Politicum - историко-политический форум


Неакадемично об истории, политике, мировоззрении, регионах и народах планеты. Здесь каждый может сказать свою правду!

Иран и иранцы

Военные силы Ахеменидов

Новое сообщение ZHAN » 01 окт 2024, 11:12

Когда источники сообщают о таких огромных армиях, таких гигантских флотах, достоверность этих сведений вызывает сомнения, однако они согласуются между собой.
Изображение

Эсхил говорит, что Великий царь «приводил в движение тысячи кораблей, заставлял действовать миллионы рук».

В нападении на скифов участвовало приблизительно 800 тыс. бойцов, на Грецию — возможно, миллионы, 1700 тыс., по словам Геродота (VII, 60 и 184), плюс моряки и те, кто сопровождал армию, всего 5283 тыс., не считая евнухов и куртизанок (VII, 186). «Весь Геллеспонт целиком покрыт кораблями и всё побережье и абидосская равнина кишат людьми» (VII, 45).

Численность экспедиционного корпуса, направленного в Египет, достигала 120 тыс. человек.

При Кунаксе Кир Младший стоял во главе «огромного варварского войска и без малого тринадцати тысяч греческих наёмников», царь имел 90 тыс. воинов (Плутарх, «Артаксеркс», 6 и 7).

При Платеях персов было 300 тыс. против 108200 греков.

Каждый народ имел специфическое вооружение. Оружие персов и мидийцев составляли очень длинные копья, луки, глубокие колчаны и очень короткие мечи, которые можно принять за кинжалы. Императорскую гвардию численностью в 10 тыс. бойцов составляли «бессмертные», называемые так потому, что после смерти каждого на его место набирали нового. Только она, похоже, и была по-настоящему надёжным, маневренным подразделением.

Многочисленность войск, их разнородность делали их перемещение делом трудным, долгим, требовали огромного обоза, не облегчали передачу приказов, быстрые переходы, причём люди, набранные в армию из мест, удалённых на тысячи километров от мест боевых действий, должно быть, не проявляли в бою чрезмерного рвения. Имели ли они хоть одежду, подходящую для климата местностей, где действовали? Геродот посвящает целые страницы описанию этих разношёрстых полчищ, каспиев в шкурах домашних животных, арабов в длинных одеяниях, ливийцев в кожаных одеждах, индийцев — в хлопковых, других — в шкурах (VII, 61-80).

Во время отступления Десяти тысяч Ксенофонт советует отступающим грекам делать в первые дни как можно более долгие переходы и очень здраво замечает, что им следует действовать так, «чтобы оторваться от войск царя на возможно большее расстояние. Если только мы удалимся от него на два или три дня пути, то царь уже не будет в состоянии догнать нас, так как он не осмелится преследовать с небольшим количеством войска, а ведя за собой огромное множество людей, он не сможет быстро двигаться вперёд» («Анабасис», II, 11). Превосходной и рациональной организации боевых сил, состоявших из частей численностью в 1000 и в 10000, которыми командовали соответственно хилиархи и мириархи, и более мелких подразделений, по 100 и 10 бойцов, было недостаточно, чтобы компенсировать все эти изъяны.

Столь же внушительным был и флот. Эсхил говорит, что при Саламине у греков было всего 300 кораблей, тогда как Ксеркс имел 1000 триер, 207 парусников и 3000 транспортных судов. Корнелий Непот пишет о 1000 боевых кораблей и 2000 транспортных судов у персов («Фемистокл», 2), Диодор Сицилийский — о 1200 кораблях, из которых 320 имели греческие экипажи, 830 транспортных судах для коней и 3000 гребных судах. В обоих лагерях флот состоял из триер — линейных кораблей длиной около 35 м, которые имели по 170 гребцов, сидевших в три яруса, и делали 20 км в час, и парусников с экипажами приблизительно по 35 человек.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Искусство Ахеменидов

Новое сообщение ZHAN » 02 окт 2024, 11:51

Геродота обвиняли, что он заблуждался, когда писал, что у персов нет ни храмов, ни изображений богов. У них не было ничего более или менее похожего на греческие храмы и на скульптуры Зевса, Аполлона, Афины. Большой крылатый диск, из которого выступает туловище человека, древний образ египетской мифологии, а потом бога Ашшуpa, — не изображение, а символ Ахурамазды. Это говорили встарь; это повторяют сегодня.

Что касается «храмов», то сегодня, как и две с половиной тысячи лет назад, они наряду с маленькими алтарями на открытом воздухе, обычно двойными, где горит вечный огонь, включают в себя закрытые строения, очень простые, предназначенные для защиты огня, который под открытым небом могли бы погасить ливень или сильный ветер. От ахеменидской эпохи осталось два таких храма — один разрушенный в Пасаргадах, другой в хорошем состоянии в Накш-и Рустаме. Последний, называемый «Каабой Зороастра», — башня квадратного сечения, стоящая напротив гробницы Дария, высотой 11 м и шириной 7 м, с внутренней комнатой размерами 5,3x3,7 м.

Гробницы Ахеменидов не имеют ничего общего со скифскими. Это не курганы, и в них нет никаких сокровищ. Гробница Кира, которую местные жители называют могилой Матери Соломона, — единственная в своём роде. Её расположили в большом прямоугольном дворе, обнесённом стеной из необожжённого кирпича. Погребальную камеру устроили на вершине подобия пирамиды из шести разновысоких ступеней, то есть эта пирамида имеет семь этажей, общую высоту 11 м и сложена из красивого белого известняка. Не вижу, что позволяло бы сравнивать её с месопотамскими зиккуратами. Все остальные гробницы выбиты высоко в отвесных скалах. Самая древняя — гробница Дария. Её фасад, имитирующий дворцовый, имеет высоту 22,5 м, форму греческого креста и включает три ряда ниш. По её образцу сделаны и гробницы его преемников. Это гробницы Артаксеркса II и Артаксеркса III и незавершённая гробница Дария III, устроенные рядом в скале близ Персеполя, а также гробницы Дария, Ксеркса, Артаксеркса I и Дария II в Накше-Рустаме.

Ахеменидское искусство — по преимуществу искусство дворцовое, мощное, грандиозное, но намного более гармоничное, чем месопотамское, и отличающееся крайней тщательностью исполнения: об этом напоминают даже гробницы. Это синтетическое искусство, где колонны — египетские, глазурованный кирпич и барельефы — ассирийские, где прослеживается сотня влияний. Надпись в Сузах ясно указывает происхождение как работников, так и материалов. Кедр, сообщает она, доставлен из Ливана, остальное дерево — из Гандхары, золото из Сард и Бактрии, лазурит и сердолик — из Согдианы, бирюза из Хорезма, эбеновое дерево — из тропической Африки через Судан, Нубию и Египет, слоновая кость — из Эфиопии и Индии. Забыли уточнить, что розовый гранит получен из Асуана в Верхнем Египте. Каменотёсами были ионийцы и сардийцы, золотых дел мастерами — мидийцы и египтяне, столярами — египтяне и сардийцы, обжигальщиками кирпича — вавилоняне...

В Масджид-и Сулеймане, Бехистуне и Пасаргадах развалины малоинтересны, они отличаются обширными террасами, а второе из этих местонахождений — большим и глубоким рельефным изображением Дария, заковывающего в цепи царей-самозванцев. В Сузах нет ничего особенного, кроме великолепных фризов с изображением идущих лучников и животных; ныне эти фризы хранятся в Лувре. Зато в Персеполе находятся одни из самых прекрасных руин архитектурных ансамблей, какие остались от древнего мира.

Церемониальный город был построен на большой террасе размерами приблизительно 450x300 м, которая поднимается над окружающей равниной метров на десять. Войти в него можно по единственной лестнице на углу, которая ведёт в большие ворота, квадратные в плане. Здесь несколько дворцов, которые все построены по одному образцу, создают впечатление некоторого однообразия, но поражают размерами. Самый красивый зал — ападана со стороной 75 м и шестью рядами по шесть колонн, на капителях которых изображены протомы быков, иногда львов или грифонов, смотрящие в противоположные стороны. Она поднята над большой эспланадой, и на неё можно взойти по лестницам с парапетами, на которых великолепно изваяны фигуры представителей всех народов империи, несущих дары. Позы исполнены благородства и при этом непринуждённы, очень естественны, люди держатся за руки или оборачиваются, чтобы поговорить с идущими сзади. Два больших симметричных рельефа изображают льва, напавшего на быка, — такой сюжет мы уже встречали в искусстве степей. Роман Гиршман увидел в этом победу добра над злом, любимый сюжет маздеизма, но трудно представить, чтобы столь почитаемое полорогое было побеждено львом, тем более что быки несут стражу у входа в пропилеи. А если бык ритуально приносится в жертву Митрой, ещё трудней представить Митру в виде льва. Перед самым обширным из залов, который называется Стоколонным или тронным, находится эспланада площадью 4000 кв. м. На других рельефах Персеполя изображены царь в виде героя-охотника, побеждающий льва, быка или химеру, сидящий на троне, который поддерживают народы — этот образ уже можно было заметить на фасадах скальных гробниц, — и повсюду или почти повсюду символы Ахурамазды.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Религия Ахеменидов

Новое сообщение ZHAN » 03 окт 2024, 11:25

То, что Ахемениды были маздеистами, бесспорно, и этого никто не оспаривает. Они неутомимо воспроизводили символическое изображение Ахурамазды; они без конца упоминали этого бога; они сделали его творцом мира и человека; они молили его о защите.

Всё это мы поняли, читая их надписи. Кое-кто уверял, что они не были зороастрийцами, потому что ни один текст не упоминает Зороастра, потому что они хоронили своих мёртвых. Вот как!

Что известно о погребениях простолюдинов? Ничего. Что известно о погребениях царей? Все они, кроме Кира, были похоронены в нишах, которые снабдили дворцовым фасадом, но эти гробницы были выбиты в скале, высоко, в результате чего оказались на космической горе, но не оскверняли ни землю, ни воду, ни огонь, и неизвестно, в каком состоянии было тело, — возможно, от него оставляли только скелет. Обнаружение в Сузах, в эламитском слое, персидского бронзового саркофага свидетельствует в пользу соблюдения персами закона: тело было изолировано от природных стихий при помощи металла. Как это не похоже на скифские захоронения того же времени! Не найдено ни одного ценного изделия, ни останков коней, слуг или женщин.

Когда Дарий в Бисутуне (Бехистуне) восхваляет в своей надписи благие мысли, благие слова и благие деяния, это очень созвучно зороастрийским гимнам, где эти понятия упоминаются в том же порядке.

Ахеменидов отказываются признавать монотеистами, ссылаясь на то, что они называли Ахурамазду величайшим из богов. Важно было бы знать, что они понимали под этой превосходной степенью, каким был статус других божеств. Сын Бога может быть Богом, и святой дух может быть Богом — европейцу, воспитанному в христианской традиции, следовало бы это сознавать.

Появление при Артаксерксе II культов Митры, очень древнего индоевропейского божества, и Ардвисуры Анахиты, богини вод, самое большее могло быть реакцией со стороны политеизма и в то же время как будто показывает, что ему предшествовал монотеизм, но, как мне кажется, оно не исключает веры в верховного Бога.

Существовал ли когда-либо политеизм без монотеистических черт? Маздеизм, будь он зороастрийским или нет, сыграл важнейшую роль в персидской цивилизации Ахеменидов.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Маздеизм

Новое сообщение ZHAN » 04 окт 2024, 12:38

Маздеизм, безусловно, представляет собой крупнейший вклад Ирана в мировую мысль и в мировую цивилизацию.

Он получил своё название от Мазды, «Мудрого», — определения, каким всегда характеризуется Бог, Ахурамазда, «Мудрый Господь»: это название позже было искажено и превратилось в «Ормузд».

Эта религия произошла от древних индоевропейских верований, либо благодаря внезапному скачку, либо, скорей, благодаря непрерывной эволюции, и кульминационной точки она, несомненно, достигла при Заратуштре, или Зороастре, как его называли греки. Изумительно богатая и новаторская, она, увы, по многим причинам трудна для изучения. Возможно, она вызрела уже три тысячи лет тому назад, и по сей день её ещё исповедуют мелкие общины — гебры в Иране, парсы в Индии. Она знала огромный успех, при Сасанидах была государственной религией, а потом, при мусульманском владычестве, число её адептов непрерывно снижалось.

В течение своей долгой истории она испытала очевидную эволюцию, подверглась разным влияниям, породила ереси и секты.

Поскольку большинство текстов, которые с ней знакомят, сравнительно поздние и часто запутанные, то архаическое в ней трудно отделить от неизбежных нововведений и даже от синкретизма, с другой стороны, маздеистское мышление — тонкое, сложное.

Работы, посвящённые маздеизму, часто оказываются противоречивыми, и в нём следовало бы разобраться подробно, но это потребовало бы исследования, выходящего за рамки данной темы.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Тексты древнего Ирана

Новое сообщение ZHAN » 05 окт 2024, 10:31

Священный канон маздеизма, Авеста, из которой, как считается, три четверти утрачены, включает разнообразные тексты, относящиеся к самым разным эпохам.

Самые древние — это семнадцать Гат, «песен», написанных на архаичном языке, близком к языку индийских Вед: не очень длинные гимны, строф по пятнадцать, авторство которых без абсолютной уверенности приписывают Заратуштре. Они были сочинены между X и VI вв. до н. э., некоторые даже в XIV в. до н. э., и входят в состав семидесяти двух глав Ясны, сборника гимнов почитания.

Все остальные произведения — намного более поздние, относятся к сасанидской эпохе и даже к первым векам арабского владычества. Только Видевдат, «закон против демонов» (дэвов), где речь идёт о ритуальных осквернениях и средствах их компенсации, и Хадохт, от которого сохранились лишь две первых главы, датируются первыми веками нашей эры, то есть появились в доисламском Иране. Остальные были написаны на среднеперсидском языке (пахлави) при мусульманском господстве, правда, во многом на основе документов сасанидской эпохи.

Если упоминать только самые примечательные, то, помимо пятидесяти шести негатических глав Ясны, это Яшты, двадцать два литургических псалма, гимны божествам пантеона, составляющим «сущность времени»; Датистан-и-Диник, написанный в IX в. н. э. Манушчихром (Мануш читра), главой маздеистов Фарса и Кермана, для ответа на вопросы, задававшиеся его паствой, и, может быть, для борьбы с нововведениями своего брата Затспрама, автора книги, которая носит его имя; Бундахишн, излагающий многие теологические и космогонические предания; Денкарт, энциклопедия, составленная, несомненно, в X в., где используются более древние материалы довольно малоизвестного происхождения. К более поздней эпохе, прежде всего с XIII по XVII в., относятся маздеистские тексты на персидском языке, как правило, содержащие много ошибок. Что касается риваятов, откровенно «новых» текстов, то это переписка гебров и парсов приблизительно XVIII в.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Заратуштра

Новое сообщение ZHAN » 06 окт 2024, 13:05

Был ли Заратуштра (Зороастр) основателем или реформатором маздеизма? Существовал ли он вообще?

Об этом много спорили.

Хотя для нас он возникает внезапно как носитель откровения, вполне очевидно: даже если он был не реформатором, а основателем маздеизма, его учение могло появиться только на основе верований, существовавших долгое время, несомненно, как индоевропейских традиций, с которыми тогда произошёл полный разрыв, так и сибирских — последние могли стать источником дуализма, какой он усвоил, поскольку дуализм встречался в Средней Азии, Сибири, Арктике.

Некоторые из самых видных исследователей отрицали его историчность, из новейших — Жан Келленс: «Я считаю, что Заратуштра не принадлежит истории» (2001).

Однако насколько следует доверять такому заявлению, можно судить по тому, что его автор в этой же связи поставил под сомнение и историчность Иисуса, выразившись так: «В случае, если бы он не был тоже мифическим».

Действительно, факт, что до Платона греки не знали о Заратуштре, что с тех пор они ассоциировали его с магией («мудрость магов») и считали полубогом.

Другой факт, что ахеменидские надписи ни разу не упоминают его имени.

Но отсутствие доказательств — не доказательство обратного, и очень трудно отрицать, что он реально существовал. В текстах, которые ему приписываются, слишком ощутимо присутствие живого человека, пылкого, напряжённого, страстного, поглощённого верой и терзаемого тревогами, чтобы их автор был искусственным созданием интеллекта, а не существом из плоти и крови; ссылки на конкретных лиц и конкретные события тоже слишком правдоподобны. Конечно, всё это не позволяет написать биографию, — а биографии, написанные гораздо позже, откровенно легендарны, — но даёт ценные сведения, благодаря которым мы можем составить общее представление о человеке.

Анализ текстов позволяет утверждать, что собеседникам Заратуштры были ещё неведомы города, тогда как по меньшей мере с середины первого тысячелетия до нашей эры в Восточном Иране и в Средней Азии города уже существовали, и что эти собеседники были оседлыми пастухами, занимавшимися скотоводством и приносившими в жертву домашних животных, прежде всего быков, благодаря чему Заратуштру можно ассоциировать с обществом, где такие люди играли важную роль в экономике, и с территорией, где пастбища были достаточно обильны, чтобы их прокормить, вероятно, с дельтой Окса в Хорезме, единственным регионом иранского мира, где выпадает много осадков; такую локализацию как будто подтверждают и другие данные.

Кстати, его называли Погонщиком Быков — не затем, чтобы указать, что он был скотоводом или (вопреки тому, что иногда говорили) что он требовал от последователей защищать скот и заботиться о скоте, а потому, что на Востоке есть обычай сравнивать людей со стадом, а их вождей с пастухами: кому неизвестно, что Иисус был «Добрым пастырем»?

Официально признанные даты его жизни (628-551 до н. э.) выведены из утверждения, что он жил за 258 лет до Александра, которое ни на чём не основано. Сегодня есть тенденция относить его жизнь к намного более древним временам, к точно не определённой эпохе между 1200 и 900 г. до н. э.

Как любую великую личность, жившую в далёком прошлом, его присвоили себе легенда и миф, и поздние биографии пропитаны ими. Но отдельные факты или аллюзии в его гимнах позволяют сделать вывод о некоторых реалиях его жизни.

Он принадлежал к коневодческому роду, был жрецом, заотаром, жертвоприносителем и певцом. Он был женат и имел минимум двух детей, чьи имена известны. Его состояние было скромным, и он сетовал на этот факт, видя в нём одну из причин своих трудностей (Ясна, 46,2).

Можно допустить, что годам к тридцати он испытал озарение, когда с интонацией, напоминающей «Свят, свят, свят Господь Саваоф!» у Исайи (Ис. 6:3), воскликнул: «Я признаю тебя святым, Мудрый Господь!». Тогда, приняв свою миссию, он воспроизвёл первоначальный выбор Бога, выбор жизни и добра, и призвал свою паству поступить так же. Всё его учение основано на необходимости следовать этому примеру Бога. Человек своими мыслями, словами и делами способствует Его борьбе против сил смерти и зла и пришествию нового мира: «Дай мне, Господи, полное преобразование жизни, чтобы, поклоняясь тебе и восхваляя тебя, я достиг большей радости» (Ясна, 34, 6).

Он немедленно начал проповедовать — не затем, чтобы упразднить религию, а чтобы восстановить её, и именем Ахурамазды обличать традиционных жрецов — несомненно, за излишества в жертвоприношениях и оргиях. Реакция не замедлила. Гонимый, он был вынужден покинуть свою землю. «Куда бежать? Куда идти? Меня изгоняют из моей семьи, из моего племени. Ни деревня, ни злые вожди не благоволят ко мне» (Ясна, 46, 1).

Он укрылся у Виштаспы, царя племени Фрияна, неведомого монарха неизвестно где находящейся страны, который в маздеистской традиции станет образцом посвящённого, как он сам — образцом жреца. Там он и остался жить. Виштаспа подружился с ним, слушал его, долго колебался, верить ли ему, наконец, решился на это после того, как произошло нескольких чудес, согласно агиографии, и стал его покровителем. Вместе с ним Заратуштра предпринял борьбу, в том числе вооружённую, с неверными и со своими заклятыми врагами. Он окружил себя группой учеников, которых называл то «бедняки», то «друзья», то «сведущие», и посылал некоторых из них в дальние края, чтобы распространять учение.

Страстный проповедник, неутомимо вопрошавший своего Бога, особенно когда был мучим сомнениями, чувствовавший себя близким к Нему, он был убеждён, что его устами говорит Он, что весть, которую он передаёт, исходит от Него. «Вот что я спрашиваю у тебя, Господи. Ответь же мне», — неустанно говорит он (Ясна, 44, 1). «Говори со мной, как друг говорит с другом. Окажи мне поддержку, какую друг оказывает другу» (Ясна, 46, 2).

Он вполне сознает, как сложна проблема жизни, и не собирается её разрешать при помощи нескольких простых формул, так что и в его речах отражена эта сложность. Его жизнь, похоже, стала тогда радостной, рискну сказать — счастливой, и удалась, потому что его учение быстро добилось широкого признания, но тем не менее он будет утверждать, что согласился «страдать среди людей», чтобы способствовать спасению человечества. Это не значит, что он придавал страданию искупительную ценность, хотя эсхатология как будто это делает. Зато его слова лучше разъясняют значение Спасителя, Саошьянта, апокалиптического витязя, совершенного и справедливого человека в качестве смысла существования мира, который уже воплощает он и который после него будут воплощать другие, рождённые девами, пока в конце времён не придёт последний из них, Живущий.

Как считают, можно утверждать, что Заратуштра умер в семьдесят семь лет, убитый в храме огня.

Союз Заратуштры и Виштаспы ставит важную и дискуссионную проблему отношений трона и алтаря. Ясно, что трон защищает алтарь, но обе власти, политическая и жреческая, остаются раздельными. Согласно знаменитому мифу Йима, первый царь, отказался обучать религии, но согласился умножать число сотворённых и управлять ими, введя тем самым различие между религиозной и гражданской властями, какое проводил Иран. Всякая попытка духовенства достичь трона завершалась провалом: в истории это наглядно демонстрируют узурпация мага Гауматы и постигшая его кара. Безуспешными оказались и все попытки монархов приобрести священство: возможно, примером такого монарха был Дарий, который, по словам Жана Келленса (2000), хотел стать «последним по счёту преемником Заратуштры». Однако иранского суверена избирал Бог, он обладал властью по Его милости, и его коронация была религиозной церемонией. Поэтому его положение в религиозной системе ценностей оставалось неоднозначным, так как акцент делался то на сакральность его особы, то на её мирской характер, чем могут объясняться как престиж монархии, так и недостаток преданности монархам, о котором свидетельствуют цареубийства и постоянные смены династий.

В легендарной биографии Заратуштры описано много чудес. Якобы имело место его небесное предсуществование. Он родился в центре мира, в середине истории, в свету — в том свету, каким пронизано сердце маздеизма. Его мать во время зачатия получила хварно, и всё её тело оказалось окружено ярким сиянием. За три дня до его рождения это сияние появилось снова и было таким сильным, что жители деревни приняли его за пожар. Когда он родился, он излучал свет и смеялся. Далее он перенёс четыре испытания, инициационный характер которых очевиден.

Хварно (khwaranah, xvaranah, превратившийся в xvarr), которое Анри Корбен толкует как «свет славы», — понятие, которое сложно определить, но оно занимает центральное место в маздеизме и не имеет эквивалентов где-либо ещё. Это созданный Богом, исходящий от солнца флюид, скорей огненная, чем световая сила, которая содержится в питающих водах и поднимается в голову человека, излучающую её в виде ореола — отсюда нимб святых в буддизме и христианстве. Это харизматическое могущество, присущее Богу и в большей или меньшей степени передаваемое любому индивиду, но более всего — представителям некоторых социальных категорий, — уполномочивает их выполнять их функции, наделяя привилегированным и исключительным положением. Оно пронизывает Иран и его царей, в какой-то мере передаётся из поколения в поколение, обеспечивая иранцам превосходство над остальными. Это прочно закрепилось в их памяти, способствовало, по всей вероятности, формированию у них представления о наследственной передаче этих даров, и, «несомненно, не случайно иранские мусульмане разработали собственное учение об имамах и усвоили острое ощущение, что Мухаммаду наследовали они» (Menasce, 1963).
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Сотворение

Новое сообщение ZHAN » 07 окт 2024, 13:03

Маздеизм, реформированный или нет, воспринимал жизнь как вечную борьбу двух начал — доброго и злого, представленных двумя Существами — Ахурамаздой, Мудрым Господом, и Ахриманом, духом зла, каждый из которых имеет неисчислимое множество помощников. Именно ради участия в ней был сотворён человек, который должен содействовать победе первого над вторым, как поступил Заратуштра, всю жизнь боровшийся с демонами, нападения которых отразил ещё в материнском лоне. Эта борьба завершится окончательной победой Добра, спасением всех сотворённых, уничтожением зла.

Сотворение, которому посвящено несколько космогонических мифов, было делом рук Ахурамазды. Согласно классической версии он последовательно, в состоянии менок, «духовном», а потом в состоянии гетик, «телесном», создал небо, воду, землю, растения, первобыка и человека, Гайомарта, «сверкающего как солнце», обоих последних из глины, и оба обладали световым семенем.

Ахриман, начавший тогда своё разрушительное дело, убил быка, потом человека, но последний предсказал: несмотря на его смерть, его род продолжится благодаря сперме, которую он пролил на землю. В самом деле, из неё родилось растение, которое вскоре раскололось надвое, и получились два близнеца, мальчик и девочка, Машйа и Машйана. От них произошло всё человечество.

Иногда довольствуются более коротким рассказом: Бог создал человека яма, «близнецов», мужского и женского пола, созданных, чтобы совокупляться, и совокупляющихся. Именно в подражание первому браку, ради воспроизведения акта сотворения всем рекомендовали и всех почти обязывали вступать в брак, который, по выражению Клариссы Херреншмидт, недалеко ушёл от кровосмешения.

Мир, сотворённый Ахурамаздой, — добрый. Обязанность человека — благодарно и вдохновенно интегрироваться в него, содействовать его процветанию, максимально им пользоваться.

Маздеизм — религия действия и добра, которой неведомы аскетизм и монашество, которая призывает к усилию, в том числе и военному (со времён Заратуштры, который был воином), восхваляет успех, где труд похвален, поскольку полезен для божьего творения, где тело ценится высоко как созданное Богом и поэтому о теле надо заботиться, добиваясь, чтобы оно было как можно красивей. Она насквозь оптимистична, её сущность — поощрение процветания в жизни, прославление света и радости, пользование благами зримого мира, которые суть лишь предвкушение благ вечной жизни, обещание рая, уверенность, что даже наихудшие преступники после страданий в аду будут в конечном счёте прощены.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Дуализм

Новое сообщение ZHAN » 08 окт 2024, 13:13

Считают, что в основе маздеизма лежит дуализм, но по меньшей мере Заратуштра и, несомненно, те маздеисты, которые не примкнули к его учению, если такие имелись, были по сути монотеистами. Для них первая истина, без которой не было спасения, заключалась в том, что Создатель — не то же самое, что Разрушитель, что зло имеет иной источник, чем добро, что место пребывания первого — абсолют, а второго — относительное. Существует один-единственный Бог, Ахурамазда, который создал всё посредством собственной мысли, некоторые тексты утверждают — посредством Святого духа, Спента-Майнью, с которым он составляет одно целое и который всемогущ, вечен, «первый и последний» (Ясна, 31, 8). Тогда как его «соперник», дух зла, «злой бог» Ахриман обладает лишь временным, иллюзорным могуществом, даже когда проявляет какую-то созидательную активность, потому что обречён на поражение и уничтожение. У его существования, которое может показаться недопустимым, скандальным, и у его вмешательства в дела мира есть свой смысл. Без Ахримана, без его деятельности, человек не был бы должен выбирать один из двух путей, а значит, не пользовался бы таким важнейшим благом, как свобода, хотя ни одна религия никогда не даровала её так щедро.

Маздеист ни в каком отношении не раб и не слуга Бога, в отличие от иудея или мусульманина. Он полностью свободен в мыслях, словах, действиях. Он может предпочесть, чтобы те и другие были справедливыми и благими, и тем самым снискать спасение. Член сообщества — семьи, племени, народа, — он существует вне этого сообщества, отделён от него, живёт сам по себе, для самого себя и ничем не обязан действиям близких или предков, не несёт перед ними ответственность, отчего тяготеет к эгоцентризму. Вознаграждение или кара, ждущие его, — не коллективные, не распространяются на детей и внуков до ...надцатого колена, как в Библии, а только на него, он один отвечает за себя.

И опять-таки больше ни одна религия не утверждала так настойчиво индивидуальный характер заслуг и виновности.

Вот почему Ахурамазда, с самого начала знавший, чтó выберет дух-разрушитель, и не воспротивившийся этому, не мешал и позже вторжению зла в мир. Ахриман не только делает человека свободным, но и вынуждает вступить в борьбу с собой, а значит, способствовать своему окончательному поражению или делать последнее возможным. Когда чужеземцы, в частности, греки, считали Ахурамазду и Ахримана равными по силе, они ошибались, как будут ошибаться гностики и манихеи. Дуализм у маздеистов, конечно, имел место, но не радикальный. Если во вселенной всё противостоит друг другу: ночь и день, тепло и холод, верх и низ, мужское и женское, — это лишь видимость, и в абсолюте, в высшем мире всё сводится к единому, Бог отменяет любое противоречие. Вся маздеистская теология — длинный диспут о происхождении двух противоположных сущностей, Ахурамазды и Ахримана, «близнецов», как иногда их называют.

В представлениях школы, которая выглядит самой ортодоксальной, Ахурамазда вечность живёт при свете, Ахриман — во мраке, причём вопрос о его происхождении не возникает, проблема появления зла, Ахримана, не ставится; и вечность они борются или же делают это с определённого момента — с тех пор как Ахурамазда создал мир, предполагая, конечно, эту борьбу. Однако целое идейное течение, первые проявления которого обнаруживаются в Гатах, но которое пахлавийские книги рассматривают как еретическое, как будто наделяет этих антагонистов единым происхождением. Полное развитие это течение нашло в зерванизме.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Монотеизм и политеизм

Новое сообщение ZHAN » 09 окт 2024, 13:00

Зороастрийские гимны Ахурамазде, очень похожие по акцентам, которые в них сделаны, на изъявления веры в ахеменидских надписях, иногда кажутся близкими к монотеистическим: «Ахурамазда, который установил всё, который даёт богатство и хварно, ибо он — величайший, лучший, прекраснейший, самый царственный [?], способнейший, тот, кто имеет прекраснейший видимый облик [...]. Это Бог, который создал нас, который придал форму, который напитал нас и который наиболее благодетелен» (Ясна, I, Journal Asiatique, 1996).

Однако не надо придавать этим превосходным степеням слишком много значения. Несмотря на афишируемый монотеизм, Заратуштра не смог изгнать великих богов, унаследованных от прошлого, в первую очередь Митру, а потом Ардвисуру Анахиту, богиню вод, однако определил их как подчинённых Бога, Его создания, Его детей или Его паредров. Народная любовь и искусность богословов позволили им восстановить своё положение. Практически все остальные боги древнего индоевропейского пантеона либо были исключены из него и обращены в демонов, либо хоть и сохранились, но были понижены в ранге, превратившись в гениев или ангелов-хранителей, в олицетворения добродетелей, сил или аспектов единого божества, в когорту Амеша Спента («блаженных святых»), таких, как Процветание, Благочестие, Бессмертие, Целостность, Порядок, Справедливость, либо играли роль стражей, но новый статус не мешал им оставаться «достойными поклонения», язатами.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Зерванизм

Новое сообщение ZHAN » 10 окт 2024, 13:40

Зерванизм, эзотерическая, но стойкая теология, сделал и Ахримана, и Ахурамазду сыновьями Зервана, олицетворённого Времени, и тем самым предложил оригинальное решение проблемы зла.

В начале, утверждается, существовало только бесконечное время, из которого в конечном счёте возникло всё. Этот миф — древний, и Роман Гиршман (Ghirshman, 1963, р. 52) полагает, что опознал изображение Зервана на бронзовой пластине VIII-VII вв. до н. э. из Луристана. Во всяком случае, о нём явно говорится у Евдема Родосского (вторая половина IV в. до н. э.):
«Маги [...] называют всё единое и невещественное то пространством, то временем; из него появились либо Ормузд и Ахриман, либо Свет и тьма».
(цит. по: Eliade, II, 297)

Похоже, зерванизм имел большую популярность в начале III в. до н. э. и просуществовал до мусульманской эпохи, но о нём известно только из трудов христианских и исламских апологетов, в Авесте содержатся лишь редкие аллюзии. Зерван представляет собой не только последовательность событий, но и формирование существ, их смерть, их возрождение. В самой полной форме миф о нём пересказывает Езник Кохбаци. Он сообщает, что Зерван жил в абсолютном одиночестве, внезапно захотел иметь сына и тысячу лет приносил жертвы, чтобы тот родился, но тщетно, после чего его, наконец, охватили сомнения. Тогда и появилось на свет два сына: один светозарный и благоуханный — Ахурамазда, родившийся из жертвоприношения, другой тёмный и зловонный — Ахриман, плод сомнения.

По мнению Мэри Бойс, зерванизм зародился в Юго-Западном Иране благодаря знакомству магов с вавилонскими спекуляциями и прижился в Согдиане, но не у парфян. Для Жака Дюшен-Гийемена это учение узких маздеистских кругов. Можно было бы упомянуть и другие мнения. Ничто не говорит, какую аудиторию мог иметь зерванизм, кроме того факта, что Мани назовёт Великого Бога Зерваном.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Ардвисура Анахита

Новое сообщение ZHAN » 11 окт 2024, 12:41

Доиранское божество, вероятно, эламского происхождения, Ардвисура Анахита была, согласно этимологии, «Непорочной» и по преимуществу считалась богиней вод.

Она действительно была связана со всем жидким, с хаомой, сакральной жидкостью, с оплодотворяющей водой, как и с семяизвержением, и потому играла двойную роль как покровительница плодовитости.

Она занимала, конечно, важное место, но оно остаётся несколько неясным.

Поначалу скромная и второстепенная богиня, она, похоже, попала в милость при Артаксерксе II, который, согласно Плутарху, велел посвятить себя на Царство в её храме в Пасаргадах («Артаксеркс», 3) и, согласно Беросу, воздвиг её изображения в Вавилоне, Сузах, Экбатанах, Бактрах, Дамаске, Сардах (Климент Александрийский).

Судя по всему, после смерти этого Ахеменида её культ постепенно утратил популярность, но возродился в эллинистическую эпоху, когда её стали почитать под эллинским именем Анаитиды. Тогда её облик резко изменился. Она, по меньшей мере с I в., стала богиней-воительницей, как подчёркивает Плутарх, и Сасаниды, при которых она полностью интегрировалась в общество, посвящали ей головы побеждённых врагов.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Митра

Новое сообщение ZHAN » 12 окт 2024, 10:25

Яшт X — длинный гимн Митре, созданию Ахурамазды, о котором Мудрый Господь говорит, что он «столь же достоин поклонения и почитания, как я сам». Он занимает такое же место, как ведический Митра, а значит, это древний и важный персонаж.

Представляется, что первоначально он был солярным богом, идентичным свету или по меньшей мере проникнутым светом, что у маздеистов могло вызвать только расположение к нему. И, действительно, маздеизм сохранил за ним известное место, сделав из него простого слугу Мудрого Господа, а именно такого, который был обязан вершить суд над душами умерших, свидетельствовать, хранить верность, что, кстати, отражено и в его имени, которое ассоциируется с союзом, основанным на договоре. Хотя его часто определяли как «бога с обширными пастбищами», он не был сельским божеством. Конечно, в качестве бога солнца он способствовал процветанию, но прежде всего это был завоеватель. В обмен на почитание от него ожидали получение земного пространства, где люди и скот найдут воду и безопасность (Benveniste, 1960). «Дай нам милость, о которой мы тебя молим [...] богатство, силу и победу». Он не замедлил стать одновременно свирепым богом и богом, который даёт бессмертие.

Точно неизвестно, каким было место Митры в классическом маздеизме, но нет сомнения, что он сохранил приверженцев, которые в большей или меньшей степени были еретиками. Постепенно сформировалась и приобрела известность настоящая самостоятельная религия — митраизм, где он был великим богом. Это была религия спасения, каких в начале нашей эры расцвело много, настоящее тайное общество, адепты которой, в основном военные, давали клятвы держать принадлежность к ней в тайне, объединялись в маленькие группы по сотне верующих, вели аскетическую жизнь с постами и бичеваниями — маздеизму такие практики совершенно чужды, — а главное отправление культа, заклание быка (тавроболий), происходило в пещере, жилище Солнца, в присутствии этого светила и Луны.

Женщины туда категорически не допускались, тогда как в религиях спасения и в мистериях они занимали важное место, и это делает малоприемлемой идею Ренана, согласно которой, если бы какая-то случайность прервала карьеру христианства, «мир обратился бы к культу Митры» (Renan, «Marc Aurèle», p. 579): религия не может быть недоступной половине человечества!

Это не значит, что митраизм не получил громадного успеха во всей римской Европе, куда его принесли легионы — первое упоминание Митры в средиземноморском бассейне датируется 67 г. до н. э., — и, в меньшей степени, в Северо-Западной Индии в начале III в. н. э. Ни один западноевропейский текст не упоминает о нём, но в Дакии, в Паннонии, в Германии, в Галлии найдено много посвящённых ему святилищ. В Риме их якобы было около сотни, что позволяет оценить численность его приверженцев в Вечном городе тысяч в десять, если не учитывать пещеры, куда более многочисленные, где совершались мистерии и по поводу которых негодовали христиане: отголосок этого слышится у Иустина, когда он заявляет, что сектанты, последователи Митры, «наученные дьяволом», утверждают, что совершают свою инициацию в месте, именуемом speleum [пещерой] (Roux, 1999, р. 293).

На рельефах изображён Митра, приносящий в жертву быка. Выражение его лица — не зверское и не торжествующее, а почти грустное: заклание — не подвиг, в жертву приносится соучастник в сотворении. В этом, по меньшей мере, он наследует маздеизму. В отличие от последнего он отказывает в спасении проклятым, которые в конце времён будут уничтожены вместе с Ахриманом.

Кто оценит вклад, который Иран передал Западу в багаже божества, ставшего там настолько популярным?
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Эсхатология

Новое сообщение ZHAN » 13 окт 2024, 14:27

Маздеизм одержим вопросом судьбы людей, воздаяния, которое совершается не на земле — где благополучие и несчастье, как показывает опыт, никак не соотносятся с заслугами и грехами, — а в потустороннем мире, и это, несомненно, одно из крупнейших новшеств, введённых им. Умереть значит выйти из течения времени, предельные цели человека — в сердце теологической системы маздеизма.

Может быть, поскольку смерть воспринималась как зло в высшей степени, труп считался нечистым и не должен был осквернять ни одну из четырёх стихий, образующих вселенную: землю, воду, огонь, воздух. Вот почему труп оставляли диким животным, в основном хищным птицам, которые его разрывали. Не без оснований знамениты башни молчания, которые существуют и у современных маздеистов. Кости, освобождённые от мяса, бросали в яму или собирали, как предписывает Видевдат (Gignoux, 1979).

Хотя современных маздеистов кости почти не интересуют, встарь они имели существенное значение, поскольку лишь они и давали возможность для воскресения или, точнее, для «костного обновления». Немало говорится о «костных телах» и «костных душах». То, что маги практиковали выставление трупа на открытый воздух, не подлежит сомнению, но позволительно думать, что чаще, в древние времена, как говорят Геродот (I, 140) и Страбон (XV, III, 20), тела покрывали воском.

Душа умершего, раван (урван), лишена всякой способности к общению и обречена оставаться неподвижной и бесчувственной рядом с телом трое суток «в опасной ночи» (Kellens, 1995, «L'âme», p. 24). Потом её будит освежающий или обжигающий ветерок, она приходит в сознание, то есть вновь обретает утраченные способности, — она видит перед собой даэну (даяну); она заговаривает с ней, та отвечает. И вскоре душа за ней следует.

Даэна — это женщина. Если душа праведна, это очаровательная девушка пятнадцати лет, в возрасте цветущей красоты, согласно Авесте, «сияющая, белорукая, крепкая, красивой внешности, стройная, высокая, с упругими грудями, с тонким телом», и душа спрашивает её: «Кто ты, дева, в каковой я вижу прекраснейшую из дев?». Та отвечает: «Я твоя вера», то есть твоя верующая душа. И добавляет: «Поскольку ты хорошо мыслил, хорошо говорил, хорошо действовал, то, когда я была любима, ты делал меня любимее, когда я была красива, ты делал меня красивее, когда я была восхитительна, ты делал меня ещё восхитительней».

Если душа неправедна, грешна, это старуха, отвратительная, грязная, или ещё более ужасающая молодая особа. Душа задаёт ей тот же вопрос, и та, после того как представится, сказав: «Я — твои дурные мысли, твои дурные слова, твои дурные дела», заявляет ей: «Поскольку ты дурно мыслил, дурно говорил, дурно действовал, то, когда я была презренной, ты делал меня ещё презренней...». Эта женщина, прекрасная или ужасная, — это сам покойник, одна из его душ, возможно, главная, её женское начало, её «собственное Я, которое ей предсуществует [...], но которое в то же самое время есть результат религиозной деятельности души в земной жизни» (Eliade, I, 344), моральная ценность жизни, прожитой каждым.

Так обе души узнают друг друга, соединяются, и это узнавание, это соединение возвращает покойнику способность двигаться.

Из некоторых версий мифа, как будто древних, не лишённых эротизма, в которых девушка немедленно становится женщиной и беременеет (Journal Asiatique, 1995, 1996), похоже, можно заключить, что эта встреча подразумевает и кровосмесительный союз двух начал, мужского и женского. Но, на наш взгляд, в высшей степени важно и показательно то, что даэна тем или иным образом, в различных рассказах, всегда становится проводником равана по дорогам потустороннего мира, влечёт его к Богу почти в точности так же, как Беатриче поведёт Данте к свету. Она ведёт его к мосту Чинват, «Сортирующему», узкому мосту, перекинутому через бездну, куда падают прóклятые.

«Она бросает грешную душу во мрак, она переводит через мост душу праведника, которая поднимается за ней дальше. Душа делает три шага, проходит три этапа, достигает сначала сферы благих мыслей, потом сферы благих слов и, наконец, сферы благих дел, потом она делает четвёртый шаг и вступает в сферу бесконечного света, где царит вечная радость». Как будто всё сказано. Не абсолютно всё, потому что маздеизм добавляет к этому грандиозному образу загробного мира суд над умершими, который вершат Митра и сам Ахурамазда и который трудновато вписать в этот контекст.

Смерть и разложение тела — высшее выражение зла, его мнимый триумф. Но, поскольку зло должно быть уничтожено, будет уничтожена и смерть, и в конце времён покойник воскреснет. Воскресение тел, о котором никогда не говорилось с большей определённостью, чем в Бундахишне, но которое выглядит признанным догматом, — конечно, важная и новая концепция, порывающая с идеей пребывания умерших под землёй, в Шеоле и Аиде, где мёртвые ведут скрытую и неясную жизнь, концепция, к которой часто обращаются историки, чтобы понять, что поздний иудаизм, христианство и ислам заимствовали в Иране. Маздеисты считают, что это воскресение произойдёт в конце времён, и иногда связывают его с приходом Саошьянта, Живущего, Спасителя, предсказанным Заратуштрой (яшт 19).

Финальное обновление совершается в основном с помощью вечного огня. Идти в вечный огонь значит идти не на вечную муку, как в христианстве, а к обновлению. Ад и рай служат наградой или наказанием праведникам и грешникам, но их существование преходяще, они есть, только пока человечество борется с силами тьмы, живёт в линейном времени, которое однажды закончится. Если праведник спасён с момента кончины и навсегда, если тот, чьи добродетельные и грешные деяния уравновешивают друг друга, ждёт в хаместагане, подобии чистилища, то и неправедный, создание Ахурамазды, не проклят навеки. Он проклят только на время. Претерпев свою кару, злодей вернётся к Богу. Мир завершит существование в пожаре, который часто называют «испытанием расплавленным металлом» и который будет для одних «как тёплое молоко», для других тремя ужасными сутками страдания — страдания, которое, таким образом, станет искупительным (Gignoux, 1968). После этого ад будет разрушен, Ахриман окончательно побеждён, а потом уничтожен, мёртвые вернутся к жизни и воссоединятся в раю со всеми людьми, с Ахурамаздой, Амеша Спента и богами.

Рай — в основном обиталище света, и, кстати, «свет» — одно из его названий. Он, как правило, описывается сдержанно: «Светоносный мир, место полного благополучия и довольства, изобилующее благоуханными цветами, всё украшенное, всё цветущее, лучезарное, исполненное славы, источающее всяческую радость и всяческое благо, где никто не испытывает пресыщения», или ещё: «Самое возвышенное, самое светозарное, самое благоуханное, самое чистое, самое красивое место» (Дадестан-и-Диник, XXV). Зато ад — «низкий, глубокий, тёмный, тошнотворный, ужасающий, испорченный, обиталище демонов, смрада, скверны, кары, страдания, скорби, горя, тягости» (Манушчихр, 26). Грешник там пребывает в полнейшем одиночестве, даже если в пространстве в двенадцать дюймов находится тысяча человек (Бундахишн).

Кто праведен, кто грешен?

Чтобы спастись, следовало быть маздеистом, бороться со злом, — и не забудем, что любой, кто не был маздеистом, принадлежал к миру зла, — перенести инициацию (нозуд), представлявшую собой рождение заново и совершавшуюся лет в двенадцать, первоначально только над мальчиками, поскольку девушки инициировались во время вступления в брак, свидетелем которого был огонь; надо было творить благо, под чем подразумевались прежде всего благие мысли, благие слова и благие дела.

«Всякая мысль, которую надо было иметь и которой я не имел; всякое слово, которое надо было сказать и которого я не сказал; всякое дело, которое надо было сделать и которого я не сделал [...] во всём этом я раскаиваюсь» (Darmesteter, 1892-1893, III).

К традиционной троице «мысли-слова-дела» здесь добавляются упущения, которые и христиане иногда включают в молитву при исповеди. Для женщин к этим условиям добавляют «исполнение религиозного долга, повиновение мужьям, рвение при совершении добра».

Прокляты были те, кто совершил плотский грех, к каким относились прелюбодеяние, блуд, педерастия, проституция, кто имел сношение с менструирующей женщиной, кто противился кровнородственному браку, скупцы, лжецы, воры, мошенники, лентяи, клеветники и т.д., а также те, кто позволил своему ребёнку плакать от голода или кто мочился стоя, кто ходил, обув только одну ногу.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Культ маздеистов

Новое сообщение ZHAN » 14 окт 2024, 11:30

В классическом маздеизме культ был сведён к минимуму. Он в основном сводился к молитвам и пению гимнов и не предполагал никаких образов, кроме символического крылатого диска, из которого выходит торс человека, ассоциируемого с Ахурамаздой. Он не допускал никаких храмов, кроме храмов огня, пиреев, очень простых маленьких построек рядом с алтарями на открытом воздухе.

Мы видели, что у «еретиков»-сектантов, почитателей Митры и Ардвисуры Анахиты, напротив, были скульптуры и святилища.

Жертвоприношения, повторявшие первоначальные и созидательные жертвоприношения Бога или совершавшиеся в их память, конечно, были важны, потому что идея жертвенности — центральная в маздеизме. Это не было принесение жертв божеству, это были действия, имевшие самостоятельную ценность. Именно с помощью жертвоприношения Святой дух создал мир, дал возможность родиться первому человеку Гайомарту, именно так было побеждено зло. В конце времён Спаситель совершит жертвоприношение, алтарём которого будет весь мир. Поэтому совершали заклания животных, прежде всего быков, и преподносили богам, «приносили в жертву», хаому.

Хаома, ведический аналог которого — сома, этимологически «то, что выжимают», представлял собой растение с богатым содержанием хварно, не выясненное и, должно быть, не везде и не всегда одно и то же; из него делали напиток бессмертия, и он тоже первоначально был богом. Его повседневное поглощение («жертвоприношение»), совершаемое после того, как верующие выльют в огонь долю, причитающуюся богам, вызывало экстаз, предвкушение небесных наслаждений, было «благоприятным моментом для отправки души в отпуск»: она на время опьянения покидала своё место, отправлялась в потусторонний мир и предлагала себя божеству (Pirart, 1996).

Поначалу аристократический напиток, он понемногу стал обычным в торжественной литургии, а потом его статус значительно снизился. Зороастрийская «реформация» увидела в нём только проявление, благое, «потому что он был создан благим» (Ясна, 9, 2), могущества и мудрости Господа: «Прошу у тебя, о хаома, мудрости, крепости, победы в бою, телесной целостности и благополучия, силы и славы, знания» (Ясна, 9, 17).

Что касается жертвоприношений животных, против которых энергично выступал Заратуштра, как восставал и против хаомы, призывая либо отменить их, либо пресечь крайности в них, то они никогда полностью не прекращались. Они отмечены и во времена, когда маздеизм был государственной религией, при Сасанидах. В «Каабе Зороастра» надпись Шапура предписывает совершать жертвоприношения ради его души, душ его родных и высших сановников. Армяне говорят о жертве, которую ради победы принёс Йездигерд...

Но жертвоприношения стали гуманней. Впервые при их проведении появилась забота, чтобы животное не страдало. Его убивали с первого удара, что, среди прочих, видели Езник и Страбон: «При жертвоприношениях не применяют ножа, а пользуются чем-то вроде полена, убивая жертву как бы молотом», — пишет последний (XV, 3, 15).

Может быть, во многих случаях жертвоприношения даже сделались символическими? Не исключено, что уже в древней индоевропейской религии жертвоприношение, выражавшее идею «освящения», или по меньшей мере человеческое жертвоприношение происходило без пролития крови, а в Гатах слово «жертвоприношение», ясна, эквивалентно понятию «мысль». Когда Зерван приносил жертвы, находясь в одиночестве, он никого не убивал, он «освящал» свою мысль. Маздеисты, несомненно, не убивали корову, они приносили в жертву её молоко, представлявшее её душу, как хаома представлял душу благочестивого человека. Даже растения обозначались связанными ветками и изображались на алтарях огня — знаменитые барсомы, которые можно видеть на ахеменидских рельефах и которые использовались в древнейшем ритуале. Выражение «приносить жертву с прутьями в руке» станет авестийской формулой.

Главным культом был культ огня (Journal Asiatique, 1996), «сына Ахурамазды», «радости Ахурамазды», как говорит Ясна (1, 12), но огонь не обожествлялся, хотя некоторые отождествляют его со Святым духом. Огонь был вечен, и за тем, чтобы он никогда не гас, следили. Он представлял свет, абсолютную чистоту, вечность, обновление, спасение. Он был посредником, передавал молитвы и приношения, мясо и жир, которые первоначально преподносили ему, но на которые он больше не имел права. Он был гарантом клятв, изгонял и убивал демонов. Только на его алтарях отправляли культ, над ним читали молитвы. Только жрецы имели к нему доступ — в перчатках и головных покрывалах, чтобы их руки и дыхание не осквернили его, как будто абсолютную чистоту можно осквернить.

Духовенство существовало с давних времён, и мы отметили, что Заратуштра был жрецом. Изображения жрецов усматривают на скальной гробнице в Кызкапане (VII—VI в. до н. э.), где можно видеть двух человек по обе стороны пирея. Но по-настоящему организовали духовенство, привнесли в него иерархию только при Сасанидах, и, возможно, лишь в V в. н. э. его возглавил верховный понтифик, хотя Иеремия ещё в VI в. до н. э. упоминает «начальника магов» при Навуходоносоре (Иер. 39:3).

Маги (магуш на древнеперсидском, потом магус), название которых имеет тот же корень, что и мага, «озарение», сначала были одним из мидийских племён, но постепенно стали классом духовенства, как левиты или брахманы, и присвоили себе право отправления культа. Они толковали сны, пророчествовали, принося в жертву белых коней (Геродот, VII, 113), и совершали песнопения. Они обращались к звёздам и, несомненно, занимались чем-то загадочным, научным или псевдонаучным, коль скоро от их названия в конечном счёте произошло слово «магия».

Неизвестно, какими были их первоначальные отношения с маздеизмом, практиковали ли они его в древние времена или нет, но потом они его пропагандировали или пытались выхолостить и, наконец, стали его служителями. При Ахеменидах они, конечно, уже обладали значительным могуществом, поскольку один из них, Гаумата, попытался захватить власть и, несмотря на провал этой попытки, несмотря на «убийство магов», их влияние продолжало расти. Они появятся у колыбели Христа.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Распространение влияния маздеизма

Новое сообщение ZHAN » 15 окт 2024, 12:27

Без маздеизма не было бы ни манихейства, ни павликиан, ни богомилов, ни катаров. Но это только видимая часть айсберга.

Религия иранцев принесла в мир множество понятий, которые до того были неизвестны или, по меньшей мере, никогда не выражались так ясно. Так, в Вавилоне существовала очень подробно разработанная теория греха и прощения, но её действие прекращалось на пороге могилы: вознаграждение и кара имели земной характер. И в Израиле ничего подобного не было до появления книги Даниила, провозгласившей, что «многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (Дан. 12:2). Сами понятия индивидуального существования post mortem и воскрешения из мёртвых были новыми. Израиль задался вопросом: раз Бог намерен оживить Свой народ, не хочет ли Он вернуть к жизни человека? Текст апокалипсиса от Исайи, похоже, впервые это допускает: «Оживут мертвецы Твои, восстанут мёртвые тела!» (Ис. 26:19).

Маздеистское влияние на иудеев уже давно выявили такие учёные, как Альфред Луази или Рене Бертло: «Целый набор иранских практик и представлений [...] появляется у евреев в эпоху Персидской империи». А второй из этих авторов даже приписывает Персии строгий библейский монотеизм: «Прежде всего [от неё] и ведёт происхождение иудейский монотеизм» (Berthelot, 1938, 216). Преувеличение? Во всяком случае, с тех пор признано, что особое подчёркивание божественной Мудрости было крупным нововведением: его исток искали в Египте, в александрийском иудаизме, но очень трудно не увидеть его в религии, Бог которой носит имя Мудрого; девять первых глав книги Притчей Соломоновых, несомненно, датируемых III в. до н. э., претендуют на божественное происхождение их мудрости.

Поразительную рельефность внезапно приобрёл и в конечном счёте стал вездесущим персонаж, которого ожидало великое поприще и который доселе играл весьма скромную роль, — враг Бога и людей, дух зла, Сатана. Его имя по-древнееврейски означает «противник», «обвинитель». Он вёл происки против человека, а не побуждал его совершать зло.

В древнейшие времена один Бог стоял у истока всех действий, будь они хорошими или дурными. Змей-искуситель Евы, проклятый за то, что подтолкнул её к неповиновению, лишь позже стал рассматриваться как демонический дух. Злые силы, если они присутствовали в религии, чаще всего смешивались с ложными богами язычества. В книге Иова, где дьявол впервые стал полноценным персонажем, он ещё действовал только с дозволения Бога. Самостоятельность, постоянный конфликт с Богом у него появились лишь в первой книге Паралипоменон (21:1), в Книге Чисел (22:22) и в первой книге Самуила (19:9). Только в книге Исайи сияющая звезда, Люцифер, назвал себя равным Яхве (14:12), а сюжет падения ангелов был развит лишь в позднем иудаизме, незадолго до наступления христианской эпохи, когда демонология приобретёт почти навязчивый характер. Известно, какое место Сатана и когорта бесов займут в Евангелиях.

Конечно, Сатана никогда не будет Ахриманом. Но можно ли считать, что он ничем не обязан последнему?

Что касается понятия рая (paradise), противопоставленного аду, можно ли отрицать его иранское происхождение, коль скоро греческое слово парадисос происходит от персидского пайридаэза, составленного из пайри, «пояс» (греч. пери), и даэза, «крепостная стена»?

Если агностик может видеть влияние маздеизма на христианство и открыто заявлять о заимствованиях, сделанных вторым у первого, христианин может признавать в общих или схожих фактах только пропедевтику, предварительное обучение христианскому откровению.

«Бог говорил через пророков», — утверждает Символ веры, но не только через ветхозаветных пророков, — говорили первые отцы церкви, усматривавшие второй канал Откровения в греческой философии, пронизывавшей в то время римский мир: «Бог — управитель обоих Заветов — дал эллинам их философию, посредством которой они прославляют его могущество», заявляет Климент Александрийский (ок. 150-ок. 215) в «Строматах» (VI, 5). Похоже, никто не думал тогда об иранском канале, хотя вклад последнего неоспорим. Сколько точек соприкосновения у маздеизма и христианства! Несомненно, они поразили читателя в кратком очерке, который мы смогли составить.

Надо ли напомнить некоторые из них? Трое суток, в течение которых умерший остаётся безжизненным и которые соответствуют трём суткам, отделившим смерть Иисуса от воскресения. Особый акцент на свете, который будет так ощутим у святого Иоанна: «Бог есть свет, и нет в Нём никакой тьмы» (1 Иоан. 1:5); «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. [...] Он пришёл для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали через Него» (Иоан. 1:5, 7). Понятие о Спасителе, рождённом от девы. Отождествление Святого Духа с Богом-Отцом. Вера в бессмертие души, вскоре оказавшееся в центре размышлений платоников, и в воскресение тел. Великая идея, что человек получает награду или наказание не на земле, а на том свете; идея личной ответственности, лишившая силы принцип ответственности коллективной; идея свободы человека в мире, в котором индивидуальная свобода значила немного...

Тем не менее пусть мне не приписывают того, чего я не говорю: различий между обеими религиями больше, чем черт сходства. Христианство, путь которому, возможно, проторил маздеизм, пошло гораздо дальше. Оно создало учение о любви, оно превознесло милосердие, сострадание, оно придало страданию искупительную ценность, оно посредством догмата об общении святых избавило человека от чрезмерного индивидуализма, присущего маздеизму. Оно сделало творения Бога его детьми. При помощи Воплощения и Евхаристии оно соединило божественное и человеческое.

Выявление влияний маздеизма на ислам нас, несомненно, интересует меньше, и, возможно, они не столь непосредственны, потому что отчасти — но только отчасти — осуществлялись через Библию. Конечно, доисламская Аравия была дальше от иранских земель, чем Израиль, но поселились там не иранцы. На ней сильно сказался протекторат, установленный Сасанидами над некоторыми из её провинций.

В конце VI в. Сасаниды в прямой или косвенной форме были властителями Западной и Южной Аравии, и, похоже, на Медину, где-отмечались два больших праздника, весенний (Науруз) и зимний, персы наложили глубокий отпечаток, и, кстати, их политику поддерживали там многочисленные евреи. Минимальное внимание, какое маздеизму уделяет Коран, возможно, отражает замешательство, какое эта религия вызывала у людей, не желавших ни нападать на нее, ни казаться близкими к ней. Оно контрастирует с очень значительным местом, которое в течение трёх первых веков хиджры маздеизм занимал в тафсирах (комментариях к Корану) и исторических трудах, не упускающих возможности подчеркнуть давние связи Аравии и Ирана, в апологетических сочинениях (840 г., 861 г. и т.д.), опровергающих учение магов, и такой великий писатель, как ал-Джахиз (ум. 869), в своих произведениях посвящает им интересные заметки.

Может быть, ещё важней существование такой фигуры, как Салман ал-Фариси («Перс»), который был спутником Мухаммада, сохранил верность его семье и стал патроном всех братств (Massignon, 1963,1, 453). Важна и роль, которую ему приписывали экстремистские исмаилитские движения, видевшие в нём особу, которая дала Пророку возможность запомнить весь Коран и ради выполнения своей божественной миссии скрывалась под условным именем ангела Гавриила.

Очевидно, наиболее глубокое маздеистское влияние испытал персидский, шиитский ислам, как хорошо показал великий иранист Анри Корбен, особо выделив личность и творчество Сухраварди (1155-1191), название главной книги которого, «Метафизика Света и озарения», показательно само по себе.

Без особого труда можно было бы продемонстрировать, что организация иранского духовенства, в которой не было ничего мусульманского, была скопирована с организации духовенства сасанидского; что ожидание махди, скрытого имама, который обнаружит себя в конце времён, — не что иное, как ожидание зороастрийского Саошьянта, и т. д.

Существует иранское керамическое изделие 1210 г. (Галерея искусств Фрира, Вашингтон), к которому привлёк внимание Фриц Мейер и которое может показаться не слишком важным, но иллюстрирует распространённое, если не всеобщее верование. На нём изображён человек, который, отвернувшись от благ мира сего, созерцает свою душу, символически представленную в виде женщины, погруженной в воду среди рыб. Это значит, что душа живёт в божественном, как рыба в воде, а также, что она имеет женский пол, как даэна.

Суннитский ислам, менее затронутый древней иранской религией, тоже не избежал её влияний. Если видеть в гуриях рая правнучек даэны (Journal Asiatique, 1995) немного затруднительно, то совсем несложно связать мост Чинват, через который должна была пройти душа умершего маздеиста, с мостом Сират, который тоже перекинут через ад и ведёт в сад наслаждений, хорошо известный по одному хадису ал-Бухари (XXIV), ставшему очень популярным.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Филипп Македонский

Новое сообщение ZHAN » 16 окт 2024, 11:57

Во второй половине IV в. до н. э. греческие полисы были на грани социальной катастрофы, несмотря на расцвет их культуры. Они никак не могли избавиться от постоянных войн, которые вели между собой, от социальных конфликтов, от бедности, поразившей безработные низшие группы; они были глубоко унижены необходимостью широко пользоваться персидскими дариками, которая ставила их в положение просителей и долгое время после разгрома Ахеменидов позволяла последним диктовать им свою политику.

В то время как они слабели, как они терзали друг друга, Филипп II, царь Македонии с 356 г. до н. э., сумел использовать значительные ресурсы своей страны, чтобы укрепить свою власть, сделать своё царство централизованной монархией и значительно расширить владычество на Балканах.

В 342-340 до н. э. он посмел сделать вассальным государством Фракию, подчинённую, по крайней мере формально, персидскому царю.

За двадцать три года царствования он заложил основы грозной державы, без которой его сын Александр при всей его гениальности никогда бы не смог совершить своих подвигов. Жителям греческих полисов он часто казался страшилищем, угрозой для свободы, которой они были так привержены, но и последней надеждой для тех, кто отчаялся, для тех, кто, возможно, был самым прозорливым, для тех, кто, как Исократ, проповедовал необходимость союза или видел, что только Царь способен объединить живые силы.

Тем не менее враждебное отношение к македонянину в Греции долгое время преобладало и в какой-то мере будет сохраняться всегда.

При Херонее в сентябре 338 г. до н. э. он одержал победу над афинянами. Пришлось подчиниться. Конгресс, собравшийся в Коринфе в конце 338 г. до н. э., основал постоянный союз городов-государств и назначил Филиппа II гегемоном в мирное время и стратегом в случае конфликта.

Через несколько месяцев, в июне 337 г. до н. э., македонский царь объявил войну Персии, «чтобы отомстить за святотатства, которые варвары совершили в отношении греческих святилищ сто шестьдесят лет тому назад». Чтобы воодушевить народы, им всегда надо предложить простую и грандиозную идею, пусть даже она содержит лишь долю истины. И, конечно, в той эпопее, которая тогда началась, проявилось желание освободить греческие города Ионии, добиться панэллинского единства. Но сказалось и безмерное честолюбие македонянина, предвосхитившее честолюбие его сына.

Были и глубинные экономические причины — стремление открыть для греческого рынка новые каналы сбыта, несомненно, в Малую Азию и прежде всего в Египет, который с давних пор завораживал греков, и желание нейтрализовать финикийский флот, господствовавший в Средиземном море. Ход военных действий станет тому подтверждением.

Зато уничтожать Персидскую империю никто пока не собирался. Она предлагала совсем новый, вдохновляющий образец общества, что признавали даже те, кто не хотел к ней присоединяться. Ею восхищались. Её считали непобедимой. «Мир Царя» нередко высоко оценивали.

Существовало ли единодушие у греков? До него было далеко!

Армия вторжения будет состоять прежде всего из уроженцев Македонии и Балкан. Эллины в узком смысле слова примут в войне лишь незначительное участие. Они по-прежнему будут поставлять персам наёмников, и последние сохранят верность первым, предпочтут Александру Дария даже после битвы при Иссе.

Враждебность со стороны Афин, Фив, Спарты не смягчится. Она, как мы говорили, была давней. Ещё в 335 г. до н. э., когда распространился слух о гибели Александра, в то время действовавшего на Дунае, Афины и Фивы поспешили вступить в переговоры с Дарием Кодоманом, новым Великим царём Ирана. Наказаны за это были в сентябре 335 г. до н. э. только Фивы, но страшно: там было убито шесть тысяч человек, тридцать тысяч продано в рабство.

Это не помешает полисам продолжать борьбу. В сентябре 331 г. до н. э. Антипатру, регенту Македонии, придётся подавлять их восстание; после Исса, в ноябре 330 г., они вновь отправят посольство в Иран для переговоров с Ахеменидами о союзе. Даже после решающих успехов македонянина Демосфен, один из его самых упорных противников, вынужденный присоединиться к нему, сделает это с мрачной иронией.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Великая война

Новое сообщение ZHAN » 17 окт 2024, 12:36

Таким образом, война, которая вскоре разразилась и которую можно считать долгой «военной прогулкой» на восемнадцать тысяч километров за двенадцать лет, но во время которой сражения, и то спорадические, происходили только с мая 334 г. до н. э. по октябрь 326 г. до н. э., меняла цель и облик по мере того, как продолжалась.

Её первая стадия представляла собой освобождение греческих полисов и оккупацию западных и южных областей Анатолии. Она продлилась семь месяцев.

Вторая, занявшая более полутора лет, с ноября 333 г. до н. э. по июнь 331 г. до н. э., включала в себя оккупацию Сирии, то есть уничтожение или захват финикийских флотов и баз, и завоевание Египта.

Только в ходе третьего периода, с июня 331 г. до н. э. по июнь 330 г. до н. э., то есть в течение двенадцати месяцев, открылись новые, прежде неведомые перспективы, Александр вознамерился стать властителем мира, и в результате развернулась решительная борьба между ним и Ахеменидами.

Четвертый и последний период, во время которого македонянин, объявив себя наследником Дария Кодомана, пытался добиться признания своих прав на престол и принять наследство тех, кого только что сверг, был самым долгим, самым трудным, самым неэффективным: он продлился с момента смерти Дария (лето 330 г. до н. э.) до ухода армии захватчиков (октябрь 326 г. до н. э.) и был отмечен упорными и бесплодными боями в Согдиане (три года!) и походом на индийцев (шестнадцать месяцев).

Не восхищаться македонской эпопеей, не считать её чем-то вроде чуда и отказываться видеть в её авторе величайшего завоевателя мира вовсе не значит отрицать или преуменьшать гений Александра или его харизматическое могущество. Мы уже говорили, что без подготовительных действий Филиппа завоевание Иранской империи было бы невозможно. Оно было бы также невозможно, если бы почву для него не подготовили персы, объединив в конфедерацию с единой властью самые разные народы, которых мало интересовало, кто ими правит, — из-за того, что Ахеменидов сменили македоняне, по-настоящему ничто не изменилось, как и тогда, когда персы сменили мидийцев. Оно было бы невозможно, если бы повсюду не изобиловали греческие колонии, если бы сатрапы оборонялись, а не переходили так часто на сторону завоевателей, если бы в борьбе приняли участие народы, как это сделали согдийцы, единственный народ, который по-настоящему сражался ради сохранения своих свобод, единственный, который не капитулировал.

Победители могли гордиться только тремя сражениями против ахеменидских сил, столь блистательно выигранными, организующей и созидательной волей, упорством Александра, которого так часто ранили, который как минимум дважды тяжело болел, храбростью, одушевлявшей его и бойцов, побуждавшей их продвигаться всё дальше вопреки всему и вся по незнакомым, труднопроходимых территориям, где, как говорит Плутарх, «войско [...] больше всего страдало от недостатка в съестных припасах и от скверного климата» («Александр», 58). В конце концов, три больших сражения — это немного: почти столько же понадобилось Киру, чтобы победить Астиага; арабам, чтобы сокрушить Сасанидов, потребуется два сражения.

Нет, чуда не было — или, если нужно, чтобы оно было, искать его следует в лагере персов: в плохом сопротивлении империи, в нерешительности, слабости, безразличии царя царей.

В 336 г. до н. э. Парменион, полководец Филиппа, высадился в Малой Азии с десятитысячным авангардом и двинулся вдоль эгейского побережья. Его повелитель должен был вскоре присоединиться к нему с подкреплениями, но в августе того же года был убит. Один из его сыновей, Александр, рождённый Олимпиадой, сумел стать его наследником, устроив кровавую баню, и 10 октября добился, чтобы, как было принято, войска признали его царём. Ему было двадцать лет, и он был красив как бог. Он, конечно, перенял планы отца, но сначала должен был провести кампанию в Европе — кампанию, о которой говорили мало, потому что тогда он ещё не создал своей мощной пропагандистской машины, но которая, возможно, была самой блестящей из тех, какие он провёл.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Поход в Малую Азию

Новое сообщение ZHAN » 18 окт 2024, 11:09

Весной 334 г. до н. э. Александр переправился через Дарданеллы приблизительно с сорокатысячным войском и с разношёрстной массой сотрапезников, авантюристов, учёных, техников, которые сыграют огромную роль, и блудниц. Персы ждали его на берегах небольшой речки Граник. Он без труда их опрокинул и позволил отступить к Милету.

Это, конечно, не была великая битва, судя по незначительности потерь обеих армий. Это не была великая победа, но молодой военачальник превосходно сумел её использовать, и она на время смягчила враждебное отношение к нему со стороны пацифистов. Кроме того, она открыла ему путь в Малую Азию. Он пошёл вдоль побережья, освобождая ионийские города, захватил плохо защищённый Милет, встретил сопротивление только в Галикарнасе, Фаселисе, Термессосе, а сатрап Сард внезапно сдал ему свои крепости и сокровища. Он провёл зиму, укрепляя тыл.

Что делал Дарий Кодоман?

Весной 333 г. до н. э. Александр покинул побережье Средиземного моря и направился в Гордион. Он пошёл туда, согласно легенде, чтобы разрубить гордиев узел, так как оракул предсказал, что тот, кто развяжет этот узел, будет владыкой Азии; на самом деле — чтобы отрезать путь царю и соединиться с Парменионом. Он боялся только одного — персидского флота под командованием первоклассного адмирала Мемнона, но боги были на его стороне: Мемнон умер от болезни, не оставив достойного преемника. Не беспокоясь о тылах, Александр решил вернуться на южное побережье, прошёл вдоль большого солёного озера, миновал Киликийские Ворота, настолько узкие, что там могли пройти в ряд не более четырёх человек, и никто не подумал преградить ему путь. Через пять дней он вступил в Тарс, который сатрап оставил без боя.

Дарий решился вмешаться в ход событий. Он пришёл с оружием и обозом, с семьёй, с казной. Столкновение произошло на равнине Исса, северней Александреттского залива, в ноябре 333 г. до н. э.

Персы имели численное преимущество. Они должны были победить. Кстати, войска полководца Набарзана держались стойко, но Царь царей вдруг растерялся и бежал. За ним бросились в погоню. Захватили его лагерь, мать, жену, сестру, двух дочерей, сына, который был ещё совсем ребёнком: они станут ценными заложниками для Александра, который — для чего? из гуманности? — обошёлся с ними очень заботливо.

На сей раз это было настоящее сражение, красивое сражение. Художник Филоксен из Эретрии изобразил сцену из него, которая воспроизведена на знаменитой помпейской мозаике из Неаполитанского музея. Но успех был неполным: Дарий и его армия бежали, отступили на Анатолийское плоскогорье, где беспрепятственно мобилизуют людей, наберут скот, реорганизуют силы.

Александр оказался на перепутье, это был ключевой момент его жизни. Вести из Западной Анатолии были дурными: персы вернули себе Милет, Хиос, Андрос... Вести из Греции — катастрофическими: Фивы, Афины, Спарта послали эмиссаров к Великому царю, чтобы заключить союз против македонянина.

Следовало ли ему броситься в погоню за Дарием? Или вернуться в Ионию, чтобы отбить утраченные земли, наказать предателей?

Он решил продолжать наступление: если он добьётся большого успеха в Сирии в борьбе с финикийцами, персы падут духом, а греки вернут ему доверие. Была зима — сезон, мало подходивший для континентального похода, сезон, когда финикийские флоты не могли выйти в море, чем можно было воспользоваться, чтобы захватить их порты.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Завоевание Финикии и Египта

Новое сообщение ZHAN » 19 окт 2024, 11:28

В это время Александр и принял посольство Дария, который предлагал мир, союз, дружбу, выкуп за освобождение своей семьи. Александр высокомерно отверг эти предложения, зная, что после этого Ахеменид будет вынужден продолжить войну, но понимая, насколько тому не хочется этого делать. Однако он двинулся прямо на юг.

В январе 332 г. до н. э. Библ и Сидон сразу же ему покорились — может быть, из ненависти к Тиру, их сопернику, который он в феврале осадил. Великий финикийский порт защищался стойко, до августа, и был за это жестоко наказан. Пятая часть населения погибла; две тысячи мужчин были распяты на крестах, пять тысяч женщин и детей проданы в рабство. Но результат стоил трудов: морская мощь финикийцев была уничтожена, греки стали хозяевами Средиземного моря. К тому же все внутренние города изъявили Александру покорность, в том числе Иерусалим, в который, вопреки еврейской легенде, он никогда не направлялся.

Тем временем прибыло второе посольство от Дария. Оно использовало более почтительные выражения и сделало более скромные предложения: Дарий предлагал выдать за Александра дочь, которая принесёт ему в приданое всю западную Малую Азию. Арриан (II, 25,2) рассказывает, что Парменион якобы сказал Александру: «Будь я на твоём месте, я бы согласился», на что получил ответ: «И я бы на твоём». Александр пошёл дальше.

Газа, которой случайно командовал энергичный перс, в октябре 332 г. до н. э. оказала сопротивление. Он её уничтожил, перебив всех военных и продав в рабство горожан.

Александр оказался у врат Египта. Отворил он их без труда, поскольку сатрап изобразил лишь видимость сопротивления, чтобы спасти честь, и, конечно, по трусости не спас её.

В начале декабря 332 г. до н. э. Александр велел провозгласить себя фараоном. Потом, в феврале 331 г. до н. э., поскольку египетский монарх считался сыном Бога, македонянин направился в храм Аммона в оазисе Сива, приблизительно в 290 км от Мерса-Матрух, где был официально признан таковым — в греческом мире его назовут «сыном Зевса», потому что великое египетское божество Аммон там издавна приравнивали к властителю Олимпа.

Это всё? Нет.

На северном побережье Египта, в месте, которое он выбрал сам с удивительной прозорливостью, по собственноручно разработанному плану 20 января 331 г. до н. э. он заложил город, получивший его имя, — Александрию. С тех пор он полюбит основывать города, проявляя себя созидателем прежде всего в этом, но ни у одного из них не будет подобной судьбы.

Зима кончилась. Уже восемнадцать месяцев как персы не давали сражений. Но что же делал Дарий Кодоман с тех пор, как узнал, что никакой ценой не получит мира?
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Наследник Ахеменидов

Новое сообщение ZHAN » 20 окт 2024, 11:31

Вернувшись в Сирию, 10 июня 331 г. до н. э. Александр отправился в «верхнюю Азию». На сей раз при его армии был тяжёлый обоз, и она двигалась черепашьим шагом. Тем не менее она шла пятьдесят один день со средней скоростью 12 км в день, прошла через Бейрут, Дамаск, Хомс, Хаму, Халеб и наконец достигла Тигра. Противник, чтобы остановить её, выставил всего две тысячи греческих наёмников и три тысячи персидских всадников, которые спешно отступили.

По дороге жена Великого царя, находившаяся в плену у греков, умерла, и Александр не пожалел времени, чтобы организовать ей достойные похороны.

Александр узнал, что Дарий ждёт его на большой равнине под Арбелами (Эрбиль в современном Ираке), недалеко от бывшей Ниневии. Пришлось переходить степи и пустыни. Было жарко. Македоняне страдали, но шли вперёд и вскоре встретили персов, которые 1 октября 331 г. до н. э. были снова побеждены.

Арбелы (или Гавгамелы) обошлись дорого: впервые греки понесли тяжёлые потери, и Дарий снова ускользнул, но Александр вошёл победителем 6 ноября в Вавилон, а несколько позже (в конце декабря) в Сузы. Пора было завершать поход.

Александр поднялся на Иранское нагорье, не встречая сильного сопротивления и безжалостно разрушая деревни, попадавшиеся по дороге. Когда он приблизился к Персеполю, наместник дал ему знать, что передаст крепости и имперскую казну. Эти богатства должны были добавиться к тем, которые он уже приобрёл и под тяжестью которых сгибался. Тем не менее Персеполь был разграблен, и во время оргии, по собственному желанию или по наущению куртизанки Таис, Александр сжёг город. Он якобы сказал: «Мой долг перед греками — совершить эту месть».

Дарий Кодоман продолжал бегство, Александр — его преследование. Наконец настигнув его 1 июля 330 г. до н. э. в районе Дамгана, македонянин нашёл его мёртвым — убитым. Он велел похоронить Дария рядом с предшественниками.

Ещё в Вавилоне Александр повёл себя как властитель Ирана. Он назначил сатрапом этой провинции перса, он подтвердил власть нескольких сатрапов в соседних провинциях. Он окружил себя персидской знатью. После смерти Дария он счёл себя его законным наследником.

Но в конце того же месяца он узнал, что сатрап Бактрии Бесс объявил себя царём вместо покойного и получил поддержку всего востока страны. Александр отказался его признавать. Один только он — великий царь Ирана, один только он — наследник Ахеменидов!

Войска роптали: они уже были сыты по горло этим бесконечным маршем, ведущим их неведомо куда, но такому вождю не возразишь. Они тронулись в путь. В октябре они достигли Фрады (Фараха) в Дрангиане, несколько позже Арахосии (Кандагара) и Каписы (Кабула). Уже настал декабрь. Стужа была сильной. Соблазнительно было спуститься в Индию, как делали и всегда будут делать те, кто занимал эту ключевую позицию. Индийцы подождут — на зиму был дан отдых.

В самом начале весны 329 г. до н. э. Александр двинулся на север, перешёл Гиндукуш, выдержав неслыханные трудности, какие создавали высота, снег, мороз, вышел в долину Окса, переправился через эту реку во время паводка. Бесс был захвачен в плен, подвергнут бичеванию и отправлен в Персию на казнь. Александр остался единственным владыкой.

Как в Египте он провозгласил себя фараоном, заставив признать себя сыном Бога, в Иране он провозгласил себя Великим царём, потребовав, чтобы ему воздавали соответствующие почести, а именно чтобы перед ним падали на колени (греч. проскинеза); греки, не принимая этого, возмутились. С тех пор он одевался по-ирански, ввёл в своём окружении иранский этикет, набирал иранских солдат.

Вскоре он влюбился в юную пленную персидскую княжну Роксану, «Сияющую», и зимой 327-326 гг. до н. э. женился на ней в Бактрах — счастливая страсть, внушившая ему великую мысль связать воедино греков и иранцев с помощью браков. В октябре 325 г. до н. э. он организовал свадьбу в Сузах, в ходе которой сотня его высших сановников и тысяч десять воинов женились на туземках. Он сам в тот же день, не отказываясь от Роксаны, женился на дочери Дария Статире и на дочери Артаксеркса III Парисатиде. Он любил праздники. Он их часто устраивал. Не будет праздника прекрасней этого. Он продлился пять дней.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

В восточном Иране и Индии

Новое сообщение ZHAN » 21 окт 2024, 12:00

Тем временем надо было подчинять Согдиану. Александр был повелителем городов, но не сельской местности. Знать и маги возбуждали волнения в стране. Главарь шайки Спитамен поднимал мятежи и уходил от всякого преследования; он погиб непобеждённым и бесславно, убитый кочевником. Повстанцы были повсюду. Они атаковали лучшие позиции завоевателя. Мараканда (Самарканд) была осаждена ими, и чтобы она не пала, Александр был вынужден прийти сам, чтобы покарать повстанцев; он их преследовал до самой пустыни, за Бухару, оставляя долгий кровавый след, каким украшал свой путь, когда бывал в ярости.

Македоняне были непривычны к повстанческой войне и поняли, что не доведут дело до конца: если страна не хочет, чтобы её покорили, её не покорят. Они довольствовались полуподчинением: когда через двадцать пять месяцев ожесточённых боев Александр покинет Согдиану, под его контролем будет самое большее половина страны.

Кроме того, Александру пришлось вести войну за Яксартом (Сырдарьей) против саков (Sakas или Saces), сохранивших верность Дарию, которые могли устроить вторжение в любой момент. Он их потеснил и вынудил пойти на сделку: договорились, что они будут по-прежнему поставлять золотой песок с Алтая и продукцию дальних оазисов и получать взамен серебряную и бронзовую греческую посуду — реальность такой коммерции подтверждают археологические находки.

Царь Хорезма, находившегося восточней, Фарасман, не хотел ни подчиняться, ни воевать. Он нанёс завоевателю визит. Хотел ли он завлечь того в степи на верную гибель? Или только заговаривал ему зубы? Эта встреча породила легенду о любовной связи Александра с Фалестрой, царицей амазонок.

В июне 327 г. до н. э. Александр выступил в поход на Индию в сопровождении знатных согдийцев, присоединившихся к нему, и в июле его авангард миновал Хайберский проход. Он оставался на Инде и в Пенджабе до октября 325 г. до н. э., одержал блестящие успехи, совершил множество жестокостей, с удовольствием узнал Диониса в боге Кришне и Геракла, своего предка, — в Шиве. Он взял с собой индийских мудрецов, философов, один из которых, джайн Калан, по неизвестным причинам принёс себя в жертву путём самосожжения.

В Западный Иран он вернулся в конце февраля 324 г. до н. э. На обратном пути он повсюду наказывал плохих наместников, недобросовестных чиновников, взяточников, мятежников. Годом позже, 10 июня 323 г. до н. э., он умер.

Он уничтожил империю Ахеменидов — увы! Заменил ли он её Македонской империей?

Будем же серьёзны! Он не подчинил Согдиану. Он не завоевал Восточную Анатолию, Армению, Азербайджан. Он не установил свою власть в большей части Ирана.

Добился ли он слияния иранцев и греков?

Многие из тех, кто женился в Сузах, развелись с жёнами, и это более чем символично.

Он добился успеха, если его главной целью была слава, потому что стал величайшим завоевателем мира, прекраснейшим героем эпопеи, каких когда-либо превозносили. Он потерпел неудачу, если его цели вышли за пределы идеального мира и он столкнулся с реальностью.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Наследие

Новое сообщение ZHAN » 22 окт 2024, 11:46

Незадолго до смерти Александр Великий якобы сказал:
«Вижу, у меня будут прекрасные похороны».
Эти слова — конечно, апокриф, как и многие другие исторические фразы, но они вполне соответствуют кровавым распрям, братоубийственной борьбе, анархии, которые начались после его кончины. Едва он закрыл глаза, как соратники забыли о нём, оставили его труп в шатре и стали думать только о себе. Позже они устроили ему похороны и предприняли фантастический труд по возвышению его образа, в результате чего он стал тем героем, каким его знает история, полубогом, но это отдельный разговор. До этого они погубили его семью и его дело, окончательно обратив его грандиозную эпопею в поражение.

Александр провозгласил себя преемником Дария, но основать династию ему не удалось. Он собрал в своих руках значительную часть земель, принадлежавших Ахеменидам, и воссоздал великую империю, но она не пережила-его. Его ближайшие помощники перегрызлись меж собой. Они сражались друг с другом долго и много. Гигантская империя персов и мидийцев, дольше всех не знавшая войны на своей территории, просуществовала более двух с половиной веков. Империя Александра рухнула в один день. У греков явно не было имперского чувства. Они слишком любили свободу, не рискну сказать — анархию. Мало того, что они не сумели сохранить политического единства территорий, населённых столь разными народами, которые раньше подчинялись Ахеменидам, и потеряли многие из них, но, объединив те, которые более или менее надолго удержали, в три государства, они продолжали сражаться меж собой: вместо того чтобы хотя бы сделать из этих государств трёх союзников, они сделали из них трёх противников. Даже внутри каждого из этих государств можно видеть раздоры и неспособность выступать единым фронтом.

В Иране, где Александр хотел добиться греко-иранского слияния, где постоянно росло давление из-за рубежа по мере усиления Индии и возвращения кочевников из Центральной Азии — последнее было предварительным условием, а потом следствием образования в Монголии в конце III в. до н. э. первой степной империи, империи хунну, — оба эллинистических царства, образовавшихся там, государство Селевкидов и Греко-Бактрийское царство, чаще были врагами, чем союзниками, что ускорило их падение.

И, конечно, Александр умер слишком молодым. Он ничего не предусмотрел насчёт своего наследства, и кто посмел бы упрекнуть в такой забывчивости человека в возрасте тридцати двух лет!

Но как объяснить все преступления, как оправдать алчность его вельмож? Не потому ли, что империя была создана на крови, она должна была и распасться с кровью?

Подозревали, что Антипатр, который хоть и пользовался полным доверием Александра, но недавно был освобождён от должности регента Македонии, и два его сына, Иол, царский виночерпий, и Кассандр, которого в 323 г. до н. э. царь ударил во время ссоры, отравили его. Олимпиада, мать Александра, распускала против них, особенно против последнего, всевозможные слухи. В результате она погибла, после того как погубила в 316 г. до н. э. единокровного брата завоевателя — Арридея, эпилептика и слабоумного. Был Кассандр цареубийцей или нет, но преступником оказался. Он убил не только Олимпиаду (в 316 г. до н. э.), но также Александрова сына, родившегося после смерти отца, и мать этого сына, прекрасную Роксану, которая в свою очередь — из ревности, по словам Плутарха, — уже умертвила Статиру, дочь Дария, вышедшую замуж в Сузах, а ещё одного сына, которого Александр имел от Барсины, Геракла, принесли в жертву в возрасте четырнадцати лет, в 312 г. до н. э., «в атмосфере всеобщего равнодушия» (Faure, 1985).

После смерти Александра царём под именем Филиппа III был объявлен его единокровный брат, а поскольку его недееспособность была известна, его отдали под надзор Кратера, сохраняя все права за ребёнком, который должен был родиться у Роксаны. Востоком управлял Пердикка, хранитель царской печати. Запад отошёл к Антипатру, советнику Александра в юности, одному из лучших полководцев Филиппа, исполнявшему обязанности регента Македонии с самого начала экспедиции в Азию, хоть на нём и лежали подозрения в цареубийстве. Образовался некий триумвират, и он, может быть, сохранился бы, если бы в начале 320 г. до н. э. Пердикка не был убит в Египте.

После этого было решено разделить империю между диадохами, «преемниками». За Антипатром был подтверждён его пост, но через год, в 319 г. до н. э., он умер, оставив своё наследство сыну Кассандру, который вскоре упрочил свою власть над Грецией. Лисимах, помощник Александра, получил Фракию и сохранил её до смерти в 281 г. до н. э. Селевку досталась Вавилония; Антигону Одноглазому, сатрапу Великой Фригии, — Малая Азия; Птолемею Сотеру, сыну Лага, однажды спасшему жизнь Александра, — Египет и соседние регионы, в том числе Сирия, которую попытается у него отобрать Деметрий Полиоркет, сын Антигона, однако потерпит поражение в 312 г. до н. э. при Газе.

С 306 г. до н. э. все они сочли себя суверенами, начали носить царские титулы и более чем когда-либо следили друг за другом, завидовали друг другу, опасались амбиций друг друга. Самые предприимчивые казались самыми опасными. Это были Антигон и Деметрий Полиоркет. Против них сложилась коалиция, в которую вошли Птолемей, Селевк, Кассандр и Лисимах. Они собрали свои силы во Фригии. Антигон и Деметрий двинулись на них и были разбиты в 301 г. до н. э. в «битве царей» при Ипсе, небольшом городке. Антигон в отчаянии покончил с собой.

Видимости единой империи не стало. Возникло три больших политических образования, разделивших владения Александра между собой. Европа отошла к Кассандру, сыну Антипатра, который, каким бы преступником ни был, в качестве царя Македонии воспользовался этим, чтобы объявить себя единственным законным наследником Александра. Египет достался Птолемею, основавшему династию Лагидов, которую ждало самое блестящее будущее. Азия была признана владением Селевка I Никатора, Победителя, который один только и относится к нашему сюжету.

Можно ли ещё говорить для того периода об Иране? Непохоже. Что стало в течение этих десятилетий с иранцами? Неизвестно. Приходится думать, что они просто присутствовали, пассивно, при беспокойных телодвижениях тех, от кого зависела их судьба.

Три государства, принявшие на себя ответственность за наследие Александра, имели сомнительную легитимность. Власть, доставшаяся из рук Фортуны, зиждилась на престиже монарха, которого всё чаще обожествляли, как и его супругу, на огромных богатствах, которые были накоплены в ходе завоевания и продолжали расти благодаря торговле, но концентрировались в руках вельмож, тогда как общественное неравенство становилось вопиющим, наконец, на армии, которая почти постоянно пребывала в действии, непрестанно совершенствовалась, в которой бронетранспортерами служили азиатские слоны, в которой метательные орудия достигли невиданной прежде эффективности, получив возможность метать снаряды массой 80 кг на 150 м.

Однако у этих трёх государств был объединяющий фактор, единственный, — греческий язык: он сменил арамейский, на нём говорили повсюду, от Инда до Яксарта (Сырдарьи), от Александрии до Марселя, и он в отсутствие политической империи создал-таки культурную империю, империю эллинизма. Парадоксальным образом последняя будет развиваться как раз тогда, когда политическое могущество этих государств станет снижаться.

С приходом македонского завоевателя старый мир окончательно погиб и родился другой. Исчезли все великие цивилизации древности — месопотамская, египетская, иранская, индская, но на их руинах возникли другие, синтетические, которые цементировал эллинизм. Преобладание мелких полисов, локального патриотизма уступило место преобладанию больших государств. Повсюду возродился имперский идеал, проводившийся в жизнь Киром и Дарием и перенятый Александром, — в Индии, в Италии и даже в далёком Китае.

Нравы, несомненно, пришли в упадок, но никогда ещё не было такого обилия идей, таких встреч народов, традиций, столь многочисленных обменов мнениями и предметами, никогда ещё люди не видели перед собой столь широкого горизонта. Нигде это не было заметно лучше, чем в Александрии, гигантском городе, который сверкал самым ярким блеском благодаря своим библиотеке, музею, маяку и где скоро напишут Септуагинту. Но и другие города, как Пергам, имели далеко не бледный вид. Философия и наука совершали переворот в умах. Это была эпоха Платона, Аристотеля, Евклида и его математики, а также эпоха пергамента, заменившего прежний папирус...
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Селевкиды

Новое сообщение ZHAN » 23 окт 2024, 12:15

Вся история империи Селевкидов, потомков Селевка Никатора, которые унаследовали александровскую Азию, — не более чем долгая агония, непрерывное отступление, распад, даже если отдельные монархи оказывались энергичными и пытались действовать. Она продлилась немногим более века, потому что с тех пор, как Селевкиды стали править только небольшим сирийским царством, ничего имперского в их истории уже не осталось.

Было ли в ней что-нибудь полезное?

Несомненно, ведь нет такого даже бесплодного дерева, которое бы не давало, за отсутствием плодов, благодетельную тень — но надо быть крайне снисходительным, чтобы признать это! Она породила иллюзию: отсчёт лет по селевкидской эре, называемой ещё греческой, которую начали с осени 312 г. до н. э., используется до наших дней в мелких сирийских общинах.

Уже тогда возникло явное противостояние западных областей Ирана, оказавшихся в руках иранизированных греков, и восточных, где жили эллинизированные иранцы. Оно породило другое — противостояние города и села, которое непрестанно усугублялось в течение всего III в. до н. э. по мере массового расселения греков в персидских городах. Если города эллинизировались, то с сельской местностью этого не происходило, потому что иммигранты относились к ней с пренебрежением и она представляла собой, как часто будет и позже, заповедник иранизма. Она продолжала говорить по-персидски, жить по-персидски, исповедовать маздеизм, даже если он позволял вновь обрести силу древним богам — Митре или Ардвисуре Анахите. Хотя иранцы того времени мало что по себе оставили, наличие на отрогах Загроса, в Нурабаде, развалин храма огня III—II в. до н. э., ещё довольно похожего на развалины более древних храмов, показывает, что страна хранила традиции.

Если Селевкиды и содействовали развитию эллинизма, хотя гораздо меньше, чем другие, то в Иране при них было огромное пустое пространство: что можно найти на его землях заслуживающего упоминания? Новые дороги, соединявшие Средиземноморье и Азию, которых прокладывалось всё больше; торговлю, по-прежнему активную; национальное богатство, как будто значительное; замечательное местное управление, доставшееся по наследству от Ахеменидов; рост численности греческих колоний, часто устраиваемых на отшибе от местных поселений, но оказывавших влияние на их элиту; основание нескольких городов без особых красот.

Греко-иранское искусство было бедным — впрочем, известно оно плохо, и отдельные статуи олимпийских божеств, местного производства или импортные, найденные на местах раскопок, не позволяют составить о нём представление. Обширный разрушенный храм в Кангаваре, между Хамаданом и Керманшахом (ок. 200 до н. э.), немного напоминает храмы Персеполя. Там, как и в других местах, элементы, заимствованные из Греции, как будто приделаны к иранским конструкциям, не образуя с ними единого целого. Казалось, иранский гений навсегда выдохся. Если бы на Востоке не было Греко-Бактрийского царства, а вскоре и эллинизированной Индии, едва ли в актив греческого наследия можно было записать многое.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Селевк Никатор

Новое сообщение ZHAN » 24 окт 2024, 11:23

Селевк Никатор был одним из лучших полководцев Александра, сатрапом Вавилонии, довольно иранизированным македонянином, который, как и многие другие, женился на иранской княжне — Апаме.

Говорят, она принесла на Запад некоторые восточные вкусы, но по городам, носящим её имя, в том числе по Апамее Сирийской, сохранившейся лучше всех, этого не видно — правда, великолепные развалины последней относятся по преимуществу к римской эпохе.

В 307 г. до н. э. Селевк основал на берегах Тигра Селевкию, чтобы сделать своей столицей, а в 305 г. до н. э. провозгласил там себя царём. Потом, в 300 г. до н. э., он в нескольких километрах от побережья Средиземного моря построил вторую столицу, Антиохию. Та и другая находились в областях, весьма отдалённых от центра, скорее греческих и месопотамских, чем иранских, и были очень далеки от восточных провинций империи. Однако последние были необходимы для её процветания, поскольку основные ресурсы она получала за счёт торговли, которую они вели с Индией, Китаем и кочевниками. Селевк это сознавал и, как и его преемники, не раз устраивал походы на восток, чтобы усилить или просто сохранить свою власть, — они почти ничего не дали. Суверен пытался как-то компенсировать эти неудачи, укрепляя власть сатрапов и прочих местных вождей, поощряя развитие городов, предоставляя им более или менее широкую автономию и, как мы уже говорили, реорганизуя дорожную сеть.

У Селевка хватало проблем, которые надо было решать. Сохранялась опасность со стороны греков, хотя их большое восстание было подавлено в августе и октябре 331 г. до н. э., а в 322 г. до н. э. Антипатр подчинил Афины.

Провозглашали независимость отдельные провинции: Понт, где ещё в 362 г. до н. э. Ариобарзан поднял восстание против Артаксеркса, в 281 г. до н. э. снова был превращён в независимое Понтийское царство Митридатом I, сделавшим своей столицей Амасию.

Филетер, примкнувший к Селевкидам, чтобы избавиться от власти Лисимаха, покинул их и около 282 г. до н. э. провозгласил себя царём в Пергаме, где основал Пергамское царство, называемое также царством Атталидов.

Вскоре пришли галаты. Вся Малая Азия стремилась отложиться от Селевка, и, чтобы сохранить каких-то друзей среди греков, он в 299 г. до н. э. отдал свою дочь Деметрию Полиоркету, что не помешало последнему, когда Кассандр умер и, следовательно, его собственные позиции в Европе укрепились, попытаться завоевать Азию. В 285 г. до н. э. он был побеждён и взят в плен — впрочем, обошлись с ним милосердно.

На востоке ситуация была не менее тревожной. Через три года после смерти Александра, в 320 г. до н. э., в Индии появился весьма выдающийся суверен Чандрагупта, основатель династии Маурьев, и она воспользовалась распрями между македонянами, чтобы в 317 г. до н. э. отобрать у них большие провинции Пенджаб и Синд.

Селевк был вынужден действовать. В 305-304 г. до н. э. он повёл свою армию к Инду, но, сочтя неблагоразумным вступать в войну с противником, которого обоснованно оценивал как слишком сильного, и в то время, когда хотел сохранить свои силы, чтобы участвовать в конфликтах между греками, он предпочёл пойти на переговоры — из того, кто должен был стать его врагом, он сделал друга. Он оставил Чандрагупте, помимо того, что тот уже завоевал, восточную часть Афганистана, Гедросию (провинцию, омываемую Индийским океаном между Индом и Ормузским проливом) и Арахосию (всю огромную провинцию Кандагара на юге Афганистана).

Это было отступление фантастических масштабов, означавшее отказ от одной из жемчужин империи Ахеменидов. Взамен он получил супругу и стадо в триста-пятьсот слонов — никогда ещё женщина и толстокожие не обходились так дорого. Тем не менее это соглашение оказалось выгодным. На восточном фронте стало спокойно. Слоны, которых поселили в Апамее, составили главную силу селевкидских войск, производили сильное впечатление на европейцев и позволили союзникам одержать в 301 г. до н. э. победу при Ипсе, о которой мы уже упоминали. Расширялся дипломатический, торговый и интеллектуальный обмен.

Среди тех, кто курсировал между Индом и Средиземным морем, надо упомянуть как минимум Мегасфена, историка и географа, который несколько раз был послом Селевка у Чандрагупты с 302 по 297 г. до н. э. и оставил описание столицы Маурьев, но не следовало бы забывать и многих других: Клеарха из Сол, учившего в Ай-Хануме, Аристея из Проконнеса...
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Отступление и крах

Новое сообщение ZHAN » 25 окт 2024, 12:22

При преемнике Селевка, Антиохе I (280-261 до н. э.), ситуация в ближнем и дальнем Иране была из числа самых запутанных, и нет никаких бесспорных доказательств, что суверен даровал Персиде более или менее широкую автономию. Зато мы достаточно хорошо осведомлены о борьбе, которую он вёл с ватагами кельтов, «галлов» или галатов, которые пришли из Европы и рассыпались по Малой Азии. Если ему не удалось их уничтожить, он смог оттеснить их к центру нагорья, но с тех пор практически утратил всякий контроль над ними.

Распад империи начался при Антиохе II (260-246 до н. э.), когда от Селевкидов отделился весь Восток. Прежде всего это были Бактрия и Согдиана, ставшие независимыми, когда Диодот I в 250 г. до н. э. основал Греко-Бактрийское царство. В то же время или чуть позже это были Парфиена (в современном Хорасане) и Маргиана, столицей которой был Мерв — город, который после опустошительного набега кочевников Антиох I отстроил с использованием прямоугольной сетки улиц, разработанной Гипподамом из Милета, — где парфянские орды, пришедшие от Аральского моря, создали царство, имевшее прекрасное будущее: царство Аршакидов.

Если Бактрийское царство Селевкиды признали, признавать Парфянское они отказались, понимая, насколько оно может быть опасным. Поэтому Селевк II (246-226 до н. э.) попытался оттеснить кочевников, и ему, может быть, это удалось бы, если бы не пришлось возвращаться на Запад из-за восстания в Антиохии. Парфяне беспрепятственно расселились в Гиркании, к юго-востоку от Каспийского моря, между Маргианой и Мидией. Это была ещё одна тяжёлая потеря для греков.

Антиох III, которого называют «Мегас», Великий (223-187 до н. э.), сумел выправить ситуацию, хотя ему постоянно приходилось иметь дело с многочисленными внутренними трудностями — восстаниями сатрапов Мидии и Персиды, Молона в Сузах (221 до н. э.), Ахея в Малой Азии (216-215 до н. э.). Он основывал или обогащал города, такие, как Лаодикея, ныне Нехавенд, которая опознана по одному из его указов, датированному 193 г. до н. э.

Сначала побеждённый египетским Лагидом — Птолемеем IV при Рафии в 217 г. до н. э., он взял реванш около 200 г. до н. э., разгромив его при истоках Иордана. Он отобрал у Птолемея Сирию и Палестину, властителем которых останется даже после тяжёлых неудач. Восемь лет он сражался на востоке. Он занял Армению, которую сделал союзницей, женившись на сестре её суверена. Войдя в Бактрию, где царь Евтидем, недавно (в 225 г. до н. э.) возведённый на трон, изобразил видимость сопротивления, он заключил союз с Евтидемом, выдав дочь за его сына Деметрия. Он даже перешёл Гиндукуш и восстановил тесные дипломатические отношения с Маурьями. В 205 г. до н. э. он принял титул Великого царя. Как будто всё ему удавалось, пока не появился новый игрок — Рим.

Гнев римлян навлёк Филипп V Македонский (221-179 до н. э.), неблагоразумно вступив в союз с Ганнибалом. Европейские греки, неспособные справиться с италийцами, призвали на помощь Антиоха. Тот переправился в Европу, был побеждён в 191 г. до н. э. при Фермопилах и отплыл обратно. Римские легионы последовали за ним в Анатолию и разгромили его в 189 г. до н. э. при Магнесии. По Апамейскому миру 188 г. до н. э. он был вынужден покинуть земли по ту сторону Тавра, то есть отказаться от всяких притязаний на Малую Азию, и выплатить победителю тяжёлую дань.

Что касается Македонии, то через сорок лет, в 148 г. до н. э., она была включена в состав Римской империи.

Армения воспользовалась этими неудачами Антиоха, чтобы сбросить его иго, и селевкидский сатрап, назначенный несколькими годами раньше, Артаксий или Арташес I (ок. 189-159 до н. э.), объявил себя независимым, основал столицу — Арташат и династию Арташесидов. Новое государство достигло высшего могущества при Тигране Великом (96-54 до н. э.) и выглядело великой державой в масштабе всего Ближнего Востока, где контролировало земли до самой Сирии, пока Помпей не сделал его вассалом Рима.

Империя рухнула при Антиохе IV Епифане (175-164 до н. э.), считавшем себя другом Рима — разве он не отослал в Рим в 175 г. до н. э. Деметрия I Сотера (162-150 до н. э.) в качестве заложника? Питая эту иллюзию, Антиох счёл, что может свободно удовлетворять свои египетские амбиции, и прибыл в долину Нила. В 168 г. до н. э. он готовился вступить в Александрию, когда римский «друг» отдал ему приказ сворачивать лагерь.

Это знаменитый анекдот. «Позволь мне подумать», — сказал Антиох посланцу Сената, Попилию Лене. Тот очертил круг вокруг собеседника и сказал: «Думай здесь!». Селевкид подчинился.

Если верить Библии, ярость побудила его на обратном пути разграбить Иерусалим. «Взял и серебро, и золото, и драгоценные сосуды [...]. и, взяв всё это, отправился в землю свою [...]. Посему был великий плач в Израиле» (1 Мак. 1:23-25).

Вскоре плач будет ещё больше.

Антиох осознал свою слабость и опасности, грозившие ему: парфяне на востоке, Рим на западе. Он не видел иного выхода, кроме как разжечь греческий национализм, укрепить единство страны. Он запретил все иноземные культы и потребовал, чтобы повсюду, в каждом храме царства, отправляли культ бога, воплощённого в его особе: «А если кто не сделает по слову царя, да будет предан смерти» (1 Мак. 1:50). Разве он не носил прозвище Епифан, «явленный бог»? Злая игра слов превратила его титул в «Епиман», «рехнувшийся».

Рехнулся ли он? Скорей, он добивался невозможного, обманывался, но это не мешало ненавидевшим его иудеям изображать его буйным помешанным, опьянённым кровью и святотатствами (2 Мак. 5:6-21). На самом деле для политеистов его обожествление трагедией не было. Оно было трагедией, конечно, для маздеистов, хотя об этом мы ничего не знаем, кроме обвинений, произнесённых в сасанидскую эпоху, и позднейших обвинений историка Мирхонда (1470), согласно которым «Александр» убивал магов и сжигал книги Зороастра.

Обожествление было трагедией и для иудеев, хотя многие из них эллинизировались, были филэллинами. Когда как «мерзость запустения» в декабре 167 г. до н. э. в иерусалимском Храме воздвигли статую Зевса, когда под страхом смерти запретили обрезание, когда обязали есть свинину, короче говоря, когда вознамерились истребить всякий след иудаизма, верующие, побуждаемые первосвященником Маттафией и его пятью сыновьями Маккавеями, ушли в горы, подняли восстание в стране, начали войну. Несомненно, это было не первым религиозным преследованием в истории, но первым, которое история зафиксировала.

Иудейское сопротивление было настолько сильным, что через два года, в 164 г. до н. э., Антиох был вынужден поменять методы и дать Израилю свободу вероисповедания. Вскоре он умер, мучимый угрызениями совести за свои преступления, как говорит Библия. Однако борьба продолжалась до 142 г. до н. э., когда Деметрий II признал независимость Иудейского царства.

Парфяне, медленно, но неуклонно продвигавшиеся вперёд, в конечном счёте заняли Иранское нагорье, давно оставленное на произвол судьбы. Несмотря на победу Антиоха III над Артабаном I (214-196 до н. э.), они оккупировали Мазандеран, тогда называвшийся Табаристаном, а через несколько десятков лет Митридат I (ок. 171-ок. 138) аннексировал Мидию, Персиду, Элам (160 до н. э.).

Греческое доминирование в Иране кончилось. После смерти Антиоха (164 до н. э.) парфяне обосновались в Месопотамии и возвели напротив Селевкии новую столицу — Ктесифон. С тех пор Селевкиды владели только маленьким царством в Сирии, которое исчезнет при Антиохе XIII (69-64 до н. э.) и будет превращено Помпеем в обычную римскую провинцию.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Греко-бактрийское царство

Новое сообщение ZHAN » 26 окт 2024, 12:34

Царство, которое Диодот (250-ок. 225 до н. э.) основал в Бактрии к 250 г. до н. э., опираясь как на греческое население, давно иммигрировавшее на Восток, так и на колонии, заведённые Александром, было не долговечным первым плодом македонского завоевания. Хоть и эфемерное, оно смогло просуществовать век, взяв за основу греческую цивилизацию и оказывая политическое и культурное сопротивление натиску с двух сторон, как индийцев, так и иранских кочевников.

Его первые шаги были трудными, потому что произошли в тот самый момент, когда зародилась империя Аршакидов, которой предстояло завоевать Иран. Чтобы избежать столкновения, Диодот объединился с ней против Селевкидов. Медленное и трудное продвижение парфян на нагорье позволило греко-бактрийцам пользоваться относительным спокойствием. К немногим трудностям, какие испытали последние, относятся только государственный переворот, свергший Диодота и возведший на престол Евтидема (225-190 до н. э.), и нападение Селевкидов, с которыми они быстро договорились, установив братские отношения.

Евтидем и его сын Деметрий (ок. 189-167 до н. э.) могли продолжить политику экспансии, в небольшом масштабе начавшуюся ещё до них, и придать ей особый размах.

К 170 г. до н. э. Бактрийское царство включало в себя большую часть Средней Азии, Арию (провинцию Герат в Хорасане), Арахосию (область Кандагара), Согдиану, Систан, Гандхару и долину Инда; весь Восточный Иран оказался объединён под одной короной. Эта корона была греческой, и тот, кто её носил, принял титул басилевса.

Греческая цивилизация, не укоренившаяся в Западном Иране, крепко укоренилась в Восточном и в сочетании с местной культурой создала греко-иранскую цивилизацию, которая, возможно, предвещала греко-буддийскую. Мы не сомневаемся, что это ей обязаны столь прочным сохранением памяти об Александре Великом, хорошо заметным не только в мусульманской литературе, но по сей день и в народной среде. Мы не сомневаемся, что тесный контакт двух территорий с великой культурой, долин Окса (Амударьи) и Зеравшана, с одной стороны, и долины Инда с другой, конечно, возникший раньше, но укрепившийся и навсегда оставивший память о себе, был одним из главных факторов, которые обусловили расцвет последующих веков.

Деметрий, обосновавшись в Индии, хотел её завоевать. Он послал два экспедиционных корпуса, один — под командованием своего брата Аполлодота, который захватил Катхиявар, Гуджарат, Малву и Уддияну, другой — под командованием Менандра, занявший Матхуру и осадивший древнюю столицу Маурьев Паталипутру на Ганге. Деметрий принял титул rex Indorum [царя индийцев (лат.)]. Интересно отметить, что в его государствах того времени нельзя найти и следа буддизма.

Смерть Деметрия в 167 г. до н. э. вызвала в Бактрийском царстве тяжёлый кризис. Антиох IV Епифан счёл этот момент удобным, чтобы его захватить. Этот монарх хотел вернуть Селевкидам былое величие, а то и поднять их на высоту, на которой они никогда не стояли. Он уже потерпел неудачу в Египте. Теперь он потерпел неудачу на Востоке. Греко-бактрийцам удалось выстоять. Селевкидский полководец Евкратид объявил себя царём Бактрии (164-158 до н. э.), сохранил за собой весь Восточный Иран от Согдианы до Индийского океана, но потерял индийские территории. Царство, которое сотрясали и, возможно, разрушали набеги саков, отобравших, по словам Страбона, у греческих царей Бактрию между 140 и 130 гг. до н. э., погибло под ударами Митридата Великого (129-86 до н. э.).

Тем временем Менандр, Милинда на языке пали (163-150 до н. э.), окружённый ореолом славы, провозгласил себя царём восточных греков, то есть индийцев, и избрал столицей Сагалу, современный Сиялкот. К сожалению, он не оставил достойного потомства, и при его сыне Стратоне его творение развалилось. Однако этот Менандр, метис, сын грека и индианки, был удивительным человеком. В отличие от других греков, он проявил сильную тягу к буддизму. Его диалоги с буддийским монахом — «Милинда-паньха», «Вопросы Менандра» — стали классической книгой буддизма, переводы которой вышли во всём мире. Несомненно, это в его время индийская религия, распространявшаяся очень медленно, проникла через Хайберские проходы в Восточный Иран. Она укрепилась в Бамиане со II в. до н. э., но реальную роль в иранском мире сыграет лишь позже, в первые века нашей эры.

У нас мало археологических артефактов, напоминающих о владычестве греков в Восточном Иране, а город Бактры, который мог бы дать их больше, был полностью разрушен в результате просачивания вод Амударьи. О присутствии греков свидетельствует лишь одно большое городище — Ай-Ханум, расположенное в месте слияния Окса и маленькой речки Кокчи на севере современного Афганистана. Город, несомненно, был основан в конце IV в. до н. э. и процветал до конца II в. до н. э. и даже до начала I в. до н. э. Как любой греческий полис, он включал в себя акрополь и нижний город с прямоугольной сеткой улиц. Многие его памятники — специфически греческие: палестра, гимнасий, театр аттического типа, дома и галечные мозаики, украшавшие их, гробницы со статуями эллинистического характера, — но каменные здесь только колонны, тогда как стены — кирпичные, по иранской традиции. Здесь найдена керамика, довольно близкая к эллинистическим образцам, и надписи, в том числе дельфийские максимы, записанные философом Клеархом из Сол, который учил в этом городе. Дворец и храмы сильно отличаются от греческих аналогов. Дворец, основанный в древности и перестроенный около 150 г. до н. э., имел большой внутренний двор, который напоминал бы Фивы или Афины, если бы выполнял функции агоры и служил местом собраний, но это настоящий клуатр, рассчитанный на закрытость и уединение. Оба маленьких храма выделяются из всего ансамбля: в них нет ничего греческого и ничего буддийского. Неизвестно, какие боги должны были в них обитать. Очень интересно, что Ай-Ханум показывает: греческое искусство в Азии развивалось не под влиянием грецизированной и эллинизированной Индии.

Ниса, руины которой находятся в Туркмении в 18 км от Ашхабада, хоть и перестроенная парфянами, которые сделали её своей первой столицей, сохранила небезынтересный образец искусства III—II вв. до н. э. — царский дворец. Но капитально важное значение для истории архитектуры имеет Квадратный дом. В самом деле, в нём мы впервые видим крестовидный план, считающийся хорасанским, с четырьмя айванами, выходящими на центральный двор, — в мусульманской цивилизации такие планы появятся на рубеже тысячного года. Вполне очевидно, что этот план — чисто местная разработка.

Хотя Иран ещё долго считал себя филэллинским, с тех пор он окончательно отверг греческое искусство, и искать последнее следует уже в индийском буддизме. Зато он испытает сильное влияние греческой мысли. Она возродится в X в. н. э. В учениях философов-платоников и аристотеликов, таких, как Фараби и Авиценна.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Возвращение кочевников

Новое сообщение ZHAN » 27 окт 2024, 11:38

С III в. до н. э. кочевники, давно не покидавшие родных степей, снова вышли на первый план политической сцены.

Несмотря на поход Александра на север за Яксарт и строительство стены для защиты оседлых стран от их нашествий, распад империи Ахеменидов привёл Восточный Иран в такое расстройство, что орды смогли возобновить движение на запад.

В то же самое время в далёкой Монголии те, кого китайцы называли «северными варварами», ху, заволновались и шли к тому, чтобы создать первую степную империю — империю хунну, полностью сформировавшуюся к 210 г. до н. э. и вызвавшую такие цепные реакции, что их последствия ощущались веками.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Сарматы и аланы

Новое сообщение ZHAN » 28 окт 2024, 11:41

Те, кого история называет сарматами и кто, несомненно, представлял собой конгломерат разных племён, живших на Южном Урале, под натиском более восточных народов переправились через Дон, вторглись на территории Северного Причерноморья, истребили скифов, как Диодор Сицилийский (II, 43), вероятно, имел основание говорить, однако не превратили большую часть их страны в пустыню, как он, должно быть, ошибочно добавил, поскольку там вскоре возникла сарматская культура — несомненно, не столь блестящая, как культура скифов, но плодовитая. Что касается несчастных аборигенов, избежавших резни, они были оттеснены в Крым, не создали более ничего значительного и, наконец, исчезли в I в. н. э.

Хотя сарматы поддерживали постоянные отношения с греческими полисами, были приобщены к культуре, а в более поздний период своей истории частично урбанизированы, они не утрачивали агрессивности. В I в. н. э. они нападали на римлян в Мёзии. Во II—III вв. устраивали набеги на Дакию и в долину Дуная. Римский император Марк Аврелий в 175 г. устроил против племени языгов то, что назвали Bellum Sarmaticum [Сарматской войной (лат.)]. С III в. они начали слабеть, отчасти в результате прихода готов, которых император Аврелиан после многих испытаний в 270 г. поселил на левом берегу Дуная, а потом оказались неспособны противостоять гуннам, напавшим на них в 375 г., уничтожившим и вынудившим многих из них броситься в тот мощный поток, который называют Великим переселением народов.

Ещё до их переселения, в IV в. до н. э., в прохоровской культуре на Южном Урале появились особенности, сохранявшиеся и усиливавшиеся в дальнейшем. Нельзя сказать, чтобы сарматские захоронения, возможно, и не менее богатые, чем скифские, содержали столь же красивые изделия. Парадная посуда (пос. Высочино в Ростовской обл., I в. н. э.) и украшения — конечно, роскошны, но их декор примитивнее, грубее, изображённые фигуры нескладны или карикатурны, как будто их рисовали дети. Искусство звериного стиля, ещё практиковавшееся сарматами, удаляется от натуры, становясь чисто декоративным и непонятным (поясные накладки из кургана 3 под с. Чалтырь в Ростовской обл.), и после того, что уже известно, оно разочаровывает. Только изделия, инкрустированные бирюзой — кинжалы, поясные пряжки и т.д. — сохраняют огромную привлекательность (тайник в кургане Дачи близ г. Азова, I в.). Зато поражает разнообразное происхождение изделий, по которому видно, сколь необыкновенно широкой была сеть торговых связей: рядом находятся кельтский шлем (захоронение под Бойкопонурой в Краснодарском крае, II в. до н. э.), египетский фаянс (Сладковский могильник в Ростовской обл.), китайские зеркала (Кобяково, Виноградный в Ростовской обл., конец I — начало II в.).

Самое богатое не ограбленное сарматское захоронение — могила «кобяковской царицы» (конец I — начало II в. н. э.) обнаруженная в 1987 г. в курганном некрополе на окраине г. Ростова-на-Дону. В нём была погребена молодая женщина-воительница, раненная (стрелой?) в плечо. На гривне из этого захоронения изображён мужчина, сидящий по-турецки, со скрещёнными ногами, и держащий в руке кубок, — возможно, древнейший прообраз стереотипных изображений «государя во славе» (Музей Чернуски, Париж).

Сарматы были разделены на племена роксоланов, языгов, сираков, аланов, и последние стали самыми знаменитыми и значительными из всех. Сначала аланы были известны под названием «асы», долго жили по соседству с юэчжами в восточной части Центральной Азии. По свидетельству Иосифа Флавия, в середине I в. н. э. они проживают уже «вокруг Танаиса и Меотийского озера» («Иудейская война», VII, 7), и, похоже, это они были похоронены в некоторых самых богатых сарматских могилах Нижнего Дона и Поволжья I — первой половины II в. н. э. Иосиф Флавий рассказал также о набеге, который они совершили в 72 г. н. э., в царствование Тиридата, на Мидию и Армению, ограбив эти страны и привезя из них огромную добычу.

Для последующих времён об аланах известно немногое. Около 375 г. на них напали гунны, и они в большинстве бежали на Запад, зимой 406-407 гг. переправились через Рейн, с 409 г. перебрались в Испанию или расселились в Галлии. В битве при Каталаунских полях в 451 г. они входили в состав армии Аэция. Таким образом, на Западе они встретились с соплеменниками, которых туда привели римские легионы, например, с пятью тысячами сарматов из вспомогательных войск, которых император Адриан расселил в Британии (Dumézil, 1978, р. 121).

Аммиан Марцеллин («Римская история», XXXI, 2, 21) описывает их как людей «высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если и не свиреп, то всё-таки грозен»; они предпочитают погибнуть насильственной и героической смертью, чем состариться, и поэтому презирают стариков.

К концу V в. вместе с другими сарматами, неизвестными нам, но которые обязательно должны были их сопровождать, они смешались с местным населением и тем самым приняли участие в формировании французского народа. Другие аланы, не бежавшие от гуннского нашествия, в XIII в. направились в Венгрию, где через два века всё ещё говорили на своём языке. Третьи нашли прибежище на Кавказе, где, смешавшись с местным населением, стали предками современных осетин.

Вторжение гуннов на равнины Восточной Европы не только положило конец тысячелетнему доминированию иранцев в этих краях, но практически привезло к исчезновению там последних. Оно подготовило грядущую тюркизацию этих мест, которую совершили дославянские булгары, впервые упомянутые здесь в 480 г., потом тугю, первые исторические тюрки, осуществлявшие здесь в VI в. протекторат, который отмечен минимум дважды — в 569 и в 576 гг., и, наконец, хазары.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Парфяне

Новое сообщение ZHAN » 29 окт 2024, 11:04

Парфяне, властвовавшие над частью Ирана или над всем Ираном почти пять веков, то есть дольше, чем кто-либо другой, построившие огромную империю, простиравшуюся от Евфрата до Инда и от Каспийского моря до Персидского залива, которая, по крайней мере некоторое время, была великой мировой державой, странным образом остаются неведомы историкам. Молчание, окружающее их, конечно, отчасти объясняется незначительностью археологических находок, связанных с ними, малочисленностью письменных текстов, из которых практически ни один не составлен ими самими, но оно объясняется и тем, что по окончании бурной и блистательной эпохи экспансии на Иранское нагорье их действия вызывают мало интереса.

Их бесчисленные войны с Римской империей включали, конечно, драматические эпизоды, но были словно обречены бесконечно повторяться с унылой монотонностью, — окончательная победа так и не была достигнута. Их внутренние распри, иногда разжигаемые внешними врагами, а чаще связанные с беспокойным характером их собственных вельмож и просто амбициями монархов, были не менее постоянны и настолько однообразны, что перечислять их становится скучно.

Кроме мощного расцвета торговли, единственное, что можно записать им в актив, — глубокую иранизацию Ирана, постепенное и неяркое воссоздание национального государства после селевкидского владычества.

Упоминать ли восстания провинций? Они почти не имели других последствий, кроме ослабления парфян, будь то, например, восстание в Вавилоне в 123 г. до н. э., во время похода на саков, или в Гиркании в 60 г. н. э. при Вологезе I, и они только показывают, что население более или менее часто выступало против парфянской власти.

Вспоминать ли убийства, отцеубийства? Они были почти правилом и ещё больше, чем мятежи вассалов, дискредитировали династию, способствовали упадку империи. Так, Фраат III (70-57 до н. э.) был убит своими сыновьями Митридатом III и Ородом. Сам Митридат III (ок. 57-54 до н. э.) был смещён своей знатью и бежал в Вавилон, где его убили. Фраат V (2 до н. э. — 4 н. э.) был свергнут по обвинению в чрезмерной жестокости, вернулся к власти и был убит. Орода III ок. 7 г. н. э. убили сыновья, Вонона I в 10 или 12 г. — Артабан III (10-44) в Сирии. Это далеко не полный список.

Во всей истории парфян доминирует стремление выступать наследниками Ахеменидов, на происхождение от которых они претендовали, которым — не обладая их гением — пытались подражать, по стопам которых желали идти, например, высекая изображения в Бехистуне около 100 г. до н. э., и явно не случайно один из их больших рельефов расположен под рельефом Дария. Это они делали как потому, что претендовали на наследство в полном объёме, так и потому, что для них было бы полезно выйти к Средиземному морю и что они неутомимо пытались отвоевать территории в Сирии и Анатолии. Им это не удалось. Им было трудней сделать это, чем Дарию, — и потому, что они не обладали его достоинствами, и потому, что против них были не маленькие греческие полисы, а могущественная Римская империя.

Когда-то парфяне принадлежали к племенному союзу дахов, образовавшемуся в III в. до н. э. к востоку от Аральского моря, и сначала назывались парнами, но около 250 г. до н. э. отделились от этого союза, вторглись в Гиркано-Парфянскую сатрапию государства Селевкидов и расселились между Оксом и Каспийским морем.

Они, как и все степняки, были смелыми наездниками и грозными лучниками, выпускавшими стрелы — «парфянские стрелы», столь же знаменитые, как и скифские, — в момент контакта с противником, когда круто разворачивались назад на конях, что делало их почти неуловимыми.

Очень скоро они захватили Парфию, или Парфиену, Хорасан (255 до н. э.), потом Гирканию, местность к западу от Каспийского моря (235 до н. э.), либо уже став независимыми от селевкидской империи, либо войдя в её состав. Они заняли несколько городов, в том числе Нису в нынешней Туркмении, немедленно возведя этот город в ранг столицы, позже Дура-Европос (Калат) и Гекатомпил (Дамган), которым предстояло прийти ей на смену, и это показывает, что они стремились создать оседлое государство. Они сделали своего вождя Аршака царём, основателем династии Аршакидов, и он, несомненно, уже претендовал на божественное происхождение, коль скоро на своих монетах помещал изображение обожествлённого отца.

Поскольку Греко-Бактрийское царство, возникшее почти одновременно с аршакидской династией, и остатки державы Селевкидов, ненадолго воспрянувшей, как мы видели, при Антиохе III (223-182 до н. э.), поначалу сдерживали амбиции Аршакидов, тем удавалось навязывать свою гегемонию лишь постепенно: чтобы завоевать Иранское нагорье, им потребовалось более ста лет. Долгое сопротивление, которое им пришлось преодолеть, было обычной реакцией оседлого населения на набеги кочевников и не свидетельствует о его привязанности к Селевкидам.

Несмотря на противодействие Антиоха, Артабан I (214-196 до н. э.) захватил Мазандеран, тогда называемый Табаристаном, и заложил основы будущего могущества рода. Через некоторое время Митридат I (ок. 171-138 до н. э.) смог добиться решающих успехов, став сначала, в 160 г. до н. э., повелителем Мидии, Элама, Персиды (Фарса), потом, в 141-140 гг. до н. э., Вавилона и Месопотамии. В то же время в 149 г. до н. э. он взял под опеку Армению, назначив её правителем своего брата Вагаршака, основателя династии армянских Аршакидов. Он воздержался от того, чтобы отбирать у Селевкидов Селевкию, но основал напротив неё на Тигре новый город — Ктесифон, который при Ороде I (57-39 до н. э.) станет столицей. Тем самым он показал, что новая империя не намерена делать избранной землёй Иранское нагорье, но хочет решительно развернуться к западу.

Таким образом, граница Парфии прошла по Евфрату и фактически останется там, несмотря на все усилия Аршакидов сдвинуть её до средиземноморского побережья: победоносный, но не получивший развития поход Митридата I в Сирию, в ходе которого он победил и взял в плен в 138 г. до н. э. Деметрия Никатора, послужил примером, которому будут без конца следовать его преемники. Пока что Митридат, покрытый славой и как будто всемогущий, вполне оправдывал принятый им титул Великого царя. Его прозвали Филэллином, «Другом эллинов», потому что, говорят, греки очень хвалили его управление; но скорей это произошло потому, что грекам льстил интерес этого суверена к греческой культуре, от которой парфяне отвернулись, и окончательно, только в период резкой националистической реакции при Вологезе I (51-77). Митридату II Великому (ок. 128-88 до н. э.) оставалось консолидировать империю, которую сотрясали многочисленные восстания и восточные границы которой подвергались нападениям, и сместить её границы около 123 г. до н. э. к Оксу.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Войны парфян

Новое сообщение ZHAN » 30 окт 2024, 11:32

Полностью занятые завоеванием Ирана, а потом борьбой с Римской империей, парфяне вступали в схватку с восточными соседями, такими же кочевниками, как и они, и так же мигрировавшими, лишь когда те их вынуждали.

Когда на Иран обрушились саки, Фраат II и его дядя и наследник Артабан II выступили против них, потерпели поражение и погибли (Фраат в 129 г. до н. э.), и только Митридат II остановил их, отбил у них Мерв и Герат, изгнал их из Восточного Ирана и вынудил откочевать дальше на юг, где они расселились в провинции, которая получит их имя — Систан. Невозможно сказать, признали ли саки тогда верховенство парфян и как — по собственной инициативе, по поручению последних или с их разрешения — напали на Индию. Неизвестно также, имеют или не имеют отношение к сакам связи, которые в 115 г. до н. э. Митридат установил с Китаем — то ли он искал потенциального союзника против саков, то ли просто хотел стимулировать международную торговлю.

Почти ничего нельзя сказать об отношениях между Кушанской и аршакидской империями, должно быть, по преимуществу мирных, поскольку парфяне не могли себе позволить открыть второй фронт на Востоке. Однако буддийское предание утверждает, что между Канишкой и Вологезом III (148-191) случилась война, чего не могло быть, если Канишка царствовал с 78 г., как полагают многие специалисты, а не предположительно с 144 по 172 г., согласно ненадёжным официальным данным. Как бы ни обстояло дело с возможными конфликтами, Аршакиды смирились с тем, что этим новым пришельцам отошёл весь Восточный Иран, и признали границу с ними, приблизительно соответствующую современной границе между Ираном и Афганистаном.

Связи между аршакидской и Римской империями возникли в 92 г. до н. э., когда Митридат II Великий (ок. 128-88 до н. э.) вошёл в контакт с Суллой на Евфрате. Через недолгое время отношения испортились. Ситуация на Ближнем Востоке начала усложняться. Митридат VI Евпатор, царь Понта (111-63 до н. э.), столкнулся с Римом, в 85 г. до н. э. потерпел первые поражения, в 74 г. до н. э. сумел дать отпор Мурене и Лукуллу, потом, в 66 г. до н. э., был разбит Помпеем, а в 66-62 гг. до н. э. был также властителем Сирии и Палестины.

Тигран II, царь Армении (ок. 96-ок. 54 до н. э.), монарх из рода Аршакидов, расширил свои завоевания в Месопотамии и Сирии, что встревожило римлян. Лукулл в 69-68 гг. до н. э. вынудил его умерить аппетиты. Всё это не могло оставлять равнодушными парфянских суверенов, которые тем не менее предпочитали договариваться с Римом, не реагировали на призывы понтийского царя и даже не воспользовались трудностями римлян, чтобы вмешаться в ход событий.

Однако война между обеими империями всё равно разразилась — они были соседями и не могли не стать врагами. Она продолжалась долго — шесть веков, конечно, не без перемирий и не без катастроф как для одной, так и для другой стороны. Её унаследуют, с одной стороны, византийцы, с другой — Сасаниды, а выгоду из неё в своё время извлекут арабы.

Военные действия по-настоящему начались, когда Красс, наместник Сирии, захотел захватить иранские богатства, и начало войны вызвало много шума. В 53 г. до н. э. римлянин был разбит при Каррах, в Северной Сирии; его убили, его голову отослали в качестве трофея Великому царю; римские легионы были уничтожены, орлы захвачены. Рим был ошеломлён. Парфяне тоже, по-своему. Победа того, кто командовал их армией, — Сурены, едва ли не главаря шайки, в лучшем случае подданного, — была настолько громкой, что монарх, Ород I (ок. 57-39 до н. э.), ужаснулся. Он испугался, как бы тот не стал слишком могущественным, слишком популярным, и велел его убить.

Этот поступок был странной наградой за один из самых блестящих успехов, какие когда-либо одерживали парфяне, он сделал очевидным могущество вассалов в их стране и выявил низость режима, предвещая его неизбежные поражения в будущем.

Тем временем победители совершили опустошительные набеги на Малую Азию и оккупировали Сирию, изгнав из Иерусалима Ирода, римского ставленника. Urbs [город (лат.), т.е. Рим], конечно, решил отомстить. Впрочем, ему надо было также отстоять свои границы, поддержать верных сторонников, защитить свою Восточную империю. Задача сделать это выпала Антонию. Он оккупировал Киликию, вернул Ирода на престол, разбил в 38 г. до н. э. парфян при Гиндаре, но в 34 г. до н. э. несколько опрометчиво углубился на территорию Мидии и Армении, опередив свой обоз. Аршакиды пропустили врага вперёд и нанесли дерзкий удар по обозу. Антоний был вынужден спешно отступить.

Эти повторявшиеся неудачи показывали только, что ни одна из сторон не может одержать полной победы и война будет долгой.

Август пожелал заключить мир. Фраат IV (ок. 32 до н. э.-2 н. э.) не возражал. Заключив мир, стороны обменялись жестами доброй воли. Иранец вернул орлов, взятых при Каррах, отправил в Рим четырёх сыновей. Римлянин послал в подарок суверену Ирана (37 г.) красивую рабыню Музу, которая стала фавориткой царя, сыграла немаловажную политическую роль, возможно, была замешана в его убийстве, а после его смерти вышла за его сына. Как говорят, благодаря ей, но на самом деле по причинам гораздо более общего характера римское влияние в Парфии стало господствующим; на высшем уровне в государстве Аршакидов образовалась романофильская партия, на которую иногда смотрели косо. По крайней мере, о некоторых случаях более или менее скрытого вмешательства римлян в парфянскую политику можно догадываться. Как могло быть иначе, если принцы жили в окружении Августа и возвращались, вступая на трон, настоящими латинянами — какой-нибудь Фраат IV, свергнутый в результате дворцового переворота, какой-нибудь Вонон, убитый Артабаном III, мидийцем по матери?

История этого Артабана, коронованного в 10 г. н. э., свергнутого, а потом восстановленного на престоле римлянами (36-44), демонстрирует эффективность действий последних, как и история Тиридата II, эфемерного Царя царей, которого то изгоняли, то возвращали и который в конечном счёте в 32 г. до н. э. укрылся в Риме.

Армянские аристократы, отреагировав на усиление римского влияния, выбрали себе сувереном в 54 г. парфянина Тиридата I (54-58; не путать с царём царей, носившим то же имя), брата Вологеза I (51-77), которые открыто высказывали антизападные взгляды, и Рим счёл, что не может этого потерпеть. Он послал армию под командованием Домиция Корбулона, который в 58-59 гг. изгнал Тиридата и оккупировал его царство. Однако улажено тем самым ничего не было. В слишком соблазнительной и несчастной Армении, которую всю её долгую историю ждала судьба земли, за которую спорят соседи, никогда ничего не будет улажено. Потребовались все дипломатические способности Нерона (54-68), чтобы в 66 г. прийти к компромиссу: царей Армении должны были назначать Аршакиды, но вводить в царское достоинство их полагалось в Риме. Тиридат вернул себе трон и царствовал с 66 по 78 г. Эта ситуация долго не продлится.

Армения осталась яблоком раздора, но не единственным. Нехватки в предлогах для вступления в войну никогда не ощущалось, и никакой возможности прекратить конфликт не было, потому что ни одно из двух государств не желало терпеть существования второго, а уничтожить его было неспособно.

После победоносного похода Траяна в Месопотамию и Армению в 114-116 гг., когда впервые пал Ктесифон, после эвакуации Адрианом завоёванных территорий, после соглашения, заключённого в 123 г. с Хосроем (106-130), после кампаний Луция Вера в 161 г. против Вологеза III (148-191), который укрепил свои позиции в Армении и вступил в Сирию, после второй оккупации Ктесифона Марком Аврелием, пожара царского дворца и поспешного отступления римлян, поражённых эпидемией чумы, которая в дальнейшем распространилась до Рейна, мир 166 г., казалось, разрешил Восточный вопрос, долгое время остававшийся одной из главных римских забот. Но передышка заняла всего несколько лет.

При Вологезе IV (191 -209) парфяне оказались под стенами Антиохии, а Септимий Север в 197 г. — под стенами Ктесифона. Римляне снова появились в Мидии, когда туда пришёл Каракалла (211-217) и был там убит. Артабан V (ок. 213-227) одержал две победы над Макрином, когда их больше не считали возможными, накануне падения династии.

А когда власть в Иране захватят Сасаниды, конфликт вспыхнет вновь с небывалой прежде яростью.
Да правит миром любовь!
Аватара пользователя
ZHAN
майор
 
Сообщения: 73879
Зарегистрирован: 13 июн 2011, 11:48
Откуда: Центр Европы
Пол: Мужчина

Пред.След.

Вернуться в Иран

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1

cron