весной включила контингент греков. Быстрота, с которой осуществился этот план, свидетельствует о наличии большого числа свободных греческих наемников. Где производился их набор, не сообщается.

После своей победы Тимолеонт вернулся с ополчением в Сиракузы, в то время как наемники остались добирать плоды своего успеха посредством разорения карфагенской территории острова. Его первой заботой было избавиться от тысячи наемников-дезертиров. В качестве победителя Тимолеонт мог обращаться с ними без особой вежливости, фактически он ограничился их изгнанием из Сицилии. Они отправились морем в Италию, где разграбили территорию бруттиев, которые поднялись и подвергли их в отместку резне. Диодор усматривает в этом Божье возмездие за их участие в осквернении Дельфийского храма.

Устранив главную угрозу со стороны Карфагена и изгнав нелояльных последователей, Тимолеонт смог обратиться к своей первоочередной цели – уничтожению сицилийских тиранов. К сожалению, мы располагаем весьма скудными материалами для последовательного продолжения истории. Диодор лишь приводит перечень разгромленных тиранов, а повествование Плутарха дробится на ряд довольно разрозненных инцидентов. Сначала мы узнаем, что Гикет и Мамерк затеяли интриги с Карфагеном. (Почему Гикет внезапно разорвал недавний союз с Тимолеонтом, не объясняется; возможно, не выполнялись условия соглашения.)

На следующий год два тирана, опираясь на греческие и карфагенские войска во главе с Гисконом, нанесли жестокое поражение 400 наемникам Тимолеонта, посланных на территорию Мессаны. Кроме того, в карфагенской зоне острова войско во главе с Эвфимом из города Левки было уничтожено в западне близ города Гиеры. Плутарх утверждает, что эти наемники грабили Дельфийский храм, и толкует их уничтожение в духе Диодора: как возмездие со стороны богов.

Эти поражения не повредили репутации Тимолеонта как избранника счастливой судьбы, поскольку он не командовал наемниками лично. Когда же Мамерк принес в дар богам захваченные щиты, он привел в ярость противников, написав на них: «Жалким прикрывшись щитом, щитов мы добыли немало, злато на них и янтарь, пурпур, слоновая кость». Эта строфа, несомненно, относилась к великолепным трофеям после разгрома карфагенянами «священного отряда», который наемники Тимолеонта бросили в бой.

После нескольких взаимных набегов сторон Тимолеонт испробовал другой метод. Так как далее мы узнаем, что когда Тимолеонт продвинулся к Лeонтинам, то воины, то есть наемники Гикета, передали ему связанного тирана, его сына и гиппарха Эвфима. О награде за это предательство ничего не известно, но, поскольку эти наемники ранее сражались под командой Тимолеонта в битве у реки Кримис, вероятно, у него было немало лазутчиков в их рядах. Аналогичным образом Мамерк после одного сражения был изолирован посредством соглашения с Карфагеном и принужден к сдаче.

Так, постепенно, вся восточная часть острова была очищена от карфагенян и тиранов. Но наемники в связи с этим процессом не упоминаются. Однако многие ссылки на колонистскую деятельность Тимолеонта заставляют предположить, что с отпадением нужды в наемниках он позволил тем из них, которые пожелали, расселиться в малонаселенных городах Сицилии. Во всяком случае, благодаря настойчивым и неразборчивым в средствах усилиям он принес на остров мир. Ибо около 20 лет история Сицилии не заполнена событиями, что указывает, видимо, на период восстановления, не потревоженный наемниками или тиранами, принимающими их себе на службу. Самовластие и военный профессионализм потеряли господствующее положение до прихода Агафокла, типичного кондотьера, повторившего путь прихода к власти Дионисия.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны" на службе в Персии 340-330 гг. до н. э.

Новое сообщение ZHAN » 03 ноя 2017, 11:55

Все их неисчислимые полчища оказываются непригодными для войны. И вот, точно у них недостаток людей, нанимают они наемников и думают найти спасение при помощи чужеземцев.
Платон. Законы (О персах)

Ко времени восшествия на престол Александра греческие наемники стали утверждаться на службе соперничающих автократий Европы и Азии. Далее необходимо исследовать, какую роль они сыграли в войне между этими двумя силами. Сначала рассмотрим их деятельность на стороне, потерпевшей поражение.

В последние годы своего правления Артаксеркс III Ох не испытывал особой нужды в наборе наемников. Персидской империи удавалось сохранять внутреннее единство лучше, чем в предшествующие 80 лет, и лишь в 340 г. новая угроза из-за рубежа потребовала новых военных усилий. Мощь Филиппа II Македонского неуклонно возрастала, и уже шестью годами раньше Исократ, выражая, как обычно, актуальные идеи своего времени, приветствовал его как предводителя похода против Персии. Поэтому, когда наконец в 340 г. Филипп II осадил Перинф и таким образом установил полный контроль над Геллеспонтом, Артаксеркс III не мог позволить, чтобы его войска оставались в бездействии, пока не падет последний буферный полис между Персией и Македонией. Сатрапам Малой Азии было приказано помочь Перинфу всей своей мощью. Поэтому они объединились в посылке «в Перинф отряда наемников, достаточных средств и достаточных запасов продовольствия, снарядов и других материалов, необходимых для проведения военных действий». Армией сатрапов командовал Аполлодор, афинянин на службе у Арсита, сатрапа Фригии Геллеспонтской. (Аполлодор был похоронен в афинском Керамике. Следовательно, он умер не в изгнании.) Между тем другим выдающимся полководцем был Аристомед из Фер, смертельный враг Македонии, которому позднее суждено было сыграть выдающуюся роль на службе Персии. Наемники успешно высадились в Перинфе и настолько усилили оборону города, что Филиппу II не удалось его взять. Его вынудили отступить и переключить все свое внимание на Скифию, а затем и на Центральную Грецию, перед тем как снова обратиться к Востоку.

Однако после передачи под его управление Эллады Филипп II мог теперь думать о нанесении прямого удара по господству Персии в Малой Азии. Между тем Артаксеркса III сменил Дарий III, который готовился к нападению Филиппа IL Но, хотя Филипп мог претендовать в этой войне на роль предводителя всей Греции, его наиболее опасными противниками были греки на службе Персии. Некоторые из них были изгнанниками или даже врагами Македонии, но большая их часть, особенно простые воины, видимо, были вынуждены оставить городскую жизнь и приобрести военную профессию. На таких воинов постановления Коринфского конгресса почти не распространялись.

В 336 г. (весной) Парменион и Аттал были посланы с войском численностью 10 тысяч человек и, вероятно, высадились на Азиатское побережье Геллеспонта. Вероятно, они сделали своей базой Кизик, потому что, пока они совершали рейд в Тевфранию, Мемнон, командовавший персидскими войсками, попытался с 5 тысячами наемников захватить город внезапным нападением. Он перешел через горный хребет Ида, но не добился успеха, поэтому повернул назад с 4 тысячами человек (Полиен). И все же, благодаря своему стратегическому таланту, Мемнону удалось сдерживать македонские силы, значительно превосходившие его войско по численности. Но сложное положение облегчилось, когда молодой царь Александр предал Аттала смертной казни и вызвал Пармениона, видимо с большей частью его войск.

Возможно, вместо Аттала прислали Каласа, во всяком случае, он появляется позднее с армией наемников и македонцев, пытающейся продвинуться в Троаду. Но Мемнон (летом 335 г.) устроил ему засаду и заставил отступить к Ретею (мыс и город в Троаде на берегу Геллеспонта). Ни один источник не сообщает об отзыве Класа, возможно, потому, что он с небольшим войском оставался и удерживал плацдарм на Азиатском побережье Геллеспонта вплоть до высадки Александра. Такое предположение объясняет, почему войска персов не смогли воспрепятствовать этой высадке.

Далее объединенные персидские войска располагаются лагерем в Зелее (юго-западнее Кизика), где сатрапы, видимо входившие в командование, держали военный совет. Мемнон советовал уклониться от сражения и сдерживать противника разорением местности, поскольку македонцы превосходили персов в численности пехотинцев (Арриан). Диодор, вероятно, предваряет события, утверждая, что Мемнон предложил план широкого вторжения в Македонию и переноса туда войны; но Курций добавляет справедливое замечание, что больше пользы принесло бы удержание Киликийского прохода. Однако все персы выступили против плана. Возможные последствия такой стратегии дают обильную пищу для догадок. Но еще более интересна причина, которая заставила Мемнона предложить его план, – тот факт, что Александр располагал численным превосходством в пехоте. Арриан оценивает персидские войска перед битвой при Гранике численностью лишь 20 тысяч местных конников и чуть меньше 20 тысяч пехотинцев-наемников. Никакой собственно персидской пехоты не упоминается, и отсутствие упоминания столь подчеркнуто, что невозможно усомниться в убежденности Арриана в наличии причины отставания персов в численности. Александр, вероятно, выставил против них 32 тысячи пехотинцев и 4800 конников. Но такая оценка сил вызвала ненужные затруднения у некоторых историков.
Изображение

Что касается самой битвы при Гранике, то обстановка, приводимая Аррианом, не вполне убедительна. Персидскую кавалерию выстроили вдоль крутого берега реки для отражения атаки македонцев. Наемники-пехотинцы выстроились отдельным контингентом позади кавалерии и были практически лишены возможности участвовать в сражении. Такое странное построение нельзя оправдать никакими стратегическими соображениями. Поэтому, видимо, нужно принять объяснение, что персов захватили врасплох и они не могли построиться в боевой порядок до того, как войска Александра форсировали реку. Затем, согласно Арриану, Александру удалось прорвать конный строй персов сначала своей кавалерией, а затем фалангой. После этого он обратил внимание на наемников. «Этот контингент оставался стоять там, где его поставили сначала, больше от изумления неожиданным результатом боя, чем от решимости сражаться». Затем Александр атаковал их по фронту и с флангов своей кавалерией и беспощадно истребил их. Македонцы убили всех, за исключением 2 тысяч пленных и «тех, кого не заметили среди убитых» (Арриан). Плутарх соглашается лишь с тем, что Александр не сразу совершил нападение. Наемники «сгрудились у пригорка и выспрашивали условия сдачи», которые были отвергнуты. Как указывал Дельбрюк, трудно вообразить, чтобы Александр уничтожил контингент «отчаявшихся воинов» численностью около 20 тысяч человек и при этом отделался гибелью всего 85 конников и 30 македонских пехотинцев. Он предлагает версию, что на самом деле численность греческих наемников была гораздо меньше.

Решение может быть найдено лишь в компромиссе. Цифра потерь Александра преуменьшена по официальным соображениям. Трудно поверить также, что гибели ожидали все греки. Возможно, многие из них отступили до того, как Александру удалось окружить их. (Странно обнаружить запись о том, что греками командовал перс по имени Омар, в то время как Мемнон возглавлял кавалерию.)

Ясно, что Александр хотел преподать всем урок в отношении этих наемников. Он знал достаточно хорошо, в чем основная сила противника. Наделенный мандатом Коринфского конгресса, он мог счесть любого грека, враждебного ему, предателем Эллады и действовал в соответствии с этим принципом. Он предал земле убитых наемников, пленных же (2 тысячи человек) отправил в цепях в Македонию рабами. И хотя Афины обратились к нему с просьбой освободить афинских граждан, он отказывался сделать эту уступку даже перед битвой при Арбелах (Гавгамелах) в 331 г. до н. э.

После первых крупных успехов Александру пришлось в течение года иметь дело лишь с греческими наемниками, гарнизоны которых располагались в важных для Персии местах. На них, видимо, повлияло поражение персов при Гранике. Гарнизон Эфеса захватил две триеры и бежал, вероятно, в Галикарнас. Гегесистрат, комендант Милета, послал Александру письмо с предложением сдачи города, но, узнав о приближении персидского флота, изменил свое намерение и решил сохранить город для Дария III. Однако при подходе Александра наемники и граждане отправили к нему посла, возможно без согласия коменданта, с компромиссным предложением сохранить за городом нейтралитет. Александр отверг предложение и начал штурм, в то время как его флот сдерживал персидские корабли. Поэтому наемники и граждане побросали свои позиции в Милете, и некоторые из них попытались переплыть на небольшой остров, расположенный вблизи города. Те, которым удалось достичь острова, были блокированы флотом Александра, и, поскольку они продемонстрировали решимость сопротивляться, наемникам (числом 300 человек) было предоставлено прощение при условии, что они будут биться против персов.

После Граника боевой дух совершенно покинул Дария III. Должно быть, он оценил то, что персидские военачальники помешали осуществить единственно разумный план Мемнона. Поэтому царь назначил Мемнона на пост, который занимал прежде его брат в качестве главнокомандующего сухопутными силами и флота Малой Азии. Под командованием Мемнона греческие наемники и персидские войска сконцентрировались для обороны базы флота в Галикарнасе и контроля морских коммуникаций. Ибо в войне на море Александр не мог соперничать с противником. Мемнон рассчитывал выдержать осаду в надежде задержать продвижение Александра до тех пор, пока Дарий III не закончит сосредоточение армии. Противоборство осажденных и осаждающих войск отличалось большой ожесточенностью. Оно достигло кульминации, когда Эфиальт, афинский изгнанник, совершил ночную вылазку с 2 тысячами наемников. Но эти усилия оказались напрасными, и Мемнон был вынужден в конце концов покинуть Галикарнас.

Он оставил лишь отборный отряд персов и наемников защищать акрополь. Александр не стал задерживать своего наступления до окончания осады, но выделил для нее специальные войска, которые добились своей цели следующей весной, когда гарнизон в 1700 воинов был уничтожен или взят в плен.

В Малой Азии Александру осталось покончить лишь с несколькими гарнизонами. Гипарна сдалась сразу. Гарнизон города Келены в тысячу карийцев и сто греков сдался, после того как было достигнуто соглашение. Силлий со смешанным гарнизоном из наемников и местных войск оказал успешное сопротивление.

Между тем Мемнон привел в действие план, который Диодор, видимо ошибочно, заставляет его предлагать до битвы при Гранике. Опираясь на морское превосходство, он продолжил причинять неприятности Александру в Эгейском море. Мемнон нанял новых наемников на деньги, присланные из Суз, и начал захватывать острова, ставя на них свои гарнизоны. Но в самом начале эта новая успешная тактика была внезапно прервана его смертью. Уход из жизни Мемнона был самой большой потерей для Персии. Командование временно взял на себя его племянник Фарнабаз, который вынудил сдаться Митилену на острове Лесбос и поставил в ней гарнизон во главе с Ликомедом из Родоса. Но Дарий III решил прекратить осуществление этого стратегического плана. Высокий пост Мемнона отдали Фарнабазу, а Тимонда, сына Ментора, послали принять командование над всеми наличными греческими наемниками и воссоединить их с царской армией.

Дарий III не всегда был последователен в оценке греческих наемников и командиров. Он просто избавился от их наиболее известного, если не величайшего, стратега. Ибо Харидем, гонимый из Афин враждебностью Александра, прибыл в Сузы, где пользовался расположением царя. По получении вести о смерти Мемнона был созван военный совет, на котором Харидем предложил, чтобы царь царей не участвовал лично в битве, но выслал на поле боя войско. Его численность была преувеличена довольно ненадежным источником до 100 тысяч человек, из которых треть были греческие наемники. Командование следовало возложить на опытного стратега. Некоторые представители персидской знати сразу заподозрили Харидема в том, что он просто добивается верховного командования и, возможно, замышляет предательство. В связи с этим грек вышел из себя и позволил себе такие резкие высказывания по адресу военной несостоятельности персов, что Дарий III велел немедленно казнить его. Утверждается, что позже царь пожалел о своем поспешном приказе, по крайней мере, он продолжал высоко ценить греческих воинов в ходе продолжения военной кампании.

Согласно нашим источникам, у Дария перед битвой при Иссе (333 до н. э.) было 30 тысяч наемников: эта цифра, очевидно, исходит от Каллисфена. Узкая долина реки Пинар у Исса могла вместить лишь часть многочисленного персидского войска. Более того, отсутствовала возможность транспортировки войск. Весной 333 года к востоку от Тавра не могло быть много греческих наемников, а наши источники хотят уверить, что все они были доставлены морем от Фарнабаза. Теперь не кажется невероятным, что Мемнон мог собрать чуть меньше 20 тысяч наемников для сражения при Гранике. Не кажется также невозможным, что Фарнабаз мог обеспечить столько же войск для сражений в Эгейском море. Но транспортировка даже половины этого числа морем в Сирию должна была стать весьма трудным предприятием. Белох путем сравнения фрагментов из Арриана искусно доказывает, что наемники покрывали по фронту только половину фаланги Александра, то есть 16 400 человек, и, следовательно, не могли превышать численность 10 тысяч человек. Если допустить, что примерно 2 тысячи наемников могли быть уже на востоке, то цифра 8 тысяч воинов, доставленных морем, не будет выглядеть неправдоподобной.

При Иссе (как и при Гранике) персы заняли оборонительную позицию, которую по фронту прикрывала река Пинар. На этот раз, однако, наемникам дали возможность решительных действий, поскольку они занимали место в центре против лучшей пехоты Александра. Они почти преуспели в обретении и использовании возможности, в которой нуждались. Потому что, когда фаланга Александра форсировала реку, образовался разрыв между правым флангом во главе с самим Александром и остальным войском. Наемники бросились в этот разрыв и яростно бились за победу, невозможную где-либо в других местах. Но в конце концов им во фланг ударила та часть фаланги, которая противостояла персидским войскам и разгромила их. Греки и персидская кавалерия, покидавшие поле битвы последними, медленно отступали от реки (Арриан; цифра потерь наемников, к сожалению, пропала). Даже терпя поражение, они демонстрировали свою боевую эффективность. Большей частью они держались вместе и, успешно отбивая атаки кавалерии Александра, самостоятельно пробились к морскому побережью. Об их последующих злоключениях речь пойдет дальше.

Лишь небольшой отряд наемников предпочел последовать за Дарием III: возможно, это были в большинстве люди, которые пробыли достаточно долго на Востоке. Они и отступившие персы численностью около 4 тысяч человек вновь собрались в Тапсаке (видимо, Кархемише. – Ред.). Весной 331 г. отряд из 2 тысяч наемников все еще стоял в том же месте под командой Мазея, ожидая продвижения Александра. Но им не пришлось дождаться прихода македонцев, ибо Мазей при их приближении сразу же бежал.

В битве при Гавгамелах (Арбелах) в 331 г. до н. э. греческих наемников снова выстроили напротив македонской фаланги. На этот раз на флангах стояла гвардия царя царей. Но наемники значительно уступали противнику в численности. Диодор держится традиционной версии, что после битвы при Иссе Дарий III приказал увеличить длину мечей и копий на вооружении персидских пехотинцев под впечатлением успехов македонской пехоты. Дельбрюк толкует это как запоздалую попытку создать персидскую фалангу из-за нехватки греческих наемников. Столь неожиданная импровизация, если она действительно вводилась, была обречена на провал. На самом деле античные повествования о битве не содержат никаких ссылок на роль, сыгранную греческими наемниками или персидской фалангой.

Даже окончательный разгром Дария III в этой битве не лишил его лояльности греческих наемников. Они во главе со своими предводителями Патроном из Фокиды и Главком из Этолии сопровождали царя в бегстве в Бактрию. Когда наконец Бесс сговорился с другими персидскими вельможами лишить Дария III царской власти и вести его как пленника, наемники не приняли участия в этом заговоре. Но поскольку их было слишком мало, чтобы помешать такому унижению, они оторвались от остальной процессии и ушли в горы. Александр послал в погоню за ними часть войск. Когда они запросили условия сдачи, Александр отказал на основании их «озлобленности в войне против Греции». Но, к счастью, это была всего лишь его обычная поза. Когда они сдались, он отпустил только тех воинов, которые поступили на службу персам до Коринфского конгресса. Это показатель постоянной службы в качестве наемников, на которой подвизалось заметное число греческих воинов у Дария III или его сатрапов по крайней мере в течение семи лет. Остальным воинам пришлось поступить на службу новому хозяину за обычную плату. С этих пор их командиром стал Андроник, «который включил их в македонское войско, и, как оказалось, хорошо сделал, что сохранил им жизнь».
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны" в армии Александра Македонского

Новое сообщение ZHAN » 04 ноя 2017, 09:19

Мы выяснили, что в сопротивлении Персии Александру ведущую роль играли греческие кондотьеры. Когда же мы обратимся к исследованию греко-македонской армии после Коринфского конгресса, то с удивлением заметим, сколь небольшую и малозначащую ее часть первоначально составляли наемники. В подробном описании армии, «которая переправилась с Александром в Азию», упоминается только 5 тысяч наемников из 32 тысяч пехотинцев, и они вовсе отсутствуют в кавалерии.
Изображение

Главную причину нехватки наемных воинов в армии Александра, возможно, следует искать в отсутствии достаточных средств, что мешало ему в двух первых военных кампаниях. Должно быть, Филипп II потратил слишком много денег на свои последние войны, ибо мы располагаем убедительными свидетельствами того, что он оставил их сыну немного. (Историки расходятся в деталях. Аристобул говорил, что у Александра осталось не более 70 талантов. Арриан заставляет Александра заявить в Описе, что он унаследовал лишь «несколько золотых и серебряных кубков, а не 60 талантов в казне, и в дополнение к долгу Филиппа II в 500 талантов он сам задолжал еще 800 талантов» и т. д.) Для возмещения финансового дефицита Александр располагал ежегодным доходом от налогообложения Македонии и, возможно, взносами участников Коринфского конгресса. Но, хотя ежегодный взнос был обговорен решениями конгресса, это вовсе не значит, что от союзников не требовались дополнительные деньги, как и воины, на общегреческий поход против Персии. Стоимость содержания армии была тяжелым бременем для Александра, и он чувствовал необходимость сократить ее до минимума, не подрывая военного превосходства. Поэтому, как пишет Арриан, он был вынужден распустить свой флот из-за недостатка денег, хотя источники дают другие объяснения этого странного шага. Его приобретения в Малой Азии могли облегчить лишь непосредственные траты. С негреческого населения он собирал дань в объеме той, что оно выплачивало Персии. В основном делали взносы греческие города, хотя номинально они были освобождены от налогов. (По поводу дани варваров – вероятно, центральная власть получала теперь ее от македонских сатрапов более надежно.) Недостаток финансовых средств перестал ощущаться лишь после Исса.

Тем не менее официальная оценка числа наемников мало связана с общей численностью профессиональных воинов в войске. Ибо, когда Александр обеспечил выплату им жалованья, не было реальной причины для того, чтобы контингенты союзников не комплектовались большим числом воинов, нанятых для замены ополченцев. Вероятно, Александр не проверял процент ополченцев среди 7 тысяч воинов союзников, и позднее оказалось, что многие из них пожелали следовать за ним по завершении их контрактов как представителей полисов участников Коринфского конгресса. Эта готовность, возможно, не была просто результатом блестящих успехов Александра, хотя эти успехи сами по себе превращали некоторых прагматичных граждан в искателей приключений.

Однако, поскольку наши античные авторы по военным кампаниям Александра изначально исходят из официальных источников, мы можем обсуждать здесь только тех воинов, которые официально признаны наемниками и были наняты самим македонским царем. Из них, согласно Диодору, Александр взял с собой в Азию 5 тысяч человек. Неизвестно, оставил ли он какое-то число их в Македонии, но, видимо, не оставлял. Однако даже если возможно доказательство того, что под командованием Александра было более 5 тысяч наемников, лучшим решением было бы не усматривать ошибку в повествовании Диодора. Следовало бы предположить, что он не включил в это число воинов во главе с Каласом, которые, возможно, уже находились в Азии. Эта регулярная армия в Азии могла бы состоять из наемников и могла бы предоставить дополнительно пару тысяч воинов до цифры 7 тысяч.

Арриан, описывая боевое построение перед битвой при Гавгамелах (Арбелах), пишет, что так называемые «чужестранцы-ветераны» составляли отдельное боевое подразделение. Фактически, ему не противопоставляются другие наемники-пехотинцы, но уже давно признается, что этот фрагмент подразумевает существование по крайней мере двух подразделений наемной пехоты, во-первых, постоянно приданной македонской армии со времени Филиппа I и, во-вторых, представленной другими пехотинцами, которые нанимались во время отдельных военных кампаний. Такие новички-рекруты не могли называться ветеранами, и легко понять, почему Александр счел более целесообразным не смешивать их со своими воинами регулярной армии.

Как свидетельствуют источники, в первых двух-трех кампаниях Александра наемники играли в боевых действиях весьма незначительную роль. При Гранике они не упоминаются вовсе, но, поскольку обойдены молчанием и союзники, этому упущению не стоит придавать большого значения. В битве при Иссе они действовали под командованием Менандра в качестве модифицированного вида резерва – «выстроились позади боевой линии». (Вероятно, Менандр командовал наемниками с самого начала похода. Вскоре после Исса его сделали сатрапом Лидии, и командование взял на себя Клеарх. В 323 г. до н. э. он привел Александру в Вавилон подкрепление и во время передела сатрапий вернулся в Лидию.) Но нет доказательств того, что им было приказано держаться позади. Их целью, видимо, было закрывать возможные бреши и оказывать военную поддержку. Перед началом битвы Александр выдвинул часть из них вперед для удлинения фронта вправо, чтобы угрожать флангу персов обходом. Но их дальнейшая роль в битве не упоминается; даже эти два замечания исходят только от Арриана.

При Гавгамелах (Арбелах) «чужеземцы-ветераны» были выстроены на правом фланге дугообразным строем под командованием Клеандра специально для того, чтобы дать отпор любой попытке персов окружить греков. (Его прислали из Карии для набора новых наемников (334–333 до н. э.). В 332 г. до н. э. он вернулся с 4 тысячами воинов, когда он, должно быть, заменил Клеарха. Он продолжал командовать этим контингентом, по крайней мере, после убийства Пармениона, в организации которого он играл ведущую роль. В 324 г. до н. э. он был предан казни Александром по обвинению в разбое.) Также присутствовали два кавалерийских отряда наемников. Один отряд во главе с Менидом поместили на фланге справа с приказом атаковать по диагонали во фланг противника, если он предпримет маневр по окружению. (Он командовал этой кавалерией до 330 г. до н. э., когда его оставили в Мидии.) Другой отряд во главе с Андромахом удерживал соответствующую позицию на фланге слева.

Отряд Менида выполнил по приказу этот маневр, но его воины и чужеземцы-ветераны, прибывшие к ним на помощь, обнаружили противодействие скифской кавалерии, с которой было трудно совладать. Поэтому их действия были не слишком успешными.

В качестве объяснения незначительного использования Александром в решающих битвах наемников некоторые выдвигают предположение, что он не верил в их лояльность. Частично, может быть, это верно, но подлинное объяснение состоит скорее в том, что Александр предназначал фалангу и гетайров-«товарищей» для решающих битв и, подобно своему отцу, отводил наемникам особые функции. (Курций – единственный автор, который упоминает о попытках Дария III в это время подкупать противостоящие ему войска. Он также сообщает о греке, дезертировавшем из стана Дария III к Александру.) Эти функции можно свести к их использованию; во-первых, в отдельных походах и, во-вторых, для гарнизонной службы – здесь наемники играли важную роль.

До битвы при Арбелах (Гавгамелах) первейшим долгом наемников было участие в отдельных операциях по зачистке местности, по которой не проходила армия Александра. Например, Пармениона послали из Эфеса с 2500 «чужеземцев» и некоторым числом македонцев, очевидно, в Магнесию и Траллы. (Он возвратился в армию у Галикарнаса.) Аналогичным образом 3 тысячи наемников под командованием некоего Птолемея были оставлены для блокады акрополя Галикарнаса, в то время как основная масса войск двинулась дальше. Но эти наемники были предназначены также служить, по крайней мере частично, в качестве регулярного войска сатрапа Фригии, провинции их командира Птолемея. Опять же в 333 г. до н. э. Пармениона послали с войсками союзников и наемников обеспечить проход через Сирийские Ворота перед подходом главных сил.

В 332–331 гг. наемников оставили нести гарнизонную службу в Египте под командованием этолийца Лисида. Здесь мы встречаемся с первым примером метода, который позднее применял Александр. Он поставил в наиболее важных городах (Пелусии и Мемфисе) гарнизоны пешей македонской гвардии: серьезные задания не доверялись чужеземцам, но их придавали в качестве подкреплений для общей обороны.

Таковы были функции греческих наемников в армии Александра вплоть до битвы при Гавгамелах (Арбелах). Обозрение прибавлений и изъятий в числе наемников в этот период предполагает, что в целом оно не увеличилось в сравнении с числом ополченцев на военной службе. Процент наемников в сравнении с ополченцами остался либо без изменений, либо чуть уменьшился. После Гавгамел (Арбел), однако, положение складывалось наоборот. Армия Александра стала состоять в значительной степени из наемников. Такое положение вещей было вызвано частично одним определенным решением. Летом 330 г. до н. э. происходила демобилизация союзных контингентов полисов-участников Коринфского конгресса. Таким образом, армия лишилась большого числа номинальных граждан-ополченцев и «немало из них» остались служить в качестве наемников. Но помимо этого изолированного шага Александр был вынужден нанимать все больше и больше воинов по мере увеличения числа провинций, требующих гарнизонной службы. Кроме того, не было другого источника, из которого можно было почерпнуть подкрепления бойцов в достаточном количестве и с нужной подготовкой.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны" в армии Александра Македонского

Новое сообщение ZHAN » 08 ноя 2017, 09:46

Главными сферами применения Александром наемников все еще оставались: во-первых, отдельные операции, во-вторых, гарнизонная служба в сатрапиях, в-третьих, было добавлено к этим двум предназначениям еще одно, а именно создание колоний на отдаленных территориях его новой империи, которых греческое влияние прежде не достигало.
Изображение

Зимой 331/330 г. Александр разделил армию надвое для военной кампании против уксиев (на востоке Сузианы), оставив Пармениону фессалийских конников, союзников, наемников и других тяжеловооруженных воинов, сохранив для себя пешую гвардию, гетайров - «товарищей», конный авангард и агрианов. Пармениону в данном случае оставалось только двигаться форсированным маршем по главной дороге, в то время как царь пробивался в горы.

Опять же летом 330 г. перед началом последней погони за Дарием III Александр оставил в Экбатанах (столица Мидии) Пармениона с очень похожим составом войска, включавшего всех наемников, за исключением вновь нанятой кавалерии из демобилизованных союзников, переданных под командование Эригия. Именно существование этой большой отдельной армии на линиях коммуникаций тревожило Александра в том же году. Он был вынужден предать смерти Филота, сына Пармениона, по обвинению в измене. Если бы Парменион решил восстать, Александр оказался бы в серьезной опасности. Ибо Парменион был популярен среди македонцев, более того, среди наемников, которыми часто командовал. Единственное средство обезопасить себя состояло в немедленном умерщвлении его, и соответствующие приказы были посланы двум македонским командирам наемников и предводителю фракийцев. Так была устранена возможность для Александра пасть жертвой собственных наемных войск. Вся немакедонская кавалерия была призвана служить в Бактрии. Греческая же пехота, которой командовал Парменион, весной 329 г. до н. э. воссоединилась с остальной армией в Арахосии.

Позднее Александр использовал наемников как главную составную часть войск в двух отдельных походах. Против сатрапа Сатибарзана, который поднял восстание в Арейе (в бассейне р. Арий, совр. р. Теджен), он послал Артабаза и двух греческих военачальников, Эригия и Андроника, с 6 тысячами пехотинцев и 600 конниками: вероятно, в целом наемниками, поскольку оба стратега были предводителями наемников. Поход завершился полным успехом. Но второй поход против Спитамена принес серьезную неудачу. Осуществлявший его отряд включал 60 гетеров, 800 наемных конников и 1500 воинов наемной пехоты (Арриан), по другим данным – 3 тысячи человек пехоты и 800 конницы. Гетеров, наемников-конников и пехотинцев возглавляли соответственно Менедем, Каран и Андромах, в то время как лидиец, некий Фарнух, командовал всем отрядом. Современники выдали две различные версии этой неудачи, но они сходятся в представлении этого поражения как сокрушительного.

(Македонский отряд в бою на р. Политамет (Зеравшан) был почти полностью уничтожен скифами и согдийцами Спитамена. Спастись бегством удалось лишь 40 конникам и 300 пехотинцам. Шедшие на помощь крупные силы македонян опоздали, хотя прошли за 3 дня 280 км. Александр, похоронив убитых, не рискнул углубляться на территорию скифов и вернулся в Бактры (близ совр. г. Балх в Афганистане), где провел зиму и где к нему подошли крупные резервы. Только в 327 г до н. э., с огромным трудом подавив восстание в Согдиане (ее центр – Мараканда, совр. Самарканд) и Бактрии, Александр двинулся на Индию.)

Ни при каких обстоятельствах не встречаются свидетельства того, что за это следует винить наемников. Ответственность за неудачу лежит либо на отдельных командирах, либо, более вероятно, на ошибочных методах передачи командования военной экспедицией местным уроженцам. Но Александр, видимо, надеялся, что такое войско ему на самом деле в дальнейшем не потребуется.

Во время вторжения в Индию наемная кавалерия была придана отдельному небольшому отряду под командованием Гефестиона, которое послали прямо к Инду. В битве при Гидаспе в 326 г. до н. э. с войсками царя Пора Александр добился победы. Как и его предшественники, он обошелся в основном без наемников. Мы только узнаем, как они (конные и пешие) наряду с командирами отрядов Мелеагром, Атталом и Горгием собираются переправиться через реку в месте между военным лагерем и бродом, через который переправился Александр. Наконец, в 325 г. Александр оставил в Орах Леонната с небольшим войском, включающим подразделения наемной кавалерии и пехоты, для наведения порядка в данном месте. Выполнив это задание после ряда ожесточенных схваток, войско вернулось в Вавилон, где его предводителя увенчали венком за это и другие достижения.

Обеспечивая гарнизонами свои сатрапии, Александр следовал, насколько известно, образцу, принятому им для Египта. Для охраны сатрапа и его столицы оставлялся небольшой отряд македонцев. Значительно большее войско из наемников предназначалось для ведения боевых действий. Чтобы держать в подчинении мятежные города Согдианы, Александр, видимо, использовал, как правило, македонские гарнизоны, но известен факт оставления в Зариаспе (Бактрах) 80 наемных конников для охраны города и защиты некоторого числа раненых македонцев.

Способ, которым Александр насаждал колонии наемников в дальних сатрапиях, важнее и любопытнее, чем его метод организации гарнизонной службы. Этот шаг был отчасти вынужденным, поскольку в ходе его кампаний воины по разным причинам оставляли службу. По свидетельствам источников, они даже проявляли желание там селиться, хотя последующие события не подтверждали этих свидетельств. Возможно, Александр надеялся, что колонисты окажут поддержку его гарнизонам в случае мятежей местного населения. Если так, то он обманывался в своем доверии к ним. Но видимо, их основные функции, в его представлении, состояли в насаждении эллинизма на исконных варварских территориях. Эта цель частично достигалась, хотя не в той степени, какой он ожидал. Вся эта политика осуществлялась словно по совету Исократа отцу Александра, состоящему в том, что проблему незанятых греков следует решать посредством завоевания Малой Азии и создания колоний между Киликией и Синопом. Возможно, однако, здесь нет никакой связи. Колонии Александра появлялись в ходе последних завоеваний и на отдаленных восточных территориях. Более того, как выясняется, у него было собственное решение проблемы греческих наемников.

По вопросу о конкретных поселениях информации немного. Когда Александр основал Александрию Кавказскую (в южных предгорьях Гиндукуша), он поселил в ней 7 тысяч варваров, 3 тысячи маркитантов и наемников-«добровольцев». Аналогичным образом была заселена Александрия Эсхата (Крайняя) на Яксарте (совр. Худжанд, в 1936–1991 гг. Ленинабад, в Тарджикистане). Исключение здесь заключается в том, что было позволено также поселиться нескольким уставшим македонцам. Такое решение необычно, ибо Александр ранее стремился к тому, чтобы его соотечественники возвращались домой и становились отцами новых воинов. В самой дальней своей восточной колонии он оставил лишь группу ветеранов-наемников. Многие его Александрии в дальних сатрапиях, видимо, были созданы аналогичными методами. Разумеется, огромное число греков было оставлено таким образом в Бактрии и соседних провинциях.

Некоторое представление о многочисленности и недовольстве этих наемников-колонистов дает восстание, вспыхнувшее в Бактрии, когда распространились ложные слухи о смерти Александра в Индии. Греки, утомленные пребыванием в чужих краях, объединились под властью Афинодора, принявшего титул царя. Но точно известно, что у него не было намерения создавать империю: он лишь использовал этот титул как символ высшей власти для возвращения своих подчиненных в Грецию. Однако внезапно возникшее самодержавие не могло быть долгим. Его убил соперник Битон при помощи местного варвара. Сам Битон оправдывал свое преступление старым доводом о самообороне. Но такое объяснение не приняли. Битона собирались было подвергнуть пыткам, когда внезапное смягчение чувств наемников спасло его от смерти. Мятежники в количестве 3 тысяч человек отправились назад в Грецию. Этот мятеж был лишь предтечей позднего более широкого восстания, последовавшего за смертью Александра.

Период кампаний Александра в глубине Азии произвел значительные изменения в его империи. Когда он снова восстановил контроль над ней, то обнаружил, что в его отсутствие в ней укоренились многие злоупотребления. Наиболее опасным из них было то, что сатрапы, особенно в Малой Азии, воспользовались возможностью, чтобы сформировать личные наемные армии. Номинально, многие из них набирались как подкрепления для царской армии, но они усиливали до опасной степени отдельные центры местной власти. К тому же сам Александр не собирался в ближайшее время завоевывать новые земли и намеревался удовлетвориться армией немногочисленного состава. Поэтому он, подобно Артаксерксу III Оху в 355 г., разослал приказы главам провинций с требованием распустить новых рекрутов. Приказу, видимо, все подчинились, за исключением Гарпала, который бежал со своими воинами в Грецию. В дополнение к своему приказу Александр также постановил, что всем изгнанникам из городов-полисов должно быть позволено вернуться. По идее, это давало возможность уволенным наемникам селиться дома, но, поскольку многие из них поступили на военную службу из-за изгнания, нет признаков того, что Александр произвел своим постановлением нечто большее, чем политическая реакция, необходимая для того, чтобы дать этим наемникам повод наняться на службу противникам македонского царя.

В дальнейшем именно об этих наемных противниках Александра пойдет речь. С их помощью города-полисы предпринимали (и еще будут предпринимать) попытки обрести свободу от завоевавшей их монархии. Задача подавления мятежников легла главным образом не на Александра, но на его преемников – диадохов. Некоторое время греки воевали против греков. Если бы Александр жил дольше, ситуация могла бы сложиться по-другому, ибо остаток своей энергии он посвятил реализации задуманного им плана пополнения своей армии персами, обученными владеть македонским оружием. Он провидел своим планом неизбежное устройство постоянных эллинистических царств.

В ходе кампаний 334–329 гг. до н. э. Александр использовал 42 700 греческих пехотинцев-наемников и 5180 конников (по самым скромным оценкам).
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны" против Македонии 333-322 гг. до н.э.

Новое сообщение ZHAN » 09 ноя 2017, 14:20

До смерти Александра

Следуя за Александром и его армией в их восточных походах, мы обошли вниманием тех наемников, которые не сопровождали их, но оставались в регионе Средиземноморья. Они делились на две категории: тех, которые несли гарнизонную службу или выполняли другие функции для Македонии, и тех, которые нанимались на службу противникам Македонии. Из противников Александра самый значительный контингент представляли воины, которые спаслись после битвы при Иссе. Известно, что большая часть наемных воинов Дария III, тех, что прибыли с островов Эгейского моря, укрылась в первоначальном порту высадки, Триполи, и оттуда отправилась морем на запад, предварительно предав огню оставшиеся корабли, чтобы избежать погони. Арриан оценивает их численность в 8 тысяч, что, вероятно, завышенная оценка. Столько их, видимо, было перед битвой при Иссе. С тех пор их численность довольно уменьшилась из-за потерь. Хотя они отступили в порядке и, возможно, серьезно не пострадали.
Изображение

Теперь их вели четыре различных командира – Аминт, Тимонд, Бианор и Аристомед. И вероятно, когда непосредственная опасность, исходившая от войск Александра, отступила, эти стратеги не стали держаться вместе, но каждый искал удачи со своими подчиненными самостоятельно. Аминт и Аристомед отправились на Кипр, где сметали гарнизоны, встречавшиеся на пути.

Впоследствии Аминт, возможно еще в сопровождении Аристомеда, пустился на более дерзкие предприятия. С 4 тысячами воинов он попытался захватить Египет. (Арриан не отделяет судьбу Аминта от судьбы других командиров, поэтому не приводит численности его войска. Диодор и Курций представляют Аминта единственным стратегом, спасшимся после битвы при Иссе, и оценивают численность беглецов в 4 тысячи. Это, видимо, оправданный метод комбинации содержания двух не вполне достоверных источников.) Высадившись в Пелусии, он заявил, что послан царем царей взять власть в сатрапии, без которой она осталась после смерти Сабака в ходе битвы при Иссе. Но по достижении Мемфиса его ждала неудача, ибо его заявление прозвучало сигналом к национальному восстанию. Персидские военачальники, разгадав подлинные намерения Аминта, сумели заручиться достаточной поддержкой местного населения даже после первоначального поражения, чтобы в конце концов разгромить авантюриста и его приверженцев.

Между тем в самой Греции стало нарастать всеобщее движение к мятежу против Македонии, воодушевленное господством персидского флота в Эгейском море и золотом, которое его командующий Фарнабаз мог обеспечить. Лидером движения был Агис, ибо Спарта была оставлена Филиппом II и Александром в аномальном положении. Ее непосредственная способность к сопротивлению была подорвана, но достаточно было пассивного сопротивления, чтобы предотвратить ее насильственное включение в общегреческий союз, возникший после Коринфского конгресса. Поэтому в ней не действовали запреты против внутренних конфликтов и альянса с Персией. В этой любопытной ситуации следует искать объяснение того факта, что в течение следующих 12 лет Тенар (мыс и город на юге Лаконики) становится постоянным местом встреч и вербовки наемников против Македонии. Место располагало естественными удобствами благодаря своему центральному положению, где расходились морские пути в Азию, Африку и Италию. Но если бы это происходило на территории какого-нибудь другого греческого государства, то не могло бы получить такую свободу. Только бескомпромиссный противник Македонии мог допустить пребывание на своей территории враждебных Македонии воинов и все же не пренебрегать договором с членами Коринфского конгресса.

Как только Агис добыл денег для набора наемников, он стал потенциально опасным. Летом же он появляется на острове Сифнос, ведя переговоры с Фарнабазом о денежном кредите, а также предоставлении кораблей и войск. Но неожиданно их ошеломила весть о победе Александра при Иссе. Фарнабаз сразу забрал всех своих наемников и отправился морем на защиту Хиоса. Там уже находился гарнизон из наемников, но, хотя Фарнабаз со своими 1500 воинами довел численность наемников до 3 тысяч, это не предотвратило конфликта между ними и местным тираном, который повел дело к сдаче города. Наемники сразу перешли на службу Александру, а хиосцам пришлось обеспечивать гарнизон.

Агис добыл 30 талантов и 10 триер. Эту скромную помощь он послал своему брату в Тенар с наказом отправляться морем на Крит и поднять там восстание в пользу Персии. Но удар по престижу Персии в результате битвы при Иссе был слишком силен, и антимакедонские партии добились лишь небольших успехов помимо создания обстановки мелких раздоров на острове. Все, на что были способны спартанские цари, – это набрать как можно больше наемников из тех, которые бежали после битвы при Иссе и ожидали лучшей возможности для совместных действий против Антипатра. Подробности этого для нас утеряны, но, возможно, в это время Харет, изгнанный из Митилены македонским флотоводцем, принял командование над наемниками в Тенаре.

Новая возможность подвернулась в 330 г. до н. э., когда после произошедшей в 331 г. до н. э. битвы при Гавгамелах (Арбелах) Александр устремился в неизведанные глубины Азии. Спарта и ее наемники начали с победы над войском македонских наемников во главе с Коррагом, а затем сформировали коалицию государств Пелопоннеса, готовую поставлять рекрутов-ополченцев. Антипатр, со своей стороны, собрал много наемников; теперь у него было персидское золото, присланное Александром из Суз. Противники сошлись у Металополя. Агис привел войско из 20 тысяч пехотинцев и 2 тысяч всадников: из них, согласно Динарху, почти половина, 10 тысяч, были наемниками. Но какова бы ни была точная пропорция, именно наемники имели большое значение. Впервые за 20 лет Спарта возглавила большую армию на Пелопоннесе, и единственно потому, что Агис имел достаточно денег, чтобы поддержать своих ополченцев наемными воинами. Однако у Антипатра были аналогичные источники силы, и он смог превзойти в численности и взять верх над соперниками. Спартанский царь погиб на поле битвы в соответствии с отечественными традициями. Вероятно, большинство наемников короткое время служили под командованием Александра. После Мегалополя опасность греческого восстания против Македонии на время отступила, а растущий спрос Александра на новых рекрутов умудрился почти лишить Грецию воинов, точно так же, как Македонию – ополченцев.

Мятежные настроения в Греции развивались в полном соответствии с ослаблением или усилением контроля Александра над его сатрапиями. Гарпал с 6 тысячами наемников мог бы начать другую войну. Таковы на самом деле были его намерения по прибытии в Афины. Но армия его не приняла, поэтому ему пришлось сначала покинуть воинов в Тенаре, который, несмотря на унижение Спарты, еще не находился под жестким контролем Македонии. Когда под давлением Антипатра и Филоксена Афины перестали быть убежищем даже для частных лиц, он бежал в Тенар, но был убит Фиброном. Это был спартанец, который принял на себя командование армией и повел ее по пути авантюр. Он взял Кирену и захватил много ценностей и трофеев. Затем его подчиненный, Мнасикл из Крита, не удовлетворенный распределением добычи, покинул Фиброна, который в конечном счете получил новые подкрепления из Тенара. Последовал длительный конфликт с переменным успехом, пока демократы Кирены не призвали Птолемея, который послал к ним Офелла с большим войском. Тот разгромил обе стороны и присоединил Кирену к Египту.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны" против Македонии 333-322 гг. до н.э.

Новое сообщение ZHAN » 10 ноя 2017, 11:40

После смерти Александра

Весть о смерти Александра вылилась в открытое восстание двух оппозиционных сил против централизованной македонской власти. Эти силы проявили себя в противоположных уголках империи, но имели общее хотя бы в том, что обе родились из недовольства греческих наемников.
Изображение

В дальних сатрапиях, где уже произошли открытый мятеж и убийство сатрапа, греческие колонисты объединились и выбрали своим стратегом некоего Филона Энианского. Диодор оценивает их численность в 20 тысяч пехотинцев и 3 тысячи конников, но эти цифры, должно быть, сильно преувеличены, если не предположить, что они получили много азиатских подкреплений. Это не представляется вероятным, поскольку, согласно нашему единственному источнику, мотивом мятежа было стремление вернуться в лоно греческой цивилизации.

Пердикка, принявший центральную власть после смерти Александра, предпринял срочные карательные акции против мятежников. Он послал Пифона, который хотел избежать полного разгрома, надеясь вместо этого привлечь мятежников на свою сторону, а затем использовать их для создания самостоятельной автократии. Поэтому он тайком сговорился с неким Летодором, предводителем 3 тысяч греков. Когда же настало время битвы, дезертирство большого контингента воинов заставило остальных обратиться в бегство. Пифон настолько преуспел в реализации своего плана, что уговорил своих противников сложить оружие. Но на этом этапе план расстроили его македонские войска. Отсылая их, Пердикка предусмотрительно пообещал, что они получат большую добычу в качестве трофеев. Теперь же, возмущенные милосердием своего стратега, они занялись грабежами и убийствами пленных. Таким образом, мятеж в дальних сатрапиях и амбициозный план Пифона в качестве стратега наемников рухнули сообща.

Одновременно в Греции начал борьбу против Александра Леосфен. Но в то время как истоки Ламийской войны довольно неясны, а Леосфен, должно быть, действительно ожидал бунта наемников в дальних азиатских провинциях, все же остается маловероятным, чтобы между ним и Филоном существовало сколько-нибудь четкое взаимопонимание.

Диодор и Павсаний, два авторитета, которые описывают эти события, подходят к теме с разных углов зрения. Диодор рисует общую обстановку. Как следствие приказа Александра распустить наемников сатрапа, «много чужестранцев, уйдя с военной службы, разбрелось по всей Азии и стало добывать себе пропитание грабежом. Наконец они стеклись со всех сторон к Тенару. Точно так же уцелевшие персидские сатрапы и другие начальники, собрав деньги и воинов, приплыли к Тенару и объединили свои силы. И в довершение всего полномочным стратегом выбрали Леосфена, афинянина, человека блистательных душевных качеств и непримиримого врага Александра».

Павсаний сделал больший упор лично на Леосфена и поясняет, что его вражда к Александру проявилась тогда, когда «все греки, которые служили Дарию III и сатрапам за плату, сначала были доставлены им на кораблях в Европу, в то время как Александр хотел расселить их в Персии». Из этого можно предположить, что Леосфен заботился о сохранении воинов, выживших во время мятежа Битона в Бактрии. Вероятно, он сам служил за морем в качестве наемника, поскольку был сыном изгнанника.

К 324 г. Афины уже заигрывали с заговорщиками против Македонии и избрали Леосфена стратегом. Он изложил им свой план действий, одобренный его 8 тысячами воинов в Тенаре. По получении вести о несомненной смерти Александра (летом 323 г.) Леосфен был официально признан главнокомандующим, ему выдали 50 талантов из денег Гарпала и оружие. Сначала он отправился морем в Этолию, где к нему присоединились местные рекруты в количестве 7 тысяч человек. Кроме того, в Афинах самые бедные граждане увидели в войне шанс заработать на государственных субсидиях. Поэтому, когда был укомплектован большой флот, 5 тысяч ополченцев и 2 тысячи наемников послали присоединиться к Леосфену перед Платеями. Там с частью своих сил он одержал победу над беотийцами и Македонским гарнизоном в Фивах.

Между тем Антипатр послал обращения с призывом о помощи новому сатрапу Фригии Леоннату и Кратеру, который возвращался из Вавилона с демобилизованными македонцами. До их прибытия он оставил в Македонии гарнизон во главе с неким Сиппом, чтобы обезопасить себя с тыла от фракийцев и набрать наемников. Сам же с македонским войском, уменьшившимся до 14 тысяч воинов, двинулся в Фессалию. Но фессалийцы поддержали греков, и их поддержка способствовала значительному превосходству греческих сил над македонцами, особенно в кавалерии. Антипатр не рискнул пойти на открытое сражение и заперся в Ламии.

Однако Леосфен не проявил особой сноровки в ведении осады. Она выродилась в зимнюю блокаду при помощи наемников, а в ходе одной вылазки был убит сам Леосфен. С его смертью греки утратили остатки энергии. Больше наемники в этой связи не упоминаются, в то время как они появляются в стане македонцев. Разумеется, греки продолжали еще пользоваться ими, и, возможно, после гибели их признанного лидера они проявляли меньше рвения и добивались меньше успехов. Леосфена заменил афинянин Антифил, но имеется свидетельство того, что кампания велась группой представителей городов – самый худший способ управлять наемной армией. Как раз кавалерия Фессалии играла основную роль в каких-либо успешных действиях против Леонната или Кратера, в то время как к неудаче в целом имеет отношение отсутствие союзных войск в критические моменты. Как всегда случалось с армиями ополченцев, они не могли существовать на постоянной основе, и такая недисциплинированность распространялась как эпидемия на все войско, так что к битве при Кранноне численность ополченцев сократилась до 25 тысяч пехотинцев и 3500 конников. Даже эти войска оказались настолько ненадежными, что после очень незначительного поражения войска Союза рассеялись.

После битвы при Херонее Афины реорганизовали подготовку своих эфебов в попытке повысить боеспособность ополченцев. Эти усилия не дали результата в Ламийской войне, хотя не только Афины следовало винить за ее плачевный результат. То, что началось как успешный мятеж наемников, завершилось неудачей, весьма характерной для армий ополченцев, и оправдало пророчества Фокиона. С этим поражением греков последняя серьезная угроза преобладанию Македонии исчезла на 50 лет.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны" в армиях диадохов

Новое сообщение ZHAN » 13 ноя 2017, 16:04

Мы описали итог Ламийской войны как избавление Македонской империи от внешнего нападения. Но, как часто случается в истории, безопасность от внешней угрозы не укрепила, но разрушила внутреннее единство. После смерти Александра его империю могла скрепить угроза, общая для всех македонцев. Когда был подавлен последний мятеж и ничто не угрожало городам-полисам Греции, стратеги Александра начали борьбу за наследство; и следующие 20 лет заполнены войнами между ними. Они стремились в различных коалициях объединить или разъединить империю. Но под этими усилиями скрывалась общая для всех негативная черта: диадохи никогда не опирались в своих планах на полис как административную единицу. Как бы правители ни старались не замечать этого, государство-полис прекратило играть свою роль на том же уровне, что сатрапия или монархия, будь то в политической или военной сфере. С этих пор почти все армии эллинского периода становятся наемными в той мере, в какой они не являются армиями ополченцев.
Изображение

Сама Македония, как бы она ни отличалась от греческого полиса, могла бы составить исключение. Но исключение скорее кажущееся, чем реальное. Поскольку в этот период обнаруживается, что любой большой контингент македонских воинов мог бы трактоваться как воплощение государства. Это было отнюдь не лишенное логики продолжение прежнего конституционного обычая. Но на практике такой контингент действовал в манере, едва ли отличающейся от любой обычной наемной армии. Он приводился в действие не интересами своего далекого отечества, но насущными потребностями момента. Такой контингент мог принять своим предводителем грека, поскольку он назначен царем и обращался к воинам от имени их героического Александра Македонского. Но воины могли точно так же забросать своего старейшего македонского командира камнями, если тот задержал выплату им жалованья. Боевой дух такого контингента часто мог интенсивно выражаться в национализме (Александр обнаружил это в Описе, когда попытался сделать свою армию азиатской). Но ветераны так и не объединились для возвращения в Македонию. Они могли ворчать по поводу бесконечных военных походов, но в действительности предпочитали оставаться служить до 60 или 70 лет (Плутарх. Эвмен).

В конце каждой летней кампании армии не распускались, но делились на меньшие контингенты воинов. Если их заставала зима, они распределялись на постой в соседних городах. В начале лета войска собирались вновь и переходили на лагерное содержание. Поэтому эллинский воин так и не имел возможности возобновить гражданскую жизнь или расстаться со своими соратниками.

Корпоративный дух лагерной жизни четко материализуется в форме, неизвестной до эллинистических времен. Это обоз или воинский багаж, то, что воин ценит в жизни. Уже в армии Александра лагерь представлял собой нечто большее, чем совокупность воинов и их обслуги. Даже в самых отдаленных местах, куда доходили в Индии греческие воины, жены и дети сопровождали их и делили с ними трудности. Во времена диадохов обоз включал женщин, а также известную во всем мире военную добычу, иногда за несколько лет грабежа. Поэтому делом первой важности для стратега становится уберечь воинский обоз, потому что если его захватят, то иссякнет лояльность армии, она может превратиться в держателя добычи.

Это нашло яркое воплощение в судьбе Эвмена и может частично объяснить частоту обходных маневров в войнах эллинистического периода. (Мнасикл захватил обоз Фиброна и привел его в отчаяние. Эвмен захватил обоз войск Неоптолема, после чего эти войска присоединились к нему. Антигон специально послал конницу Медеса и Тарентина для захвата обоза аргираспидов войска Эвмена. Они согласились предать Эвмена ради спасения потерянного имущества. Известна неистовая попытка Деметрия вернуть свой обоз после битвы при Газе (312 до н. э.). Попытка не удалась, и большое число его воинов попало в плен. Деметрий, включивший на Кипре в свое войско пленников (после разгрома в 306 г. до н. э. флота Птолемея при городе Саламине), обнаружил, что не может заставить их остаться, потому что они оставили свой обоз у Птолемея.) Так, крайности сходятся. Наемник, лишенный пожитков, столь же ненадежен, как ополченец, чьи поля подвергаются опасности.

Соответственно, когда воин прикован к своему маленькому переносному домашнему очагу, он теряет все другие связи. Поэтому во времена диадохов победоносный стратег имел обыкновение принимать в ряды своего войска пленных врагов и использовать их даже против их бывших военачальников. (Например, Эвмен после разгрома македонцев Неоптолема, Антигон после победы над Эвменом. Лисимах вербует войска Павсания. Антигон берет на службу гарнизоны Птолемея. Но Птолемей продает в рабство гарнизон Антигона в Малле в Киликии и посылает пленных на поселение в Газу как иноземных ополченцев.) Такая практика и частота, с которой воинов можно уговорить дезертировать скопом, побуждали каждого стратега зарабатывать репутацию военачальника, снисходительного к пленным и великодушного в отношении подчиненных. Лучшей гарантией лояльности воинов для него была серия успехов: другие методы привязывания к себе воинов, такие как принятие присяги, оказывались в конечном счете неэффективными.

Из общих замечаний по воинам диадохов легко увидеть, что это была эпоха, когда наемник стал самым обычным и распространенным явлением. Верно и то, что никогда раньше не было столь крупных армий, содержащих такой большой процент кондотьеров. Но такое преобладание наемников вместо упрощения нашей задачи еще более усложнило ее. Потому что, когда однажды все воины были сведены к одному профессиональному типу, наши источники часто перестают выделять наемника как такового. Все бойцы становятся воинами – пехотинцами или конниками. Македонец почти не отличался от наемника, а также было обилие воинов, обученных и вооруженных по македонскому образцу, хотя это были люди всяких племен. Поэтому редко обнаруживается различие между тремя наиболее распространенными типами воинов: во-первых, собственно македонцы, во-вторых, греческие наемники, в-третьих, местные войска. И даже там, где упоминаются первые два типа, невозможно быть абсолютно уверенным, что они не содержат, помимо перечисленных, воинов другого типа. Например, македонские армии на Востоке, вероятно, позже возмещали потери в своих рядах за счет отпрысков смешанных браков, которые родились в лагерях. Но, кроме того, к македонским воинам постепенно добавлялись контингенты немакедонцев, которые обучались пользованию македонским оружием. При всяком другом предположении трудно объяснить постоянное присутствие большого количества македонцев в любой армии. Аналогичным образом расплывчато понятие «иноземец», и эллинизация Передней Азии развилась достаточно, чтобы позволить многим воинам-негрекам занять место среди чисто греческих соратников.

Учитывая все эти недостатки наших источников, видимо, лучше использовать лишь часть имеющегося материала, где четко упоминаются наемники, как таковые. Такой метод создаст поверхностное впечатление минимального участия наемников в войнах диадохов, но любой другой метод был бы бездоказательным. Можно привести достаточно цитат, чтобы показать, что наемник как воин был характерной фигурой для этого периода и обусловливал ее военную активность.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны". Армии сатрапов до 319 г. до н. э

Новое сообщение ZHAN » 14 ноя 2017, 10:00

После смерти Александра вся его власть моментально перешла в распоряжение македонских командиров его армии. Сам Александр не особенно прибегал к назначению греческих командиров, кроме таких, как Эвмен и Неарх, изначально бывших гетайрами-«товарищами». Видимо, они, исходя из их официального положения при дворе, могли претендовать на высказывание своего мнения по вопросу о престолонаследии. Но номинально Эвмен стоял в стороне и говорил, что, «как иностранцу, ему нет дела до посредничества между македонцами разных взглядов». Однако он тайком содействовал своему покровителю Пердикке и получил в награду провинцию Каппадокия.
Изображение

Кроме того, в армии мы встречаемся с конфликтами между македонской конницей и пехотой, в которых наемники на первых порах не принимали участия, хотя они и составляли большую часть этих видов войск. Только когда конники стали окружать воинов, оставшихся в Вавилоне, появляется наемник как один из трех эмиссаров, посланных на переговоры.

Подлинное значение наемного воина не проявляется, однако, до разделения империи на сатрапии. Ибо этот процесс означал, что каждый сатрап мог стать командующим, а его политическая сила становилась пропорциональной военной мощи, которой он располагал. Побывав некоторое время в тени могущественного Александра, отдельные личности получили возможность самоутвердиться. И это были как раз те условия, которые способствовали росту числа наемных армий и монархов, чья власть опиралась на военную силу.

К сожалению, в то время как разные источники приводят довольно содержательный перечень различных сатрапий, на которые распалась империя, они не сообщают конкретных фактов о разделении существовавших вооруженных сил. Вероятно, каждому правителю полагалось иметь определенное количество войск, видимо македонцев, формирующих в основном личную гвардию и главные военные силы провинции, хотя в случае уже устоявшихся провинций такое обеспечение могло и не требоваться. В действительности каждый сатрап рассматривал существовавшие войска как ядро, вокруг которого следовало формировать большую армию из греческих наемников или местных войск. (Например, Птолемей по прибытии в Египет завладел 8 тысячами талантов, полученных благодаря суровому налогообложению Клеомена, и использовал эти деньги для набора наемников. Источник Диодора, лояльный Птолемею, делает все возможное для укрепления популярности правителя и успеха его деятельности. Для этого периода нет никаких цифр общей численности войск.) Ибо со смертью Александра утратил силу и его запрет на создание армий сатрапами.

Хороший пример, показывающий, как незначительный сатрап мог собрать большую армию, представляет Арридей, сатрап Фригии Геллеспонтской. Он правил в провинции два года, после чего, почуяв опасность со стороны Антигона, решил в 319 г. до н. э. напасть на Кизик. Его армия включала 10 тысяч пехотинцев-наемников, тысячу македонцев, 500 персидских лучников и пращников, а также 800 всадников. Процент наемников в этой армии был весьма значителен. (Необычные размеры такой армии были вызваны чрезвычайной обстановкой. Лисимах в 322 г. располагал в целом 4 тысячами пехотинцев и 2 тысячами конников; подробности неизвестны.)

Европейские и азиатские сатрапы удерживали свои провинции войсками весьма разнообразного состава. Если они находились слишком далеко от Средиземноморья, чтобы произвести набор греческих наемников, то полагались на местные народности. Так, Эвмен, получив в 322 г. до н. э. в свое распоряжение Каппадокию, увеличил свое первоначальное войско, состоявшее из македонских пехотинцев, кавалерией местного состава под командованием Феникса из Тенедоса и такой же пехотой.

(Он постоянно служил Эвмену. Однако после смерти Эвмена, вероятно, перешел на службу Антигону, для которого удерживал Геллеспонт, переданный им в 302 г. до н. э. Препелаю, стратегу Кассандра.)

Когда его войска сошлись в сражении с войсками Кратера, они описываются как силы всевозможных народов. Аналогичным образом армия Певкеста, правителя Персии, состояла из 3 тысяч воинов различных народностей, вооруженных и обученных по-македонски. Она включала также 600 греческих и фракийских всадников, более чем 400 персов, которые могли получить подкрепления в случае необходимости из тысячи персидских пращников и лучников.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны". Царские армии до 316 г. до н. э.

Новое сообщение ZHAN » 15 ноя 2017, 09:19

Царская армия (в отличие от армии сатрапов) вначале делилась на две части. В Македонии все еще сохранялись остатки ополченцев, которые не призывались на службу во время первых походов Александра или не включались в последующие подкрепления, а также контингенты наемников. Пердикка, хилиарх, сохранил за собой в Азии довольно значительную армию. К сожалению, подробности о ней почти полностью отсутствуют. Должно быть, армия была велика, потому что с ее помощью Пердикка смог разбить в 322 г. до н. э. Ариарата, который, согласно Диодору, располагал местными и наемными войсками, достигавшими численности 30 тысяч пехотинцев и 15 тысяч конников. Видимо, около 5 тысяч пленников, захваченных Пердиккой, перешли к нему на службу. Во всяком случае, годом позже он определенно использовал чужеземцев, ибо мы обнаруживаем высадку 800 его воинов под командованием Медия в Фессалии для нападения на союзников Птолемея на Кипре.
Изображение

Убийство Пердикки в Египте, видимо, ни в коей мере не связано с кем-либо иным, кроме его соотечественников. Это был результат разочарования и нелояльности целой армии, но непосредственными убийцами были македонские командиры.

После реорганизации империи в Трипарадейсе (321 г. до н. э.) Антипатр, новый хилиарх, оставил Антигона в Малой Азии с достаточным количеством войск вел войну против оставшихся приверженцев Пердикки. Его история показывает, как успехи способствуют росту армии. Сначала мы узнаем о нем как о командире поразительно малого войска численностью 10 тысяч пехотинцев, из которых половина были македонцы, а другая половина, видимо, большей частью греческие наемники. После победы над Эвменом это число вырастает до 40 тысяч, а позже – до 60 тысяч. «В дополнение к этому он надеялся также подготовить другие силы, если будет необходимость, так как Азия могла бесконечно обеспечивать оплату для наемников, которых он мог бы собрать». Очевидно, снабжение воинов тоже можно было осуществлять до бесконечности. Эти цифры, возможно, тоже преувеличены, но в целом общие данные о численности армий в это время согласуются друг с другом замечательным образом.

Антигон действовал по принципу использования ресурсов Азии для оплаты солдат. Ибо, когда Эсхил из Родоса привозил первую партию азиатского золота из Киликии в Македонию, она была отправлена в Эфес Антигоном, который утверждал, что нуждался в нем для набора наемников. Это был прямой вызов центральным властям, и они ответили попыткой помешать любому греку поступить на службу Антигону. Был издан указ от имени царей, который после других пунктов, направленных на возвращение изгнанников, провозглашал, что «всем грекам предлагается учесть, что никто не должен вести войну против нас или вообще предпринимать какие-либо меры против нас; действующим вопреки этому постановлению грозит изгнание со всем их родом и конфискация имущества».

Кроме того, в качестве более действенной меры Эвмену доверили формирование новой царской армии. Его усилия служат блестящей иллюстрацией того, как много может сделать человек, если он обеспечен достаточным количеством денег. В момент освобождения из Норы у него было всего 500 последователей, пеших и конных вперемежку, но через несколько дней он смог увеличить это число до 2 тысяч человек за счет бывших воинов, бродивших по стране бандитами со времени его поражения от Антигона. На этом этапе он получил письмо от регента Полисперхона с санкцией на использование македонской казны Куинды для набора новой армии. Эвмен не мог дожидаться привлечения большего числа воинов, но сразу отправился морем в Киликию.

Там его первейшей задачей стало убедить аргираспидов, 3 тысячи ветеранов армии Александра, принять его своим стратегом в соответствии с инструкциями Полисперхона. Эти воины выделялись своим опытом и отвагой, но боевой дух питал их крайнюю нетерпимость к любому командиру, особенно из греков с клеймом изменника. Эвмен мог приобрести влияние среди них только посредством той же тактики, какой он придерживался в совете диадохов. Он согласился, что был иностранцем, недостойным верховного поста, которого, по его мнению, заслуживал лишь покойный Александр. После этого он ввел поклонение божественному предводителю, а сам командовал боевыми операциями как один из обычных членов военного совета, председательствуя от имени духа Александра. Таким способом он приобрел власть над аргираспидами и казной, которую они охраняли, но ценой бесценного актива абсолютной власти.

Между тем Эвмен наделил своих наиболее надежных друзей обязанностью набора наемников и отправил с большими суммами денег в Писидию, Ликию, Киликию, Келесирию, Финикию и Кипр. Молва о его щедрости распространилась так широко, что «многие записывались по своей собственной воле, даже из городов Греции, и были зачислены на службу». Так он увеличил существующую армию до более чем 10 тысяч пехотинцев и 2 тысяч конников. Даже тогда он не счел свои силы достаточными, поэтому отправился на Восток для установления связи с армиями дальних сатрапий. Эта мера обеспечила 18 тысяч пехотинцев и 4600 конников, доведя общее количество войск почти до 40 тысяч человек, оснащенных разными видами оружия (цифры не совсем точные из-за расхождений источников). Армия наконец достигла достаточной численности, чтобы помериться силами с войсками Антигона, стянутыми со всех уголков Малой Азии. В фаланге Эвмена из 17 тысяч воинов в битве при Паретакене (317 до н. э.) 6 тысяч были греческими наемниками, 5 тысяч – «всякого рода племена, обученные владению македонским оружием» и лишь 6 тысяч коренных македонцев. Поэтому можно утверждать, что численность тяжелой пехоты одних греческих наемников (исключая азиатов) превысила численность национальных войск царской армии. Точно так же из 28 тысяч пехотинцев Антигона 8 тысяч были иноземцами против 8 тысяч македонцев (исключая другие контингенты). Даже в его кавалерии проявляется эта диспропорция: например, тысяча были гетайрами-«товарищами»; 2300 были «тарентинцами, которые пришли с ним от моря».

К сожалению, в описаниях битв наши источники сосредоточиваются в основном на регистрации активности аргираспидов, которые действовали на острие атаки Эвмена. В битве при Габиенах кавалерия тарентинцев Антигона решила исход битвы захватом обоза и поощрением предательства в армии Эвмена. Сдав своего предводителя, аргираспиды зашли в измене еще дальше, чем наемники, которым они подражали. Ведь еще в Сузах Эвмен счел целесообразным выплатить им шестимесячное жалованье вперед. Но главную опасность представляла не столько нелояльность отдельных воинов, сколько тот факт, что Эвмен не мог полностью распоряжаться войсками. Наши источники (вероятно, черпая материал у очевидца, Иеронима из Кардии) не однажды сравнивают положение в армии с демократией с Эвменом в качестве ведущего демагога. Ему также приходилось демонстрировать превосходство или полностью развенчивать других демагогов. Поэтому, хотя он достигал поразительной популярности, первый же его провал означал полное падение. Антигон оценил лояльность аргираспидов по достоинству. Он передал их сатрапу Арахосии с приказом измотать их на службе так, «чтобы никто из них не вернулся в Македонию и не увидел Греческого моря» (Плутарх).
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны" Древней Эллады. Армии сепаратистов

Новое сообщение ZHAN » 16 ноя 2017, 09:22

Победа Антигона при Габиенах предопределила то, что империя Александра больше не сохранит единство под властью македонского царя. Ибо, хотя сын Александра от Роксаны был еще жив, ни один из правителей не собирался приводить его к власти. Уже реально были основаны те монархии, которые предъявили претензии на это название только после 306 г. до н. э.
Изображение

Кассандру удалось выдворить Полиперхонта из Македонии и занять его место. Армию для этой цели одолжил ему Антигон, предоставивший 4 тысячи воинов. Из них по крайней мере кавалерия, а может, и пехота являлись наемниками. Мы обнаруживаем это также у Павсания, который пишет о победе афинян над кавалерией Кассандра во главе с его братом Плистархом. Кассандр получил также военное подкрепление во главе с Никанором, командующим гарнизоном в Мунихии, его назначенцем. Там изначально находилась македонская гвардия, и, когда Полиперхонт освобождал города, Никанор для сохранения Афин за Кассандром увеличил свои войска за счет набора наемников. Он тайком приводил их в караульное помещение, по нескольку человек за раз, и таким образом увеличил свои силы в достаточной степени для того, чтобы захватить Пирей в ходе ночного нападения. После прибытия Кассандра в Грецию Никанор сговорился с ним, сохранив командование над своими войсками. Позднее он был послан в Геллеспонт и принял участие в разгроме Клита. Но он, должно быть, стал слишком могущественным и самостоятельным, поскольку по возвращении Кассандр убил его в типичном для него коварном и хладнокровном стиле. (Примерно в то же время Антигон избавляется от Пифона по подозрению в подрыве лояльности к нему его войск.)

После захвата Македонии Кассандр сформировал национальную армию, наемники больше не упоминаются. Однако он, несомненно, использовал некоторые наемные войска, особенно для гарнизонной службы в греческих городах: практика, к которой он прибегал долгое время. Одним из гарнизонных командиров, контролировавших Левки, был, несомненно, афинянин Лисандр.

Лисимах в это время не упоминается. Вероятно, он упрочивал свое положение в борьбе с северными племенами Фракии. Нет сведений, что он брал на службу греческих наемников, но использовал в основном фракийцев.

Нам уже известно, что Птолемей был среди первых сатрапов, сформировавших большую армию греческих наемников. В его случае этот шаг был особенно необходим, потому что коренные египтяне, которыми он правил, были в целом не очень эффективными воинами. Тем не менее в 312 г., когда он выступил на битву при Газе – единственный известный нам поход Птолемея по суше, – его войско состояло из «18 тысяч пехотинцев и 4 тысяч всадников. В его армии было некоторое количество македонцев и некоторое количество наемников, но большинство были египтяне, из которых некоторые везли метательные снаряды и другое имущество, но некоторые были вооружены и боеспособны». Даже такое ограниченное применение местных войск не было принято в позднейшие времена, когда же число македонцев сократилось, Птолемей стал все более и более зависеть от греческих воинов, привлеченных из-за пределов страны.

Птолемей, возможно, использовал своих наемников исключительно для гарнизонной службы за рубежом; например, в Сирии, в Сикионе или Кирене. Вновь обнаруженная надпись из последнего города, датируемая, видимо, заключительными годами IV столетия до и. э., имеет фрагментарные ссылки на гарнизон наемников Птолемея и, видимо, содержала несколько инструкций по их дисциплине.

Разумеется, главный заморский поход Птолемея на Кипр и в Карию в 315 г. до н. э. осуществлялся главным образом наемными войсками. Туда уже была послана армия из 3 тысяч воинов неизвестного этнического состава. Позднее Птолемей отправил еще 10 тысяч наемников во главе с афинянином Мирмидоном. Но по прибытии на остров совет стратегов решил послать их в Карию, чтобы помочь Асандеру в борьбе со стратегом Антигона Полемеем. Здесь этот эпизод заканчивается. Но вероятнее всего, они оставили Карию до капитуляции Асандера в 313 г. до н. э. И когда в 307–306 гг. Деметрий, завоевав Кипр, захватил в плен 16 тысяч пехотинцев и 600 конников Птолемея, можно предположить, что эти войска состояли главным образом из тех же воинов, которые вернулись теперь на остров (необходимо учесть, что в ходе разгрома птолемеевского флота под городом Саламином на Кипре в 306 г. до н. э. в составе этого флота были 200 транспортных судов, на которых находился десант из 12 тысяч воинов. Более 100 транспортных судов (то есть более 6 тысяч воинов Птолемея) было флотом Деметрия захвачено. И это не считая моряков с более 80 потопленных и 40 захваченных военных кораблей Птолемея. – Ред.).

С этими наемниками, включенными теперь в их собственную армию, Антигон и Деметрий предприняли попытку в следующем году вторгнуться в Египет. Но они были остановлены у Нила, где Птолемей выступил с воззванием, что подарит две мины каждому дезертировавшему наемнику и талант каждому командиру армии противника. Постепенно наемники Антигона заразились лихорадкой дезертирства. Впечатление было настолько сильным, что Антигон был вынужден расположить на берегу реки лучников, пращников и катапульты с тем, чтобы отгонять лодки с глашатаями Птолемея, с теми же дезертирами, которых удалось перехватить, обращались для острастки другим весьма жестоко. Однако, несмотря на эти усилия, поход провалился, а Птолемей мог рассылать правителям-коллегам восторженные депеши, сообщая о множестве новых рекрутов у него на службе.

В 305 г., во время осады Деметрием Родоса, Птолемей оказывал сначала скромную помощь этому городу. Она состояла в посылке провизии и около 500 воинов, из которых некоторую часть составляли родосцы, принятые на его службу. (Как показывает этот факт, наемники в данный период вовсе не обязательно теряли контакты со своими городами-полисами, потому что они поступали на службу эллинистическому монарху. Так, Филиппиды похоронили за свой счет афинян, павших при Ипсе, и добились от Лисимаха разрешения освободить или взять на службу пленных; или Самосский указ о предоставлении гражданства Гиппарху, стратегу Антигона в Карии, который заботился о самосцах, находившихся под его командой.) Деметрий связался с их командиром Афинагором из Милета в надежде, что последний сдаст город. Но тот лишь обманул противостоящего стратега и захватил одного из его посланцев. За эту хитрость родосцы вручили ему золотой венок и пять талантов в знак поощрения верности других наемников. Позднее от Птолемея прибыли новые подкрепления: 1500 воинов во главе с Антигоном из Македонии, было обещано еще 3 тысячи воинов, если условия сдачи будут отвергнуты. Но, хотя такая помощь, видимо, представляла значительную ценность, в сопротивление, оказанное родосцами, внесли наибольший вклад отвага и боеспособность их ополченцев. Это является доказательством того, что этот тип воина все еще мог совершать героические поступки в особых условиях.

Из всех правителей Антигон находился в наилучшем положении для набора и содержания наемной армии. Благодаря своим победам над Эвменом он завладел обширными остатками сокровищ Персидской империи (Экбатана, Сузы, Куинды). Теперь он начал осуществлять целиком свой прежний проект использования своих ресурсов для набора огромных наемных сил для борьбы с соперниками. Первый пример использования им наемных войск, состоящих исключительно из наемников, обнаруживается в то время, когда он оставил в Мидии Гиппострата с 3300 наемниками, чтобы завершить подавление непокорных остатков воинства Эвмена. Очевидно, что в отличие от Александра Антигон не давал сатрапам обзаводиться личной гвардией македонцев.

В 315 г. до н. э. Антигон применил свой план в Европе. Он послал Аристодема из Милета на Пелопоннес с огромной суммой 1000 талантов. Посланцу было приказано договориться о союзе с Полиперхонтом и его сыном Александром о формировании достаточной наемной армии для победы над Кассандром. Спартанцы разрешили ему вербовку рекрутов, вероятно, поэтому Тенар сохранил свое значение как место набора наемников. К Аристодему на службу поступили 8 тысяч воинов, часть из них он передал в распоряжение Александра. Но, хотя его прибытие и размеры армии сначала встревожили Кассандра, достигнутые результаты оказались весьма незначительными в сравнении с затраченными средствами. Эта неудача, по крайней мере частично, была связана с отсутствием единого командования и предательством Александра. О собственных достижениях Аристодема известно лишь из осуществления посольской миссии в Этолию и кампании по освобождению городов Ахай, омраченной неповиновением его воинов и разграблением города Эги. Поскольку Аристодем укомплектовал гарнизоны своими наемниками, города мало приобрели от этого. Они, видимо, быстро сделали выводы из этого, поскольку с этих пор Аристодем покидает Пелопоннес.

В остальном наши сведения о наемниках Антигона сводятся к численности тех, которых он передал под командование своего сына Деметрия. В 314 г. до н. э. во время отъезда Антигона в Малую Азию, и опять же в 312 г., как раз перед битвой при Газе, эти цифры выглядели таким образом:
Изображение

Небольшое различие между двумя списками и подчеркивание различий между народностями заставляют предположить, что подробности исходят от надежного источника и что общая численность для наемной пехоты грубо выражает наличие греческих наемников в целом. Процент их сильно возрос со времени битвы при Габиене – что соответствует росту ресурсов Антигона. В битве при Газе роль наемников, как и ожидалось, не отличалась от роли других воинов. Когда Деметрий с кавалерией спасались бегством в городе, за ними следовали «те пехотинцы, которые хотели покинуть ряды и спастись не обремененными оружием». Такие воины довели общее число пленных до 8 тысяч человек, которых Птолемей захватил и расселил в Египте.

Но никакие военные потери, как бы они ни были велики, не могли помешать Антигону формировать другие войска. Так, в 312–311 гг. до н. э. Деметрий для броска к Вавилону получил еще 5 тысяч македонцев, 10 тысяч наемников и 4 тысячи конников. После чего достиг своей цели и оставил там значительную часть своих войск, приказав здесь жить. Что стало с ними, греческие источники не сообщают. (Диодор оценивает число оставленных войск в 5 тысяч пехотинцев и тысячу конников, Плутарх в 7 тысяч человек. Новая клинописная надпись показывает, что в августе 310 г. Селевк все еще осаждал цитадель Вавилона.) Во время осады Родоса наемники в войсках Деметрия практически не упоминаются. Когда же после вторжения в Грецию он совершал поход против Кассандра, вновь появляются подробности о составе его армии:
Изображение

Цифры выглядят несколько завышенными, но численность наемников снова резко выросла, хотя и в разной пропорции. Угроза Антигону со стороны коалиции врагов вынудила его сына отвести свои войска в Малую Азию. Там в битве при Ипсе многие наемники сражались в объединенной армии Антигона и Деметрия. Но из-за отсутствия повествования Диодора подробности неизвестны. Невозможно также точно определить, какую роль играли наемники в битве, которая была, вероятно, самой крупной и решающей для диадохов.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны". Армии некоторых менее известных предводителей

Новое сообщение ZHAN » 17 ноя 2017, 12:30

Мы сделали обзор наемников в армиях значительных династий вплоть до 301 г. до н. э. Остается рассмотреть тех, которые служили менее значимым предводителям, людям с меньшими претензиями на суверенную власть.

Полиперхонт был регентом Македонской империи, но его правление оказалось недолгим; после своего выдворения из царства он превратился едва ли не в обычного командира наемников. Перед своим свержением он командовал армией в 20 тысяч македонцев. Впоследствии немногие из них остались с ним, потому что в 317 г. до н. э. его воинов можно было легко убедить посредством денежных выплат не возвращаться в Македонию. Он продолжил дальнейшую жизнь на Пелопоннесе, командуя гарнизонами таких городов, как Коринф, Сикион и Итома. В 315 г. до н. э. он заключил союз с Антигоном и был назначен стратегом Пелопоннеса, в то время как сын Полиперхонта Александр взял на себя командование частью наемников, которых набрал Аристодем. (После беседы с Антигоном он получил 50 талантов и обещания повышения по службе.) За этим последовал ряд битв с Кассандром, которому удалось захватить несколько городов, где несли гарнизонную службу воины его противника. Потом Александр, очевидно разочарованный тем, что должен был делить командование с Аристодемом и своим отцом Полиперхонтом, переметнулся вместе со своими наемниками на сторону противника и был назначен Кассандром стратегом Пелопоннеса. Но новая карьера не удалась, ибо в следующем году его убили несколько изменников из Сикиона. Эта трагедия не погубила его армию, поскольку командование приняла его вдова Кратесиполида. Она подавила попытку мятежа в Сикионе и своей добротой укрепила преданность к себе, «поскольку постоянно помогала несчастным и поддерживала многих в бедности». Одним из ее первых шагов было, очевидно, примирение с ее свекром Полиперхонтом, поскольку в следующем году гарнизоны Александра соединились с Полиперхонтом в качестве противников Антигона. В то время в их руках находились лишь Сикион и Коринф, но позднее Полиперхонт, должно быть, утвердился повсюду. Когда же Птолемей освобождал города Пелопоннеса, Кратесиполида устроила капитуляцию Акрокоринфа, и, поскольку гарнизон ее наемников не желал этого, возможно из боязни потерять место службы, она обманула их, впустив в город воинов Птолемея под видом подкреплений из Сикиона. Она вернулась к частной жизни, прервав таким образом, династию.

Полиперхонт тоже постепенно исчезает из наших источников. В 310 г. до н. э. он предпринял дерзкую попытку восстановиться во власти, выдвинув Геракла претендентом на престол в Македонии. Он собрал большую армию, о составе которой ничего не сообщается, и благодаря этому вырвал у Кассандра звание «стратега Пелопоннеса», а также подкрепление из македонских войск. После этого он выпадает из истории. Известно, что лишь в 303 г. до н. э. город Орхомен в Аркадии удерживался командиром наемников Стромбихом, которого назначал Полиперхонт. Когда Деметрий предложил ему сдать город, тот оказался настолько неблагоразумным, что прибавил к своему отказу несколько нелестных замечаний в адрес Деметрия, прокричав их со стены. Это было слишком: Деметрий взял крепость штурмом и распял командира с 80 другими недружелюбными наемниками. Других же, числом 2 тысячи, он включил в свою армию. То, что даже такая незначительная персона, как командир гарнизона, назначенный Полиперхонтом, располагал стольким числом наемных войск, показывает, как легко можно было содержать наемную армию.

Сама легкость этого дела, видимо, действовала как неодолимый соблазн на предводителей, самостоятельно распоряжавшихся своими войсками на Пелопоннесе. Мы уже замечали, как Александр поступился лояльностью к Антигону. Двумя новыми примерами данного явления, пожалуй, можно закончить повествование об этом периоде.

Телесфор, наварх Антигона, был послан на Пелопоннес с 50 кораблями и более чем тысячей воинов. Когда на следующий год в Грецию послали стратегом Полемея, Телесфор возмутился тем, что у него отняли главенствующее положение. Поэтому, пребывая по соседству с Коринфом, он послал протест Антигону и стал продавать корабли, отбирать тех воинов, которые соглашались принимать участие в его предприятии, и утвердил себя в качестве независимого командира наемников. Он совершил марш в Элиду и под тем предлогом, что все еще представляет Антигона, укрепил акрополь и стал играть роль местечкового тирана. Сверх того, он еще больше укрепил свою финансовую стабильность разорением Олимпии и приобретением более чем 50 талантов, которые пустил на оплату наемников. Такое своеволие было замечено Полемеем, который явился с большим войском и заставил Телесфора уйти из Элиды и Киллены. После этой неудачи он исчезает с Пелопоннеса. (Возможно, это тот самый Телесфор, один из подчиненных Лисимаха, который плохо кончил около 300 г. до н. э., за насмешки над женой Лисимаха, Арсиноей.)

В 310 г. до н. э. Полемей сам стал испытывать недовольство по тому же поводу. Он счел, что Антигон не ценит его по заслугам, поэтому переметнулся к Кассандру и утвердился со своими наемниками его союзником в Геллеспонтской Фригии, как заноза для Антигона. Позднее он стал союзником Птолемея, которому позже не понравилось высокомерное поведение Полемея и его стремление завести друзей в командовании армии египетского царя. Поэтому царь заставил его выпить яд, а воинов Полемея привлек к себе на службу за вознаграждение.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны". Царские армии отдельных монархов

Новое сообщение ZHAN » 20 ноя 2017, 08:46

То, что менее значимые предводители наемников терпели неудачи, было естественной тенденцией развития событий. Войны диадохов научили, что победа доставалась тем властителям, которые владели большими контингентами войск. Точно так же, как небоеспособным стало государство-полис, малосильные правители тоже не могли удержаться в сложившихся условиях. Битва при Ипсе дала отрицательный ответ на вопрос, могла ли империя Александра Македонского сохраниться как единое целое. Но последующее становление отдельных царств в конце концов сделало невозможным существование небольших местных автократий. Новые эллинистические царства меняли границы. Исчезла Фракия, появился Пергам. Но в целом с утверждением территориального суверенитета исчезает командир бродячих наемников, их набор проводится по стандартизованным правилам, как общепризнанное средство формирования национальной армии.
Изображение

Деление греческого мира на отдельные царства сопровождалось созданием местных армий. Как эмбрионы, эти армии уже существовали в виде вооруженных сил сатрапов, о которых шла речь. Их полное развитие становится ясным для нас из свидетельств, относящихся к периоду после 301 г. до н. э. Ибо они требовали таких изменений, которые позволили бы тем, кто раньше были греками, вторгающимися на чужие территории и несущими гарнизонную службу, стать постоянными обитателями и защитниками своих новых стран. Для этой цели наемные армии, типичные для IV в. до н. э., были слишком нестабильными. Кроме того, теперь, когда такие царства, как Египет и Сирия, отделились от Греции, им нужно было искать источники набора солдат, отличные от Пелопоннеса.

Из новых государственных образований лучше всех мы знаем Египет, что является удачей, поскольку это наиболее совершенная организация, прототип для других. Птолемей I Сотер рассматривал Египет прежде всего как свое владение по праву войны. Поэтому он ставил на постой своих воинов на всей территории, охваченной ирригацией. Они получали земельные наделы от царя, который, как фараон, владел всей землей Египта. Право на надел давало возможность нести военную службу. На этом условии земельный участок, утраченный в результате смерти, мог быть передан сыну покойного воина. Колонист таким образом поддерживал себя в мирное время и обрабатывал землю Египта, а во время войны ее защищал. Эта система отличается, например, от той, что практиковал Дионисий, тем, что у него держатели земли не были ветеранами и не имели гражданства в эллинском полисе. Она представляет собой объединение воинов-крестьян Македонии или афинских клерухов с египетской военной кастой.

Помимо этого местного резерва имелась регулярная армия из «македонских» гвардейцев и некоторых специальных войск, набранных в заморских территориях. Это критские лучники или фракийские воины с широкими мечами. Разумеется, во время войны из Эллады призывались, по возможности, греческие наемники в качестве подкреплений. Приезжали оттуда и греческие стратеги, но в одиночку, без наемных войск. Гарнизоны на островах или побережье Малой Азии тоже комплектовались часто из того же источника.

Об империи Селевкидов свидетельства несколько искажены, но было показано, особенно последними открытиями, что в Малой Азии и Месопотамии расселился класс «обитателей», у которых была военная организация. Они наделялись земельными наделами по мужской линии способом, поразительно напоминающим тот, что использовался в Египте. Аналогичным образом они не были обычными гражданами, если их поселение специально объединялось как полис. Кроме того, Селевкиды широко использовали наемников – как в мирное, так и в военное время. Галаты Малой Азии также поставляли им рекрутов.

Македония была единственной страной, в которую не проникла система территориальных армий. В ней сохранялась старая форма земельного надела, но местные держатели этих доставшихся от предков участков встречались редко и стоили дорого для использования в обычных войнах. Вместо македонцев несли гарнизонную службу и участвовали в походах греки, а позднее чаще варвары, наемники. Эта практика особенно устраивала Деметрия Полиоркета, который постепенно вырос в последнего из типичных наемных предводителей. Именно с такими наемными воинами он нанес свой последний дерзкий удар по Селевку и потерпел неудачу из-за предательства наемников. Его преемники в Македонии, хотя и в той же степени зависели от оплачиваемых воинов, были менее активны.

Агафокл в Сицилии начинал как наемный воин, а позднее стал командиром наемников на службе Сиракузам. Посредством политических и военных интриг ему удалось добиться положения автократора-стратега с неограниченными полномочиями в стиле Дионисия I. Как тиран, он командовал наемными армиями, которые были гораздо больше армий любого его сицилийского предшественника. (Например, в Гимере содержалось 10 тысяч наемных пехотинцев и 3500 конников, помимо ополченцев; в его 1-м Африканском походе участвовали 3 тысячи греческих наемников и 3 тысячи варваров, помимо воинов из Сицилии; всего Агафокл имел на момент высадки в Африке 14 тысяч воинов.) Однако после около 12 лет военной тирании он, по инициативе его греческих сторонников, принял титул царя и правил в сравнительно спокойной обстановке 15 лет. Он, таким образом, ввел в Сицилии новый тип монархии, и, хотя ему не удалось основать династию, его примеру последовали в III столетии до н. э. Гикет и Гиерон II.

В ходе борьбы между царствами с городами почти перестали считаться. Тем не менее, к примеру, когда Афины добились в 301 г. до н. э. свободы, они сформировали армию отборных ополченцев и воспользовались корпусом наемников. Но военное будущее свободных греческих городов лежало в русле союзов второй половины III столетия до н. э. Тираны еще появлялись, как и в IV в. до н. э. Аполлодор из Кассандрии в Халкидике преподнес в 230 г. до н. э. кровавый урок («вождь наемников и бедняков», как о нем писали, произвел передел имущества). Тем не менее обстановка в континентальной Греции и остальном эллинском мире была более стабильна, чем в предыдущем столетии. Войны стали менее частыми, когда же они возникали, то это были столкновения отрядов профессиональных бойцов, которые затрагивали ополченцев лишь косвенно.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны". Условия для наемной службы

Новое сообщение ZHAN » 21 ноя 2017, 09:15

Мы проследили, как происходило формирование наемных армий в IV в. до н. э. Возникает вопрос: каковы причины роста количества людей, желающих заниматься этим делом? Уже говорилось, что непосредственной причиной их первого появления стал хаос и недовольство в результате Пелопоннесской войны. Однако, между 399 и 375 гг. до н. э. наемников, находящихся на службе, было не менее 25 тысяч, а позднее средняя цифра, должно быть, достигала около 50 тысяч. Где бы ни требовались оплачиваемые бойцы и как бы ни был велик спрос на них, они всегда находились в наличии. Само их обилие создавало новые способы их использования. Следует предположить, очевидно, что весь этот век происходил процесс или процессы, которые вызывали умножение наемников.
Изображение

Одним из объяснений, которое часто встречается, заключается в том, что наемником становился политический изгнанник. Это было справедливо в отношении Архилоха в VII в. до н. э.; и уже шла речь о том, что в рядах «десяти тысяч» имелись подобные беженцы. В 401 г. они составляли лишь незначительное меньшинство, но беды IV в. до н. э., возможно, изменили это соотношение в позднейших армиях. В этот период, видимо, не было греческого города, за единственным исключением Спарты, который бы не пережил какой-нибудь бунт. Число изгнанников резко увеличилось.

Более 20 тысяч воинов собрались в Олимпии в 324 г. до н. э., чтобы заслушать провозглашение глашатаем разрешение Александра Великого изгнанникам вернуться на родину. Но даже эта цифра, хотя и большая, не дает представление о подлинной численности наемников. Кроме того, возвращение изгнанников не уменьшило заметно приток наемников. Это последнее обстоятельство не отменяет огромные трудности, которые, должно быть, стояли на пути восстановления изгнанниками конфискованной собственности. Простая отмена поражения в правах не давала им новые средства к существованию.

Внутренняя политика в данном случае выталкивала многих людей в иностранные военные формирования. К этому следует добавить постоянное воздействие непрерывных войн в этот период. Психологическое влияние одного этого должно было порождать тревожность и ощущение неопределенности. Но физическое воздействие было еще более губительным. Так, Белох показал, что в период между 431 и 346 гг. до н. э. лишь на протяжении 32 лет в Греции не велось больших войн. Очень редко не разорялись территории. Когда подверглись вторжениям Керкира и Кипр, отмечено как примечательный факт то, что они на момент вторжения оставались достаточно обустроенными, поскольку давно не разорялись.

Последний факт наиболее важен. Ведь наши источники, обобщая проблему, объясняют рост числа наемников экономическими причинами. Это свидетельство исходит не от древних историков, которые не обсуждают такую проблему, но от ораторов. Исократ – главный свидетель. В ранних ссылках (Панегирик) он еще делает некоторый упор на политические беспорядки в Греции. Позже он говорит почти исключительно о бедности греков, для борьбы с которой предлагает решительные средства. В 355 г. до н. э., выступая против неумеренного набора наемников Афинами, он счел, что для основных греческих государств было бы лучше заняться созданием колоний для таких обнищавших жертв войны во Фракии. Через 10 лет он предлагает Филиппу II план даже в более сильных выражениях. Он говорит о тех: «Кто скитается теперь за неимением необходимых средств к жизни и вредит всем встречным. И если мы не остановим роста их численности (а это мы можем сделать, предоставив им достаточные средства к жизни), то незаметно для нас их станет так много, что они будут нисколько не менее опасны для эллинов, чем для варваров». Демосфен подтверждает мнение о наемниках, что «каждый в отдельности думает только о том, чтобы получить какое-нибудь обеспечение для самого себя и через это освободиться от теперешней своей бедности». Воины из Аркадии и Ахайи в составе «десяти тысяч», возможно, нанялись в надежде на большое вознаграждение. Их коллеги в последней половине IV в. до н. э. были вынуждены идти на службу исключительно из-за нужды, не имея альтернативы.

Каким образом в таком случае эта «преобладающая бедность» соотносилась с другими экономическими условиями IV столетия до н. э.? :unknown:
Ответ на вопрос весьма труден из-за отсутствия прямых свидетельств. Но с одним фактом следует разобраться сразу. Нет оснований верить тому, что IV столетие до н. э. было периодом спада в торговле и производстве, насколько эти понятия применимы к древности. Тем не менее людей заставляла наниматься на военную службу бедность. Единственный вывод, который напрашивается, состоит в постулировании того, что они происходили из класса, который был ввергнут в нужду, но который не мог обрести себя в торговле. Это относится к крестьянам, если вспомнить, что прежде они были становым хребтом ополчения. (Например, Аристотель в «Политике» отмечал, что и становиться воинами, и обрабатывать землю зачастую приходилось одним и тем же людям.) Становится ясно, что их превращение в профессиональных солдат было обычным делом, хотя и не по собственному выбору. Кроме того, полисы лишались таким образом своих лучших гоплитов.

Более современные источники заключают, что в IV в. до н. э. сельское хозяйство находилось в упадке. Это было частично результатом упомянутых войн, поскольку для грека вторжение на территорию противника давало в первую очередь возможность пограбить и разорить сельскую местность. Города стали первоочередной целью нападения лишь к концу столетия. Раньше осады городов проводились слишком примитивно, чтобы это давало надежду на успех без длительной осады или предательства изнутри. После разорения спартанцами Аттики земля стала почти бесполезной, пока на ее восстановление не потратили много времени и средств. Мелкий землевладелец, которого война загнала в город, не располагал средствами для этого, поэтому его поля продавались тем, которые эти средства имели. Этот процесс к середине столетия привел к образованию крупных хозяйств вместо прежних мелких крестьянских участков. Аналогичным образом земля вместо наследственного владения стала коммерческим залогом. Такой вывод следует из обилия письменных и археологических свидетельств о залоговых операциях. Перемены в сфере земельной собственности стали еще более заметными в связи с изменениями в способе обработки земли. Ввоз зерна из-за пределов Греции нарастал, и такая тенденция делала невыгодным выращивание зерна для внутреннего потребления. Место зерна заняли оливки и виноград из-за их высокой прибыльности, но их культивация требовала больших денежных вложений до того, как они давали урожай. (Демосфен говорил о зависимости от импорта зерна из Причерноморья и Египта.)

Эти тенденции развития сельского хозяйства шли вразрез с интересами мелких собственников, которые жили на своем земельном участке и получали с него доходы. Свидетельства исходят в основном из Аттики, но нельзя сомневаться, что в остальной Греции происходило то же самое. В течение IV столетия до н. э. исчезает как политическая сила аграрная партия в Афинах. Фактическая численность гоплитов при этом в период между 410 и 322 гг. до н. э. не изменилась, но население, должно быть, увеличивалось, а стоимость денег падала, поэтому уровень квалификации катился вниз. Теперь Афины искусственно не набирали людей в гоплиты посредствем помещения их в клерухии. Однако оставалась альтернатива наемной службы за рубежом, которая избавляла страну от неимущих, не используя их для служения государству.

Если поинтересоваться, почему бедный фермер не обратился к какому-нибудь оплачиваемому труду, то можно получить разные ответы. Психологическую неготовность связывать себя с сидячей работой внутри помещения легко счесть преувеличением. Тем не менее это нельзя сбрасывать со счетов. Отсутствие денег служило ограничением равно и для занятий в других сферах деятельности. Финансовые отношения все более усложнялись, в Афинах также действовал серьезный фактор конкуренции метеков (то есть свободных, не имевших политических прав). Неквалифицированные работы выполняли рабы, но квалифицированные виды труда еще открывали некоторые возможности для свободных граждан. Однако безработица в IV столетии до н. э. была уделом многих греков.

В качестве иллюстрации связи между наемной службой и бедностью, может, стоит привести два параллельных использования глагола «получать плату» в IV столетии до н. э. В отрывках, которые мы рассматривали, он используется для описания обычного и соответствующего времени учреждения по содержанию пофессиональных воинов. Но столь же распространенным было употребление этого глагола для обозначения получения государственного обеспечения. Такое финансовое учреждение было основано еще в V в. до н. э., но в IV столетии до н. э. достигло пика своего развития. Из этого можно сделать вывод, что профессиональный воин и пенсионер рассматривались как наиболее характерные получатели платы. И это были выходцы из аналогичных классов, которые руководствовались одинаковыми мотивами, иначе пришлось бы пользоваться другими понятиями.

Перспективы наемной службы после их первичного появления никогда не были особо привлекательными для многих волонтеров. Изображение этого как новой карьеры, которой вербовщики могли соблазнить благополучного земледельца, если верно, то лишь в случае с набором «десяти тысяч». Кир Младший, располагавший обилием персидского золота, мог позволить предлагать дарик в месяц – почти вдвое больше того жалованья, что афиняне выплачивали своим матросам. Но в это время гоплиты не обнаруживаются на Востоке в больших количествах. Им следовало платить особое жалованье, такое, какое ожидали фракийцы в Греции. (Наемнику необходимо было покупать еду на свое жалованье у торговцев, которые стремились сопровождать каждую армию, или в городах, где приходилось останавливаться. Стратег не отвечал за организацию продовольственного снабжения, хотя ни один благоразумный военачальник не способствовал бы его дезорганизации. Главной принимавшейся мерой предосторожности было оповещение воинов о каком-нибудь форсированном марше или другом чрезвычайном предприятии.)

Около 385 г. до н. э. условия службы во Фракии были достаточно благоприятными, чтобы привлекать добровольцев из Греции. Два брата-ответчика, фигурирующие во второй речи Исея, рассказывают нам, что когда остались сиротами, то продали большую часть имущества, чтобы обеспечить каждой из двух своих сестер приданое на 20 мин. Затем «мы сами, достигнув начала зрелого возраста, решили посвятить себя военной службе и отправились за пределы страны с Ификратом во Фракию: и, показав там свою пригодность, заработав денег, вернулись снова домой». Очевидно, они так и не стали хорошо обеспеченными, но они выбрали военную профессию добровольно и кое в чем преуспели в ней. Примерно в то же время на Пелопоннесе наемный гоплит получал около 4 1/2 обола в день. Той же суммой оценивалась стоимость гоплита-ополченца 40 лет назад, но и стоимость жизни, вероятно, возросла. (К концу V столетия до н. э. пшеница стоила 2 драхмы за медимн; в начале IV столетия до н. э. ее стоимость составляла 3 драхмы за медимн; через 50 лет цена пшеницы выросла до 5–6 драхм за медимн. В период с 404–330 гг. до н. э. цены в целом удвоились.)

Все эти ссылки относятся к периоду до того времени, когда Исократ рисовал мрачные картины обнищавших наемников. Об этом времени мы располагаем только оценкой Демосфена его регулярной армии против Филиппа II в 350–349 гг. до н. э. Положение усугублялось тем, что Демосфен стремился быть как можно более экономным, а его план так и не реализовался, хотя его составитель делал основной упор на реальные возможности. Однако, даже если отнестись к плану критически, мы с удивлением обнаруживаем, что Демосфен верил в возможность найти наемников, готовых служить за 2 обола в день. Цены, разумеется, не падали, и эта сумма предназначалась на денежное обеспечение для воина. Должно быть, это было минимальное обеспечение. Остальное наемнику следовало добывать путем грабежа на вражеской территории. Это, само по себе, полное объяснение причин разорения, осуществлявшегося такими войсками.

Если обратиться к заключительным годам IV столетия до н. э., вывод последует тот же самый. (О жалованье, которое выплачивал Александр Македонский своим наемникам, свидетельств греческих историков не имеется. Есть свидетельства, что ему приходилось платить своим союзникам по 1 драхме в день. Единственный надежный вывод состоит в том, что обычный македонский воин определенно получал меньше чем 4 статера в месяц (в греческом исчислении это примерно равно 40 драхмам), что полагалось воинам более высокого ранга. К этому времени стандартная плата для наемника составляла 4 обола в день.) Очевидное повышение жалованья нельзя воспринимать как увеличение покупательной способности. Ведь в годы, непосредственно последовавшие за вторжением Александра в Азию, стоимость жизни росла даже более резко в результате наплыва персидского золота. Указание на низкий уровень жалованья наемников выводится из сравнения с 3 оболами в день, которые выплачивались в это время за неквалифицированный рабский труд. И по 4 обола в день выплачивались на содержание архонтам в Афинах, что не мешало им получать личные доходы за год пребывания в своем учреждении.

Поэтому общий уровень жалованья за период более половины IV столетия до н. э. слишком низок, чтобы оставить повод для сомнений в том, что профессия наемника была невыгодной и что ею занимались из нужды. (В IV в. до н. э. не обнаруживаются свидетельств, позволяющих провести различие, распространенное в III в. до н. э., между «рационом» и «жалованьем». «Жалованье», видимо, предназначалось для воинов регулярной армии в мирное время без перспективы дополнительных выплат к такому жалованью. В ходе постоянных войн в IV в. до н. э. в этом не было необходимости.)

Разумеется, наемник мог иметь помимо жалованья приработок. Успех давал трофеи, кроме того, армия имела определенную долю с добычи от побед (Ксенофонт. Анабасис; известны также премии Александра). Давно обнаружено, что способом поощрения боевого умения и отваги в бою было присуждение специальных призов. Иногда они присуждались по результатам смотра, но гораздо чаще за боевые действия. Вознаграждение могло принимать форму выплаты двойного или тройного жалованья. (См. выше выплату двойного жалованья Ясоном и Александром, или золотого венка, которым его получателя вознаграждали за выдающийся подвиг.)

Несомненно, такие вознаграждения были привлекательны вдвойне. Денежная премия имела большое значение, но греческий воин был весьма восприимчив и к моральному поощрению. Этот второй аспект станет более очевидным, если отметить, до какой степени укрепляется боевой дух армии уверенностью воинов, что павшие товарищи получили почетное и торжественное захоронение. (Например, в походе «десяти тысяч», Ксенофонт. Анабасис, у Ясона, см. выше у Дионисия II, см. выше у Эвмена. Много фактов захоронения без упоминания торжественности.) Греческий гражданин всегда был весьма чувствителен к этому, а бродячий воин, лишенный семейных связей, еще больше ценил такую церемонию.

Этот аспект ведет к разговору об отношении общества того времени к наемникам.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

"Псы войны" в античном обществе

Новое сообщение ZHAN » 22 ноя 2017, 09:59

Данные о жалованье в последнем случае были взяты из Новой комедии. И образ наемника, приведенный в комических фрагментах, в целом согласуется с другими нашими данными. Наемник не появляется на сцене Старой комедии, хотя черты воина, которые давали простор юмористической трактовке, уже были использованы Аристофаном: например, в образе Ламаха в «Ахарнянах». В Средней комедии пелтаст выведен в заглавной роли, в сатирическом образе обманщика и заносчивого выскочки (Антифан. Эфипп). От этого образа пелтаст эволюционирует в устойчивые персонажи Новой комедии – хвастуна, горького пьяницы и неуклюжего болвана (Эфипп, Менандр и т. д.). Профессия наемника обычно представляется как жалкое занятие – суждение, которое следует воспринимать с поправкой на то, что авторы комедий потрафляли вкусам и мнениям обычных граждан. Тем не менее состоятельность такого изображения не полностью противоречит фактам. Прежние авторы делали упор скорее на риски, которым подвергался наемник (Антифан, Филемон, Менандр, Аполлодор). Позднее авторы добавили к этому бедность наемного воина (Менандр, Феникид, Гиппарх). Его имущество состоит из вооружения, котомки, одеяла и кувшина с вином. В немногих случаях, когда такой воин приобретает богатство, он добивается этого нечестными средствами (Менандр). Менандр вносит новую струю. Он сделал Полемона в «Остриженной» явно положительным персонажем, несмотря на все его недостатки. Но образ Хвастливого воина во все более и более условной форме был позже перенесен в римскую комедию. Она утратила всякую связь с современностью и сосредоточилась на образе командира в противоположность обычному воину.
Изображение

Урегулирование конфликтов эллинистическими царями привело к исчезновению двух характерных черт ведения войны наемниками в IV столетии до н. э. Почти полностью сходит со сцены командир бродячих наемников. Подобную угрозу существующему в царствах порядку не могли выносить. Обнищавшие подчиненные командира наемников тоже пропали. Экономические условия III в. до н. э. стали гораздо лучше, чем в IV столетии до н. э., поскольку упадок самой Эллады компенсировался сверх меры возможностями, открывшимися за рубежом. Также поэтому условия наемной службы вернулись к прежнему прозябанию под властью сатрапов в период Пентеконтеции (период около 50 лет между вторым персидским вторжением (армии Ксеркса в 480–479 гг. до н. э.) и началом Пелопоннесской войны в 431 г. до н. э.). Период был ограниченным во времени, но прибыльным для молодых людей, прельстившихся наемной службой за рубежом.

Таким образом, преобладание наемных воинов было лишь преходящим периодом времени греческой истории. Какое влияние они оказали на разрушение собственно греческого мира и создание мира эллинистических царств? Их вклад в эту перемену поддается обобщению в военном и политическом аспектах.

В военной сфере греческое развитие не подверглось, вопреки ожиданию, непосредственному влиянию этого нового профессионального фактора. Битвы при Левктрах, Херонее, Иссе и Гавгамелах (Арбелах) – поворотные моменты в истории и первые крупные демонстрации новых стратегических методов – были выиграны не наемниками. Тем не менее именно наемники сделали эти победы возможными посредством радикального изменения в военных методах, которые они и вызвали к жизни. Эпаминонд, Филипп II и Александр Великий значили гораздо больше, чем простые предводители наемников. Но их величайшие победы были обусловлены новым характером ведения войны.

Что касается материального прогресса, то развитие наемной службы способствовало главным образом диверсификации вооружения. Ополченец породил преобладание среди гоплитов ополченцев. Появление пелтаста освободило армию от этого ограничения. Сражения небольших отрядов приобрели большое значение, и командующим пришлось обучаться тому, как использовать различные подразделения комбинированного войска в разнообразных условиях. Поражения Спарты являются иллюстрацией провала в этой учебе, в то время как победы Хабрия и Ификрата демонстрируют примеры правильной оценки ее важности. Менее заметно, но та же трансформация произошла в использовании конницы, которая перестала включать исключительно любителей-аристократов и с ростом доли профессионалов стала более специализированной и более эффективной. Использование воинов разного предназначения достигло апогея при Александре Македонском и его преемниках, которые дали полный простор формированию высококомбинированных армий.

Специализированные наемники были по сравнению с ополченцами менее зависимыми от действия массой. Поэтому битва становилась более открытой, и эта перемена влияла на примитивную фалангу гоплитов. Она представляла собой слишком громоздкое и неуклюжее построение для боевых действий в рамках новой стратегии. Хабрий и Ификрат стремились найти замену созданием нового типа пелтаста, который мог владеть копьем в массовом построении, но обходиться без тяжелого щита гоплита. Таким же образом Филипп II решил проблему обновления македонской фаланги.

Без комбинированного войска, сосредоточенного в гибкой фаланге, Александр не смог бы добиться череды побед в различных условиях и против разных типов вооруженных сил противника. Из особенных стратегий, которые применяли он и его наследники, нельзя сделать вывод, что какая-нибудь из них исходила от наемных военачальников. Новинки, введенные Ксенофонтом в ходе отступления «десяти тысяч», видимо, остались без подражания, а наши источники лишь позволяют проследить стратегию в тех сражениях, в которых бились главным образом ополченцы. Особую сферу боевых действий наемников составляли засады, неожиданные нападения и мелкие тактические операции, которые были включены в позднейшие учебные пособия по военному искусству, описаны в стратагемах.

Но даже если ни один из командиров наемников не был большим военачальником, они совершенствовали материал, из которого могли рождаться тактические новации. Средний ополченец V столетия до н. э. и более раннего времени не смог бы менять построение, держаться позади для действий в резерве или усвоить приемы новой стратегии. Профессионал поднял общий уровень военного искусства. Его особый вклад состоял в дисциплине и боевом духе, а это достигалось надлежащей военной подготовкой и командованием. Моральное состояние ополченческой армии во многом определялось чувствами индивида, и карательная сила военачальника в отношении нарушений дисциплины была ограниченна, поскольку он был слишком подвержен политическому и юридическому контролю. В наемной армии при условии, что полководец располагал возможностью выплачивать жалованье, он имел абсолютную власть, и тем более успешные командиры пользовались своей властью для поддержания дисциплины и укрепления корпоративного духа. Соответственно, профессиональная армия или ополченческая армия, выстроенная по ее образцу, становились усовершенствованным орудием боевых действий, пригодным для нового и более сложного использования.

Новый потенциал наемной армии повлиял также на организацию государств-полисов изнутри и снаружи. Тип вооружения, которым ополченец мог защищать свой город, подразумевал критерий его социального и политического статуса. Эта классификация становилась бесполезной в комбинированных армиях, в которых каждая часть играла особую роль в целом. Такая концепция абсолютно противоречила практике внутренней жизни города-государства, где от граждан ожидалось выполнение общественных обязанностей в соответствии с их гражданским состоянием. (См.: Аристотель. Политика, где содержится критика плана Гипподама о специальных кастах.)

Кроме того, потребность постоянного командира с абсолютной властью для обеспечения эффективности военных операций вела к подавлению демократии и олигархии какой-то формой автократии. Соединение с властью воина, способного ею пользоваться, часто порождало внутри государства-полиса воинственного тирана. Но такие тираны были слишком опасны для своего города, чтобы обрести способность господствовать в греческом мире. Единственная выжившая довольно простецкая греческая монархия в конце концов стала доминирующей потому, что только в Македонии преимущества традиционности и новизны некоторое время составляли здоровый баланс.

Участие наемников в войнах и политике потребовалось для победной экспансии греческой власти и цивилизации на половину известного тогда мира. Завоевание Персидской империи не могло бы стать прочным без профессиональной армии и автократического лидера всей Греции. Там, где провалились Афины и Спарта, преуспел Александр Македонский. Его успех стал основанием нового периода истории человечества. Наемники в значительной степени способствовали становлению и защите империи Александра. Но сами они менялись в этом процессе, и в дальнейшем их военные качества деградировали. Профессиональный солдат Греции был в конечном счете побежден ополченцем Рима.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Re: "Псы войны" Древней Эллады

Новое сообщение ZHAN » 23 ноя 2017, 08:54

Главные события в период 399–338 гг. до н. э.
Изображение
Изображение
Изображение
Изображение
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Re: "Псы войны" Древней Эллады

Новое сообщение ZHAN » 24 ноя 2017, 11:22

Численность греческих наемников на период 399–329 гг.
Изображение
Изображение
Изображение
Изображение
Изображение
Изображение

Использованы маетериалы: Парк Герберт Уильям. "Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады".
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 71867
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Re: "Псы войны" Древней Эллады

Новое сообщение konde » 17 мар 2018, 15:18

/наличие древних греческих наемников на зарубежной службе/

- Все уверены что когда речь идет об греках, в том числе и греческих наемниках античности, то речь идет только об жителях Древней Греции, на самом деле однако речь идя в первую очередь об гетах Понта, сословие самого крупного народа европейцев Причерноморья которое проявили себя впредь до года 1300, когда восточные олигархи уступили бразды правления в империи двуглавого орла западным олигархам. Названия ведь лишь "греки" или "геты", на самом деле об тех же славянах речь идя.
Аватара пользователя
konde
сержант
 
Сообщения: 708
Зарегистрирован: 07 май 2012, 11:48
Пол: Мужчина

Пред.

Вернуться в Древняя Греция

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 2

cron