Татары

[ZHAN]

История киргизов ясно прослеживается с самого своего начала. По-видимому, они постоянно, на протяжении 2000 лет, занимали ту же территорию, когда шаньюй Чжичжи покорил их и сделал их орду одной из своих столиц.


Киргизы в значительной степени смешались с канкали. И киргизы, и «высокие телеги», которые также известны под названием канкали, или, скорее, их правящие касты, считаются потомками доисторических северных племен, которых мы считали канкали. Они никогда не поддерживали взаимоотношений с Китаем до тех пор, пока не стали известны под названием «киргизы». До этого они носили различные названия, более или менее схожие с этим и, возможно, отражавшие различные диалекты. Наконец, в орхонских надписях мы встречаем упоминание народа телес.

К востоку от них находилось тюркское племя куркан, занимавшее северный и южный берега озера Байкал. Китайцы заметили, что на этой широте необычайно длинные летние вечера: «солнце здесь заходит на время, достаточное, чтобы поджарить одну баранью ногу». Не зная физической географии, они вообразили, что это и есть та часть мира, «где заходит солнце». К юго-востоку жили карлуки, а озеро Балхаш было киргизской вотчиной.

Слово «киргиз» – это искаженное уйгурское слово, означающее «загорелые лица». Первоначально этот народ называли «керкур».

Китайские географические описания так скудны и туманны, что нам сейчас трудно установить истинное местоположение киргизских владений. Судя по всему, северными соседями киргизов были орочи, тупо и другие тунгусские племена. Различные детали их образа жизни, как то: строительство домов из березовой коры, сани с шестами, охота на соболей при помощи снегоступов, употребление в пищу луковиц по причине нехватки зерна, помещение тел покойных в ящики и развешивание их на деревьях – все это указывает на тунгусский уклад.

Описание, данное самими киргизами, достаточно полное. Когда о киргизах впервые стало известно через тюрков, их армия насчитывала 80 000 хороших воинов. Их земли заболачивались летом и исчезали под снежными сугробами зимой. Киргизы отличались высоким ростом, они были очень энергичны, имели рыжеватый оттенок волос, светлые лица (трудно сказать, как это соотносится с «загорелыми лицами») и зеленые глаза. (Следует отметить, что кочевники Кульджи, исчезнувшие из китайской истории прежде, чем о них услышали тюрки, также привлекали внимание своими рыжеватыми волосами и зелеными или голубыми глазами.

Унгры, или венгры, пришедшие в Венгрию в IX веке после гуннов, готов, гепидов, ломбардов, аваров и др., тоже бывали в этом регионе, но этот факт остался незамеченным. В 1910 году мы с венгром Кальманом Немати провели некоторое время вместе с целью выявить азиатское происхождение его народа. Возможно, это были усунь или «кочевники Кульджи» из времен хунну. Усунь вполне могли оказаться киргизами, поскольку история древних киргизов нам известна, кроме того, из источников явствует, что они никогда не были в дружбе с кочевниками Кульджи.) Они считают черные волосы плохой приметой, а своих черноглазых соплеменников относят к потомкам китайского военачальника, сдавшегося хунну в 100 году до н. э. и получившего в жены татарку царской крови. Женщин в племени больше, чем мужчин, они носят в ушах кольца. Самые храбрые из мужчин украшают свои руки татуировками. Когда девушка выходит замуж, она наносит татуировку на шею. Киргизы славятся беспорядочностью связей и похотью. (Здесь следует краткое описание способов, при помощи которых они определяли время, но текст неразборчив.)

Год они исчисляют при помощи двенадцати существ (знаков животных, или двенадцатеричного цикла, разработанного китайцами). Например, то, что китаец называет «годом инь», у киргизов «год Тигра». (Шаванн и другие опубликовали немало научных трудов, посвященных спорам татар и китайцев относительно того, кто первым разработал этот цикл.)

Климат здесь в основном холодный, и даже крупные реки наполовину покрыты льдом. Из зерновых киргизы выращивают рис, просо, пшеницу, ячмень и овес, которые растирают в муку при помощи ножной машины. Сеют они в апреле – мае, а урожай собирают в октябре – ноябре. Из вареного риса они делают спирт, но у них нет ни фруктов, ни овощей. (Рис, выращиваемый так далеко на севере, кажется аномалией.) Они заботятся о своих лошадях, у них есть как прирученные, так и дикие. Есть верблюды и овцы. У богатого человека может быть до нескольких тысяч голов скота.

Здесь водятся зобастые антилопы, архары и олень, напоминающий сибирскую косулю, но крупнее, темнее и с черным хвостом. Из рыбы водится мир, или мит, 2,5 метра в длину и бескостная рыба моген. Из птиц перечислены дикий гусь, дикая утка, вороны, сороки, ястребы, коршуны. Из деревьев произрастают березы, вязы, ивы и клены. Особенно много было берез, а некоторые из елей были так высоки, что даже выпущенная стрела не долетала до их верхушек.

В этой земле много золота, железа и цинка. После дождей всегда добывали очень твердое железо, называемое «каса» или «гаша», пригодное для производства оружия. Обычно его отправляли тюркам в качестве дани. (Китайские источники упоминают, что в 960 году путешествующему императору западные ху преподнесли превосходное железо и кинжалы.) В сражениях использовали луки, стрелы, штандарты. Всадники вырезали из дерева щитки, чтобы прикрыть ноги, а также применяли круглые щитки для защиты плеч от стрел и дротиков.

Вождя называют «Аджир» или «Айет», это также и клановое имя. У каждого клана свой штандарт, причем предпочитается красный цвет.

В одежде более всего ценится мех соболя или бобра. Зимой аджир носит соболью шапку, а летом островерхий металлический шлем. Соплеменники, ниже его по статусу, носят войлочные шапки, а на поясах – оселки. Самые бедные одеваются в шкуры и не имеют головных уборов. Женская одежда шьется из грубой шерстяной ткани или вышитого шелка из Юго-Западного Китая – предмета бартерных сделок с арабами в Куче или Урумчи. (В 800 году Аббасиды отправили войска в помощь тибетцам, воевавшим с сиамцами; китайские историки называют их «одетыми в черное данзы».)

Резиденция аджира окружена не стеной, а частоколом. Из сшитых вместе кусков войлока делаются юрты, называемые «митичида». Все подати выплачиваются собольим, куньим или горностаевым мехом.

Административный аппарат разделен на шесть категорий: министры, проконсулы, комиссары, резиденты, генералы и дакан (это тюркский титул). Всего семь министров, три проконсула и десять комиссаров – все военачальники, кроме того, пятнадцать резидентов и неизвестное количество генералов и тарханов.

Основная пища – мясо и кумыс, лишь аджир может позволить себе хлеб.

Из музыкальных инструментов – флейта, барабан, свирель, рожок и колокольчики. Из развлечений предпочитаются представления с верблюдами и львами, конные состязания и пляски на канате.

Киргизы поклоняются незримым силам, а когда трава на пастбище сохнет, зовут колдуна. В качестве свадебных подарков преподносят овец, лошадей, при этом состоятельные люди могут подарить до тысячи голов скота. На похоронах не режут себе лица, но трижды с плачем обходят вокруг покойного, затем сжигают его, собирают прах и через год сооружают могилу. К зиме укрывают крыши домов корой. Письменность и речь похожи на уйгурские (этот факт служит подтверждением гипотезы о том, что канкали и киргизы произошли от одного народа).

Законы у них очень суровы. За дезертирство с поля боя, провал дипломатической миссии или кражу отрубают голову. Если сын совершил кражу, его голову привязывают на шею отца, и тот носит ее до самой своей смерти.

Уйгурское племя располагалось в 960 километрах к северо-западу от излучины Желтой реки, а киргизская орда еще дальше – в 40 днях пути на верблюдах. (То есть уйгуры жили где-то близ Каракорума, а киргизы – между Кобдо и Черным Иртышом.)

Тюрки охотно выдавали своих дочерей замуж за киргизских вождей, которых делили на три категории: «кизик», «кушапо» и «амей».

Когда в Китае впервые услышали о киргизах, те находились под властью сеяньто. Однако, когда в 648 году некоторые племена канкали перешли под покровительство Китая, киргизы решили последовать их примеру. Киргизский вождь явился ко двору императора и получил должность китайского префекта под контролем наместника. Так продолжалось в течение столетия, но в 759 году уйгуры нанесли киргизам поражение и прервали их сношения с Китаем. Спасаясь от уйгуров, киргизы присоединялись к караванам арабов, карлуков и тибетцев. Когда власть уйгуров пала, аджир принял титул кагана, в 841 году в сражении убил уйгурского правителя и сжег его резиденцию, оставив в живых его жену – китайскую принцессу. Затем вместе со своей ордой он двинулся на юг в место, находившееся в пятнадцати днях конного пути от уйгурской резиденции. Он собирался отправить принцессу в Китай, когда ее захватили уйгуры.

Послы аджира, направленные им к императору для разъяснения ситуации, добрались до столицы нескоро, и император Уцзун (840–846) был рад принять у себя гостей из столь далеких земель. Он обращался с ними так же, как с Бохай (маньчжурское высокоцивилизованное государство, в период с 700 по 900 год добившееся полунезависимости, а затем поглощенное катаями). Бохайцы были самыми цивилизованными из охотников, они стали прародителями династии Цзинь (нюйчжэньских татар), а позднее лишили власти маньчжурскую династию (1644–1912). Сначала император решил пожаловать аджиру титул кагана, как тюркам и уйгурам. Однако вскоре император скончался, а его преемник решил, что киргизы и Китай общаться на равных не могут. Более того, уйгуры долгое время верно служили Китаю, и титулы им жаловались в период их расцвета, поэтому киргизы так и не получили желаемого.

После этого они еще несколько раз присылали дань императору, а потом практически исчезли из политической истории. Во времена маньчжурской династии они были известны как буруты и кайсаки, говорили на одном языке, но друг другу не доверяли. Часть кайсаков жила в России, это киргиз– кайсаки.

[ZHAN]

Упомянем некоторые другие тюркские племена.

Самым северным племенем были бугу, их войско насчитывало 10 000 солдат. Бугу отличались воинственностью и неуступчивостью, они первыми попали под власть Кат Иль-хана, а затем и сеяньто. Около 750 года они, видимо, были включены в состав Китайской империи.

К западу от бугу жили теленгуты (10 000 воинов). Они располагались к востоку от сеяньто, на реке Тонгра, и не имели никаких отношений с Китаем вплоть до 648 года, после чего упоминания об этом племени из источников исчезают. О них говорится в надписи Кюль-тегина.

К северо-востоку от сеяньто жили тонгра (15 000 юрт): первоначально они находились под властью Кат Иль-хана, затем были покорены, но продолжали совершать набеги и, наконец, были разбиты уйгурами.

К востоку от бугу жило племя байкалов. Воды реки Ангары, протекавшей в 480 километрах от их территории, обладали любопытным свойством: стволы деревьев, пробывшие в реке около двух лет, отвердевали. Язык байкалов немного отличался от языка других канкали. (Возможно, здесь имеются в виду не байкалы, а баргу Марко Поло, жившие к северо-востоку от Каракорума и называвшиеся кара-монголами.) На севере теленгуты граничили с гусерами и адирами, на юге – с кыбырами.

Приблизительно в 270 километрах к северо-востоку от байкалов жил народ кук – оленеводы, охотники на лосей.

В пятнадцати днях пути к востоку жили угаи, обычаи которых были схожи с обычаями байкалов.

Еще восточнее расселились сибы, кумоси и катаи.

[ZHAN]

Хунну покорили северный народ, называемый китайцами динлин, о котором они знали лишь то, что во времена сяньбийцев динлин иногда сражались на стороне Китая. Китайцы были озадачены, узнав, что и на западе есть народ динлин. Как мы уже говорили, китайские историки причисляли киргизов и «высокие телеги» то к динлин, то к канкали. Нам известно, что киргизы и уйгуры говорили на одном языке. Когда исчезло название динлин, появилось новое слово – телесцы. Так стали называть все племена, жившие к северо-востоку, между тюрками и катаями, покорившиеся Тайцзуну из династии Тан в 648 году.

Телесцы отличались от тюрков лишь тем, что в браке мужчина посещал свою супругу столь часто, как он того хотел, и возвращался после рождения сына. Однако предками телесцев были, видимо, «высокие телеги». Очевидно, что первоначально уйгуры были мелким телесским племенем, а затем создали великую империю, дав ей родовое имя.

Владения телесцев простирались на запад до Каспия, и даже в эпоху монголов мы встречаем упоминание о живущих там канкали. Кроме того, «канкли» на тюркском языке означает «телега», и китайское слово «канли», использовавшееся во времена Чингисхана для обозначения племени канкали, – это то же самое китайское «канли», использовавшееся в VI веке для одного из тегинов кагана Шибира. Следовательно, можно утверждать, что использовавшие телеги хунну и тюрки, жившие к северу от пустыни, в районе Иссык– Куля и Сырдарьи (или Яксарта), в древние времена именовались динлин, затем «высокими телегами», затем телесцами и, наконец, когда доминирующей силой стало уйгурское племя, уйгурами и канкали.

Возможно, монгольское слово «делегей» – «земля» – имеет какую-то этимологическую связь с телесцами, подразумевая «автохтонный, коренной». Я старался приводить как можно меньше неизвестных терминов, чтобы читатель лучше уловил суть излагаемого вопроса. Поэтому я использовал слово «канкали», не приводя пояснений. Теперь, когда читатель ознакомился с основными представлениями, можно идти дальше.

Вкратце отмечу, что уйгурские племена – это древние хунну, которых мигрировавшие на запад правящие касты оставили позади. Это были не тюрки из семьи Ашина и не киргизы. Это были сильные, смелые кочевники, искусные наездники и лучники, больше всего любившие набеги. Как только в семье Ашина появилось новое имя – Тюрк, они стали частью тюркского доминиона.

Чулохан насильно аннексировал телесцев и наложил на них непосильную дань. Именно в этот период впервые пролилась кровь. Страшась их восстания, Чулохан коварно истребил многих вождей телесцев. Затем восстание подняли уйгуры, бугу, тонгра и байкалы. Своим правителем они избрали джигина по имени Уйгур.

Уйгурский клан – Яглакары населял земли, расположенные к северу от сеяньто, на реке Селенга. Уйгурская орда насчитывала до 100 000 человек, из них половина – это боеспособные воины. Они жили в бесплодной пустыне, а стада их в большинстве своем состояли из овец. Первым именем джигина было Шигянь-сыгинь, во времена Шибира его сын Пуса, воспитанный заботливой матерью, прославил свое имя. Он покорил племя сеяньто, сокрушив его армию численностью 100 000 человек, и получил прозвище «Живой Герефа». Резиденция его находилась на реке Тола.

Впервые он отправил послов с данью в Китай в 629 году, когда первая тюркская империя уже потерпела крах и равным ему по силе был только вождь сеяньто. После смерти Пусы один из его вождей разбил сеяньто и захватил их земли. Впрочем, через несколько лет сеяньто восстановили свои силы.

Тем временем другие телесцы, включая уйгуров, теленгутов, байкалов, бугу, тула, гусеров, адиров, кыбыров, белых сибов, секиров, гуннов и киргизов (последние снова объединились с телесцами) покорились Китаю, а вожди их стали сановниками Китайской империи. По их просьбе из Китая до уйгурской и киргизской резиденций были проложены хорошие дороги с промежуточными остановками.

Тумиду внешне придерживался китайских стандартов, но в действительности являлся новым хаканом. Его собственные доминионы управлялись следующим образом: у него было двенадцать министров (шесть для внутренних дел, шесть – для внешних сношений), а орда была организована по тюркским обычаям. По невыясненной причине (по-видимому, уличенный в прелюбодеянии) его племянник убил дядю, наследником Тумиду стал сначала его сын Бисуду-каган, затем внук Баз-каган и правнук Дугяйчжи.

Все более могущественной и грозной силой становилась вторая тюркская империя Мочура. Он захватил древние владения телесцев. Вследствие этого племена уйгуров, кыбыров, секиров и гуннов ушли на юг, в колыбель тюркского народа близ Ганьчжоуфу, где время от времени помогали Китаю в его борьбе против тибетцев.

В 717 году сын Дугяйчжи Вугтебер принял участие в сражении, закончившемся гибелью Мочура. Его сын, снова ложно обвиненный китайским проконсулом, был изгнан в Южный Китай, где и умер. Впоследствии проконсул пал от руки одного из родственников Мочура, а дорога на Баркуль была закрыта. Этот родственник бежал во владения тюрков, где вскоре скончался.

Сами тюрки переживали смутные времена, вызванные смертью Меркрина. Сын упомянутого выше родственника, убившего проконсула, по имени Пэйло, вступил в борьбу, в которой приняли участие басмилы и карлуки. В результате вождь басмилов лишился головы, а Пэйло, отправивший послов в Китай, принял титул «Кутлуг Билге-каган». Император сделал его китайским принцем и переселил дальше на юг, в тюркскую столицу Орхона. Это место должно быть где-то близ Каракорума, поскольку нам известно, что оно находилось в 800 километрах к северу от самого западного из трех «сдавшихся городов». Он присоединил к своим владениям территорию девяти кланов, с армиями которых незадолго до своей гибели столкнулся Мочур. (Нет необходимости приводить здесь громоздкие названия этих кланов, упомяну лишь о хазарах, которые два столетия спустя откликнулись на приглашение Ли Гочана и его сына – это два знаменитых военачальника. По всей видимости, они мигрировали на запад, поскольку история династии Тан рассказывает о хазарском племени, живущем к северо-западу от арабов, т. е. халифов. Нам известно, что хазарский хан задолго до этого помогал Риму в борьбе против Персии и аваров, а согласно китайским источникам, Персия находилась рядом с тюркскими хазарами.) Земли карлуков и басмилов тоже были аннексированы, по крайней мере частично, и в сражениях эти племена всегда выступали в авангарде.

Китайский император официально пожаловал Пэйло титул кагана. Он одержал несколько побед над теми тюрками, что сражались во имя потомков Кутлуга (Кутлуга времен Меркрина). Получив санкцию императора, он расширил свою империю до Алтая на западе, на юге его владения граничили с пустыней. Фактически он снова завоевал древний доминион хунну.

В 756 году Пэйло умер. Наследником его стал сын Моянчур, или Билгечур, или тегин Кале. Его личным именем было Моянчур. Он оказал помощь Китаю в борьбе против мятежного тюрка Амрошара, который после войны с катаями, в которой он выступал на стороне Китая, взбунтовался против императора. (Это тот самый Амрошар, который оставил запись о том, что тюрки почитают мать больше отца.) Моянчур также сражался вместе с прославленным военачальником Го Цзы-и, который считался членом христианской секты несториан. Тибетцы теперь владели древней землей юэчжей, и обе китайские столицы находились в руках мятежников. Впрочем, вскоре столицы были освобождены при помощи уйгуров, которым сначала отдали на разграбление восточную столицу, современный город Хоэнаньфу, а потом откупились 10 000 кусками шелка. За верную службу император щедро наградил Моянчура, ежегодно он получал 20 000 кусков шелка.

Любопытно, что в 758 году посол аббасидского халифа и уйгурский посол боролись за первенство при китайском дворе. Как и в аналогичном споре между западными и восточными тюрками, был достигнут компромисс – послы– соперники вступили в зал приемов одновременно, но через разные двери.

Моянчур получил в жены китайскую принцессу, но вел себя с ней надменно и только после внушения посла пал перед ней ниц в знак уважения к императору.

Моянчур прожил недолго. В 760 году его преемником стал второй сын Пэйло – Идигянь, который, увидев, что Китай переживает смутные времена, заключил союз с претендентом на престол, а затем совершил набег на Шаньси. При помощи унизительных для Китая дипломатических переговоров императору удалось на некоторое время сдержать Идигяня. Однако вскоре он и его хатун приказали засечь до смерти императорских послов за то, что те «вели себя не так, как требует уйгурский этикет». Хатун не была китайской принцессой, она была всего лишь дочерью военачальника Пугу, тюрка, занимавшего высокий пост при китайском дворе, семья которого породнилась с династиями Суй и Тан. Критическое положение, в котором находился в тот момент Китай, не позволило императору немедленно отомстить за нанесенное оскорбление. Вскоре императорские войска при помощи уйгуров разбили мятежников в Шаньси и освободили восточную столицу. Такая же судьба постигла мятежников, находившихся к востоку от Пекина и проливших там море крови, «убивая людей, похищая женщин и навлекая на себя всеобщие проклятия».

В 765 году генерал Пугу поднял восстание под предлогом воображаемого народного недовольства и вместе с тибетцами и уйгурами совершил набег. Однако вскоре он умер, не успев нанести Китаю серьезного урона. Идигянь поспешил обвинить Пугу во всех грехах и предложил Го Цзы-и вместе атаковать тибетцев, если сын Пугу, брат хатун, будет прощен. Хатун умерла в 768 году, ей на смену была прислана младшая сестра. Китай в этот период был так истощен, что для того, чтобы доставить девушку и 20 000 кусков шелка уйгурскому кагану, в повозку запрягли полуголодных животных, принадлежавших первым лицам государства.

Ощущая свою незаменимость, уйгуры становились все более дерзкими. За каждого коня, пригоняемого ими в Китай, они требовали сорок кусков шелка, а всего количество коней уже доходило до 20–30 тысяч. Послы их сменяли друг с друга с пугающей быстротой, и каждый ожидал радушного приема. Наконец, словно издеваясь, уйгуры попросили императора принять еще 10 000 лошадей. Несчастный император, не желая более притеснять свой народ, вынужден был искать компромисс. Другими словами, татары продемонстрировали доминирующую силу, которую Китай не в силах был сломить. Один уйгурский убийца был помилован без суда, другого освободили из тюрьмы его товарищи. В 778 году уйгуры совершили набег, разгромили китайскую армию, посланную им навстречу, и убили 10 000 человек. Вторая экспедиция китайской армии оказалась более удачной.

В следующем году император скончался. Чтобы сообщить об этом уйгурскому вождю, к нему был направлен евнух. Посол встретился с каганом у Великой стены, и тот даже не поздоровался с китайским послом. Один из министров кагана по имени Дуньмага попытался убедить кагана не накалять обстановку и не проявлять враждебность, однако каган не прислушался к этому совету. Тогда Дуньмага убил кагана, его родственников и еще 2000 человек, занял место правителя и стал именовать себя «Верховным Кутлуг-Билге-каганом». В 780 году из Китая прибыл посол, официально подтвердивший полномочия нового правителя.

По мнению уйгуров, они стояли выше, чем девять кланов – истинные виновники последнего набега. 2000 человек из девяти кланов пали от руки Дуньмаги за то, что дали Идигяню неверный совет. Вскоре после этого несколько уйгурских вождей и вождей девяти кланов, разжившихся богатствами в китайской столице, возвращались домой, и на обратном пути в их караване была обнаружена контрабанда – китайские девушки. Находку сделал один из усердных пограничных офицеров, протыкавший длинным шилом каждый тюк, чтобы проверить его содержимое.

Контрабандисты из девяти кланов, напуганные известием о восшествии на престол Дуньмаги и устроенной им массовой резне, решили не возвращаться домой и предложили китайскому губернатору план убийства всех уйгурских вождей. Губернатор одобрил план и отправил императору послание, в котором говорилось, что уйгуры ничего не стоят без своих вассалов – девяти кланов. Затем губернатор направил к уйгурскому вождю своего офицера, дав ему указание вести себя как можно грубее. Каган, разумеется, разъярился и поднял на офицера свой хлыст. Тогда из засады появилось китайское войско, убившее и уйгуров, и других татар, захватившее 100 000 кусков шелка, несколько тысяч верблюдов и лошадей. Затем он доложил императору, что уйгуры засекли до смерти одного из китайских военачальников и попытались захватить город, поэтому он счел своим долгом нанести по мятежникам удар и теперь имеет честь возвратить императору похищенных девушек и т. п.

[ZHAN]

Император незамедлительно отозвал не в меру усердного пограничного офицера и направил евнуха в уйгурскую резиденцию для объяснения случившегося. В то же время были направлены указания особому послу, направлявшемуся к уйгурам, чтобы подтвердить новые полномочия кагана – посол должен был ожидать дальнейших приказаний. Он продолжил путь лишь в следующем году, взяв с собой гробы с телами убитого дяди кагана и трех других высокопоставленных уйгуров.

Каган приказал своим приближенным выехать навстречу послу, которого немедленно обвинили в том, что он не воспрепятствовал злодеянию. Посол объяснил, что дядя кагана лишился жизни из-за ссоры с пограничным офицером и император не отдавал приказа о его убийстве. Пятьдесят дней посол и его свита находились под стражей, им не позволено было видеть кагана, и их едва не казнили – на этом настаивали некоторые уйгурские сановники. Наконец каган направил послание следующего содержания: «Мой народ требует вашей казни. Я – единственное исключение. Но мой дядя и его приближенные мертвы. Убив вас, мы лишь смоем кровь кровью, этим ничего не изменишь. Думаю, лучше будет смыть кровь водой. Я имею в виду вот что: кони моих офицеров стоят почти два миллиона, и вам лучше заплатить за них!» После этого он отправил к императору своих послов, и тот, проглотив оскорбление, выплатил требуемую сумму.

Три года спустя уйгуры обратились к императору с предложением заключить брачный союз.

Император, все еще переживавший прошлое унижение, заявил своему премьер-министру: «Этот брачный союз станет причиной войны между нашими потомками. Я не могу согласиться на это».

Премьер спросил: «Надеюсь, ваше величество не думает о том, как засекли до смерти наших послов на глазах дочери Пугу?»

– «Да, – ответил император, – я все еще помню об этом. Только положение Китая в тот момент помешало мне отомстить за оскорбление».

– «Однако это Идигянь, зная, что ваше величество захочет отомстить, ждал лишь предлога к войне, – возразил министр. – Он пал от руки нынешнего кагана. С другой стороны, последний, несмотря на гибель своего дяди, продемонстрировал определенное великодушие. Думаю, что предложение о браке следует принять. Разумнее всего будет вспомнить правило, которого придерживались пятьдесят лет назад тюркские каганы Меркрин и Сулу, ограничившие свиту до двухсот человек, а количество лошадей, приведенных для продажи, до тысячи голов».

Император уступил, и каган в благодарность за принцессу (которая поочередно была супругой четырех каганов) предложил императору свои услуги в борьбе против западных тюрков (некоторые из них присоединились к уйгурам, когда Суябом овладели карлуки).

Каган Дуньмага обратился к императору за разрешением изменить название своего народа на более воинственное. Император согласился, и китайцы стали называть племя Дуньмаги «барабангурами», или «стремительными соколами». Подобно этому германцы, называвшие себя немцами, обратились к римскому императору за позволением называть себя не германами, а германцами. (Здесь возникает другой вопрос: мусульман Татарии стали называть уйгурами спустя несколько столетий после описываемых событий, а в эпоху Чингисхана так называли исключительно татар-мусульман, тогда как новое название – «уйвуры» – применялось в отношении всех уйгурских государств возле Урумчи и Пиджана, а также к историческому народу, происходившему из региона Каракорума. В XIII веке мы встречаем упоминание Каракитая, называвшего правителя Самарканда «царем гуй-гуй». Этой путанице в терминах мы обязаны тому факту, что уйгуры исчезли из поля зрения китайцев на одно-два столетия. Нет ни одного китайского источника, который бы рассказывал о том, когда и как уйгуры восприняли через сарацин мусульманство. Арабы и персы называли всех кочевых татар их прежним именем – именем единственной известной им доминирующей нации, существовавшей между ними и Китаем, то есть тюрками.)

В 789 году каган умер, ему наследовал сын Долосы. В период между 751 и 766 годами Урумчи, и Баркуль, и современная провинция Ганьсу попали в руки тибетцев. Единственным связующим звеном между этими регионами стала территория уйгуров. Разумеется, уйгуры стали взимать огромные суммы за безопасный проход по своей земле.

Как мы уже говорили, Шато вынуждены были присоединиться к тибетцам, поскольку Китай не мог предоставить им защиту в Урумчи. Росло и могущество карлуков, и уйгуры вынуждены были отступить на юг. На смену Долосы пришел его племянник Ачжо, успешно сражавшийся против тибетцев и карлуков. Ачжо умер в 795 году, не оставив наследников, и уйгуры вынуждены были избрать правителем одного из министров по имени Кутлуг.

Любопытно, что этот каган удостоился теплого приема в Китае, поскольку среди его подданных было несколько манихейских миссионеров (два года спустя в китайских анналах мы встречаем упоминание о манихейских храмах с персидскими священниками, эти храмы находились в тогдашней уйгурской столице Караходжо).

В 808 году на трон взошел другой каган, он попросил у императора новую жену – прежняя к тому времени уже скончалась. Несмотря на то что Китаю политически важно было сохранить уйгуров в качестве своих союзников, чтобы использовать их в борьбе против тибетцев и развязать Китаю руки в подавлении мятежей на своей территории, император своего согласия на брак не дал. В 821 году каган снова обратился к императору с той же просьбой. На этот раз новый император удовлетворил ее. Но вскоре после этого каган скончался, и посол сообщил о согласии императора его преемнику. За невестой отправилось пышное уйгурское посольство. На сей раз это была настоящая дочь императора. В посольстве было около 2000 племенных вождей, а в подарок Китаю было отослано 20 000 лошадей и 1000 верблюдов. Однако лишь пятистам уйгурам позволено было войти в столицу. Приблизительно в это время катаи признали сюзеренитет уйгуров и Китая.

Император и каган скончались в 824 году, преемник и младший брат последнего был убит в 832 году, ему наследовал племянник – тегин Ху. В период его правления, видимо, произошла измена, поскольку один из уйгурских вождей присоединился к Шато и вместе с ними напал на своего правителя, совершившего самоубийство. Власть перешла к другому тегину – Кэси, однако могущество уйгуров стремительно таяло, этому способствовал голод, эпидемии и снежная зима, погубившие большую часть скота.

Один из вождей, присоединившийся к киргизам, отправился в резиденцию уйгурского правителя, убил кагана и спровоцировал раскол: один из тегинов с пятнадцатью племенами укрылся у карлуков, остальные нашли приют у тибетцев или близ Баркуля. Тринадцать племен, живших близ резиденции, отправились на юг, поселились по соседству с Шаньси и избрали тегина Уге своим каганом.

[ZHAN]

Мы уже рассказывали, как киргизы, напав на уйгурскую орду, завладели китайской принцессой. Подобно хунну, которые заявили о своем родстве с династией Хань, поскольку некогда китайская принцесса была послана одному из их предков, киргизы теперь заявляли о своей кровной связи с династией Тан, потому что китайский генерал Ли тысячу лет назад перешел на сторону хунну, взял в жены татарку и стал прародителем киргизов!

Но Уге действовал быстро: он освободил принцессу и двинулся на Кукухото, или Тендук. Его нападение было отражено, однако император по совету одного из своих мудрых министров решил не стравливать киргизов и своих старых союзников уйгуров и направил на границу послов для проведения расследования. Принцесса же направила императору послание, в котором говорилось, что поскольку хаканом теперь является Уге, то она, принцесса, может выйти замуж за него.

Изголодавшимся уйгурам была направлена помощь в виде тысячи тонн зерна, но их просьба выделить им в качестве временной резиденции современный Тайчжоу (между Тендуком и Пекином) удовлетворена не была.

Помимо тех племен, что находились под властью Уге, были и другие уйгурские племена, вожди которых пытались самостоятельно вести переговоры с Китаем. Переговоры сменялись набегами, несколько племен нашли пристанище среди ширви, «черных телег» (возможно, черные киргизы) и других небольших племен, объединившихся с катаями.

Резиденция Уге находилась в горах к северу от Датуна, где он собрал значительное войско численностью в несколько сот тысяч человек. Некоторые уйгурские вожди предпочли перейти под власть Уге, получили звания и были отправлены на охрану границ. Вскоре Уге обратился к императору с просьбой отдать ему город Тендук. Снова получив отказ, Уге в ярости совершил несколько набегов на окружающие территории.

Одному из уйгурских вождей по имени Умус было пожаловано императорское имя, он решил оказать Китаю помощь в борьбе с Уге. Нападение на резиденцию Уге произошло ночью, китайская принцесса, а также 20 000 или 30 000 заключенных были освобождены.

Уге удалось бежать, он нашел приют у «черных телег», которые впоследствии убили его за солидный куш. Жалкие остатки его войска под командованием нового кагана Эняня (около 5000 человек) получили помощь от вождя племени кумоси. Но кумоси и сами являлись для Китая помехой, и в 847 году им был нанесен сокрушительный удар.

Уйгуры постепенно исчезают из этого региона, здесь остается лишь около 300 знатных людей, нашедших убежище у ширви. Когда китайский император потребовал от ширви выдать ему кагана, Энянь оставил своих людей на произвол судьбы, а сам вместе с женой и сыном, а также девятью приближенными бежал к карлукам. Остальные уйгуры превратились в рабов ширви.

Киргизы направили против ширви армию в 70 000 человек и освободили уйгуров. Их поселили на севере пустыни, где они некоторое время влачили жалкое существование, а затем небольшими группами стали уходить в древние владения тюрков близ Ганьчжоуфу.

[ZHAN]

Когда могущество западных тюрков было сломлено, некоторые соплеменники Бучженя присоединились к уйгурам. А когда уйгуры были рассеяны киргизами, западные тюрки нашли прибежище у Баркуля. Видимо, в течение некоторого времени они занимали Харашар. Своим правителем они избрали тегина – вождя племени, жившего у Ганьчжоу.

Император Сюаньцзун отнесся к этим беглецам милостиво и официально даровал тегину титул хакана.

В 866 году генерал Пугу с уйгурской армией, действуя от имени Китая, изгнал тибетцев из Ганьсу и групп городов Кучи, а голову тибетского военачальника отослал в качестве трофея императору. Однако вскоре после этого начала распадаться и сама китайская династия Тан. Визиты уйгуров стали нерегулярными, и в истории они почти не упоминаются. Ближе к концу IX века они предложили Китаю военную помощь, но китайцы сочли за благо отклонить предложение, однако уйгуры время от времени появлялись при дворе, приводя с собой коней и привозя драгоценные камни, которые обменивали на чай, шелк и т. п.

В 996 году уйгурский каган предложил Китаю нанести удар по государству Хиа (хорошо организованное государство; как писал Марко Поло – тангутское; было основано на плато Ордос сяньбийцами). В 1001 году каган направил в Китай посла с данью и заявил, что его государство теперь простирается на восток до Желтой реки, а на запад до Снежных гор (к востоку от Иссык-Куля), под его властью находится несколько мелких княжеств и прекрасное войско. Он был бы рад, если бы император направил к нему своего военачальника, чтобы нанести удар по тангутам, захватить их правителя и привести его к императору в цепях. Император тепло поблагодарил кагана за это предложение.

По-видимому, предложение исходило от Богра-хан Гаруна, тюркского правителя, резиденция которого находилась в древней столице западных тюрков Суябе. Под властью Гаруна находились Кашгар, Хотан и т. д. По словам Пеллиота, именно этот правитель обратил кашгарцев в ислам.

В 1004 и 1007 годах уйгуры снова прислали дань императору. В последнем случае дипломатическую миссию сопровождал бонза, он просил разрешения построить в китайской столице буддийский монастырь, чтобы молиться там за здравие императора. Эта просьба не была удовлетворена. (Первые императоры династии Сун не поощряли распространение буддизма. Катаи теперь имели могущественную империю в Монголии, Маньчжурии и Северо-Восточном Китае. Их история гласит, что в 1001 году «санскритский бонза», который был также выдающимся врачом, был направлен уйгурами к катайскому двору. Этот случай, очевидно, вдохновил автора XVI века на создание знаменитого китайского романа «Санскритский бонза», герой которой имел дело с любовными зельями. События, описанные в романе, происходят на столетие позже реальных.)

В 1008 году уйгуры опять отправили в Китай дань, а в 1011 году обратились с просьбой позволить им соорудить место для отправления молитв в современном Пучжоу в Шаньси. (Мы уже упоминали манихейские храмы в Караходжо. Очевидно, что религиозные настроения захлестнули теперь весь тюркский народ. В это время западные тюрки стремительно превращались в смешанный народ и находились в состоянии постоянной войны с Газневидами, Саманидами (902–999) и другими династиями в персо-самаркандском регионе, о которых мы можем говорить лишь вскольз по причине отсутствия разборчивых китайских текстов. Похожие на сов, безбородые монголы, знакомые всем, кто жил в Северном Китае, почти так же отличаются внешностью от европейских тюрков, как китаец от испанца.)

Очевидно, второстепенные уйгурские вожди отправляли дань династии Сун или южнокитайскому двору независимо от центральной власти, резиденция которой находилась в Суябе. Возможно, впрочем, что эта «дань» на деле являлась торговой спекуляцией. В 1008 году уйгуры из Цзиньчжоу (в провинции Ганьсу, почти на границе с Шэньси) направили императору драгоценный пояс. Позднее некий Эрогут отправил в Китай донесение о своей победе над тангутами, и его генералы были соответствующим образом награждены. Эрогут, очевидно, был правителем Ганьчжоу, и его поездки в Китай были сопряжены с определенными трудностями, поскольку требовали эскорта из тибетцев.

Следующее упоминание об уйгурах гласит, что некий Куксара, уроженец Караходжо, враждовал с уйгурским каганом из-за того, что последний отказался выдать за Куксару свою дочь. В результате этой вражды путь в Китай снова был закрыт, и каган отправил послание императору с просьбой убедить тибетское племя открыть дорогу. Вскоре путь был открыт. (Есть теория, согласно которой «Кук» означает «Будда», а «сара» – «сын» на тангутском, но Куксара постоянно воевал с тангутами, а значит, не мог принадлежать к их племени. Более того, хотя тангутские правители и происходили от Тоба, в основной своей массе население было тибетским.)

В 1018 и 1021 годах в Китае снова появились уйгурские послы, в последнем случае их сопровождал каган Кучи, приведший с собой стадо овец. Катайская империя в Северном Китае в этот период переживала свой расцвет, а династия Сун, правившая Центральным и Южным Китаем, своей изнеженностью напоминавшая Византийскую империю, практически ничего не знала о татарах. В обоих случаях верховная власть империи была данником странствующих гуннов, аваров, тюрков и татар. Катаи, вероятно, оттеснили некоторые уйгурские племена дальше на запад и завладели древними землями хунну и тюрков к северу от пустыни. Кур-кара-усу и Пиджан определенно находились под властью катаев, которые после своего распада основали новую империю с центром в Суябе и даже в Кермане близ Бухары.

Из этого следует, что катаи довольно хорошо знали Туркестан. Это до некоторой степени объясняет, почему в описываемое нами время существовало множество мелких уйгурских ханств (стремившихся наладить дружественные отношения с Южным Китаем и катаями). В XI веке было по меньшей мере три ханства, два из которых получили пышные китайские титулы. Они продолжали оказывать Китаю помощь в борьбе с тангутами. Представление об этих государствах мы можем получить из ответа одного из послов, сказавшего, что число боеспособных людей в его стране достигает 200 000 человек. На протяжении XII века они активно участвовали в торговле на территории провинции Шэньси.

История катаев утверждает, что уйгуры по всей Ганьсу, т. е. из Ганьчжоу, Шачжоу, Хэчжоу и Арслана, находились в зависимости от катайской империи. Местоположение Арслана не определено: возможно, это Арслан, упоминавшийся при Меркрине, или Арслан Беласагуна (ок. 1020). Впрочем, здесь мы уже выходим за пределы рассматриваемого нами вопроса.

[ZHAN]

Катаи, или кидани, принадлежали к тому же народу, что и кумоси. Как уже говорилось, оба племени придерживались обычая развешивать тела покойных на деревьях в горах. А катаи через три года еще и собирали кости и сжигали их, совершая возлияния и произнося следующие слова: «Зимой в полдень я могу есть, глядя на юг, летом – глядя на север, в моих охотничьих угодьях всегда много свиней и оленей». Это упоминание о свиньях снова напоминает нам об отличительных чертах тунгусов или «свиных» народов.

Катаи и кумоси были потомками древнего народа сяньби и жили в их прежних владениях. Кумоси первоначально были восточной ветвью племени юйвэнь, в VI веке породившего династию правителей Северного Китая. Но до этого Мужун сяньбийцев оттеснил племена кумоси и катаев к северу, в регион Ширамурен между Сунгари и пустыней. Первый император Тоба воспользовался этой возможностью, чтобы наказать кумоси за набег, совершенный ими в 388 году.

В 479 году катаи, которые вместе с кумоси регулярно, с 440 года, платили дань в виде лошадей, мигрировали вместе со своим вождем Багатуром к югу от реки Лоха, притока реки Ширамурен. В 493 году кумоси предприняли попытку совершить набег, но нападение было отражено. Они были помилованы, и им было позволено открыть торговлю с китайцами, проживавшими в пределах Великой стены. После этого они регулярно присылали императору дань – лошадей и собольи меха.

К середине VI века династия Поздняя Вэй решила наказать катаев, вследствие чего они были отрезаны от кумоси на долгие двадцать лет и переселились к северу от Ширамурен.

Династия Цзи (Тоба) выстроила новый участок Великой стены длиной 480 километров от перевала Наньчжоу близ Пекина на запад до Датуна, чтобы держать катаев на расстоянии. Таким образом, мы видим, что китайцы имели весьма слабое представление о катаях, скудные сведения о них поступали через их более цивилизованных родичей Тоба и Юйвэнь – династий Северного Китая.

В этот период тюрки стали оказывать давление на кумоси и катаев – 10 000 катайских семей мигрировали в Корею, предпочитая покинуть свои владения, чем стать тюркскими вассалами, а 4000 семей предпочли с той же целью отдаться на милость Китая. Это создало дополнительные проблемы для императора династии Суй, поскольку он стремился поддерживать хорошие отношения со своими соседями-тюрками. Он попытался убедить катаев вернуться назад и велел тюркам проявить великодушие.

Однако катаи, находившиеся близ китайской границы, отказались повернуть назад и заключили союз с кумоси в целях взаимопомощи. Они убили тюркского тудуна, которого каган Шаболо направил к ним в качестве правителя, и послали дань слабоумному императору Янди.

Некоторые из вождей лично явились ко двору в правление Ли Юаня, основателя династии Тан. Несмотря на это, они продолжали время от времени совершать набеги на катайские территории.

Напомню, что Кат Иль-хан предложил выдать Тайцзуну опасного мятежника, если император отдаст ему катаев. Однако император был достаточно великодушен, чтобы отклонить это предложение. В 648 году он создал новую провинцию Сунмо, назначив проконсулом катайского вождя и дав ему императорское имя Ли. Под его началом находилось десять подчиненных губернаторов. В то же время в современном Гуаньчжуне была создана резиденция китайского наместника, контролировавшего восточных варваров. Ситуация оставалась неизменной до 696 года, когда правнук первого получившего назначение поднял восстание, убил наместника и объявил себя каганом.

Армии, посланные для подавления мятежа, потерпели сокрушительное поражение. Наконец, император решил прибегнуть к помощи тюркского кагана Мочура, который присоединил земли катаев к своим владениям.

Когда могущество Мочура стало слабеть, вожди кумоси и катаев снова отправились в Китай и получили в супруги китайских принцесс. Затем катаи сочли, что интересы тюрков им ближе, и попытались убедить кумоси в том же. В последующие годы прокатилась череда восстаний, набегов, помилований, свадеб, посольств и т. д. Кумоси стали заигрывать с ширви и уйгурами, предлагая тем объединиться для совершения набегов. Наконец, они, как и катаи, решили, что разумнее всего будет заключить союз с уйгурами.

В 842 году уйгуры наказали катаев, возможно за их сношения с Китаем. Китайский император в очередной раз взял катаев под свое покровительство. В этот период китайская династия Тан начала угасать, и катаи, все это время накапливавшие силы, решили воспользоваться благоприятной возможностью, чтобы подчинить себе кумоси, сибо, ширви и другие небольшие племена, проживавшие в этом регионе.

После того как катаи объединились и создали независимое государство, они назвали его «хиаолка мури», поскольку оно располагалось на обоих берегах «мури», т. е. реки (Ширамурен). Здесь жило восемь племен, каждое имело своего вождя. Однако через определенные промежутки времени избирался главный вождь. В качестве символов власти ему вручали барабан и штандарт. Если в государстве начинался голод, царила эпидемия или умирал скот, вождь смещался со своего поста.

Основным занятием катаев, как и ныне восточных монголов, являлось разведение лошадей. С началом военных действий китайцы поджигали степную траву, чтобы вызвать в стане катаев голод и уничтожить их лошадей.

В начале X века, когда династия Тан уступила место тюркам Шато, главным вождем восьми племен был избран человек по имени Амбагань, неясного происхождения. Большое количество китайцев стекалось в его владения в поисках спасения от царившей в Китае анархии. Амбагань оказывал им радушный прием и строил для них города. Только теперь Амбагань узнал, что выборную систему китайцы считают аномалией. Он уже на протяжении девяти лет являлся «президентом» катайской республики, и постепенно стали появляться слухи о том, что он мнит себя царем. Вскоре он провозгласил себя верховным правителем и перестал беспокоиться о переизбрании.

Теперь Амбагань стал настолько могущественным, что тюрки-шато, представлявшие династию Поздняя Тан, были только рады заключить с ним союз, чтобы избавиться от династии Поздняя Лян. Однако по какой-то необъяснимой причине Амбагань передумал, объявил себя вассалом Лян и совершил набег на территорию между Калганом, Джехолом и Пекином, составлявшую часть владений тюрков-шато. Набег этот оказался неудачным, тюрки нанесли ему ряд поражений. В то же время он продвинулся в глубь пекинской равнины, где нашел множество подходящих для разграбления городов. С этого времени Амбагань стал задумываться о захвате власти в Китае.

В это время ранние маньчжуры создали государство Бохай, располагавшееся между владениями Амбаганя и Кореей. Эта новая сила заставила катаев повременить с походом против Китая. Амбагань отправился в поход на Бохай, захватил столицу государства и изменил название страны на «Восточная Тань». Правителем государства он назначил своего сына Дуюя. С этого времени государство Бохай исчезло, и лишь время от времени императоры из китайской династии Сун угрожали восстановить его, чтобы напустить страх на катаев. Японцы, имевшие дипломатические отношения с государством Бохай, отказались признать новоиспеченного правителя.

Вскоре после описываемых событий, в 926 году, Амбагань умер. Ли Сыюань, император из династии Поздняя Тан, был более убедителен, чем его предшественник: ему удалось уговорить китайцев, бежавших к катаям, вернуться на родину. Всего в Китай вернулось 100 000 человек. В правление Амбаганя делопроизводство стало осуществляться в письменной форме, а один из живших при его дворе китайцев изобрел для Амбаганя письменность на основе китайских иероглифов. Пока что надписи, сделанные на этом искусственном языке, не поддаются расшифровке. Кроме того, Амбагань принял титул «Небесный императорский царь», стремясь, очевидно, стать равным императору Китая или даже превзойти его.

Сохранились записи китайца, проведшего несколько лет у катаев. Он дает весьма любопытное описание страны, приводит даже некоторые географические названия, однако отождествить их с нынешними названиями затруднительно. Столица государства была обычным городом. Для торговли здесь деньги не использовались, в их качестве выступала ткань. Здесь были ткацкие фабрики, дома терпимости, жили священники и монахи (буддисты и таоисты), ремесленники, врачи, ученые, чиновники. Китаец упоминает также о городе, окруженном стеной, который находился в 1000 километров от Пекина. Этот город был выстроен для пленных, и численность его населения доходила до 3000 человек. Территория к востоку от города была населена племенами охотников, живших в юртах из шкур. Из описаний легко узнать племена нюйчжэней и все еще варварские маньчжурские племена. Очевидно также, что автор записок дошел до современного Шанхайгуана, где некогда процветали военные поселения династии Тан. Затем он отправился к южным кумоси, которые «были похожи на катаев, только более кровожадные». Затем путешественник рассказывает то, что ему стало известно из третьих рук о тюрках, уйгурах, киргизах и канкали, проживавших на западе. Этот китаец, видимо, служил секретарем катайского высокопоставленного чиновника, поэтому он так хорошо узнал страну катаев. Вернувшись в Китай, он написал книгу под названием «Среди катеранов». Книга рассказывает в основном о катайских доминионах времен Амбаганя и его непосредственного преемника и содержит немало материала для изучения специалистами.

[ZHAN]

После смерти Амбаганя престол должен был перейти к его старшему сыну Дуюю, правителю Восточной Тань, т. е. государства Бохай. Но мать всегда отдавала предпочтение второму сыну с непроизносимым родовым именем. Он больше известен под своим китайским именем – Дэгуан, «сияющая добродетель».

Амбагань, судя по всему, скончался вскоре после того, как назначил Дуюя правителем Бохая. Во всяком случае, его супруге удалось сохранить в тайне смерть мужа до тех пор, пока к ней не прибыл ее второй сын, которого она поспешила объявить наследником.

Вполне естественно, что такое развитие событий Дуюю не понравилось, однако, поскольку его брат был человеком большой храбрости и выдающихся способностей, да и приближенные поддержали выбор матери, Дуюй в течение нескольких лет не мог заявить о своих правах. Впоследствии, в 930 году, он нашел приют в Китае, т. е. у Ли Сыюаня. Этот император династии Поздняя Тан пожаловал ему свое клановое имя Ли (которое задолго до того приняли его тюркские предки), а также сделал Дуюя высокопоставленным военачальником.

Поскольку гарнизоны, использовавшиеся для того, чтобы не допускать татар на перевал Шанхайгуан, пришли в упадок, катаи воспользовались этой возможностью, чтобы совершать набеги на Китай – долина Пекина оставалась незащищенной.

Ли Сыюаня это так тревожило, что он отправил своего зятя (впоследствии основавшего династию Поздняя Цзинь) с войском для защиты Шаньси. Однако зять восстал против наследников Ли Сыюаня и отправил послов к катаям, объявив себя их вассалом и посулив уступить часть провинций Шаньси и Чжили.

Катаи не замедлили воспользоваться представившейся возможностью и перешли через перевал Гусиные Ворота, известный еще древним хунну. Армии Тань были разбиты, а Ши Цзинт, зять Ли Цуньсюя (первый император Поздней Тан), стал императором катаев, но на чрезвычайно унизительных условиях.

Ли Сыюань умер в глубокой старости, и последние его слова были обращены к богу: «Я простой татарин, которого толпа вознесла на трон. Единственное, о чем я прошу: пока Небо хранит меня, дай мне сил творить для моего народа добро».

Пекин стал областной столицей катайской империи и с этого времени назывался Ляо, что означало «железо». (Отметим, что преемники катаев, нюйчжэни, называли свою империю Цзинь, или «золото».)

Катайская империя, до того весьма скромных размеров, теперь, после включения в ее состав Китая, распространяла свою власть на 16 китайских провинций, расположенных к югу от Великой стены, Маньчжурию и Северную Татарию. Однако катаи не отказались от кочевого образа жизни. Вместе с тем Дэгуан построил управление своей империей по китайскому образцу, поскольку, видимо, только это могло удержать китайцев на родине. Император шато должен был присылать 300 000 кусков шелка в год, не считая драгоценных украшений и прочего. Отношения «отец – сын» были заменены на «сюзерен – вассал».

Весной 945 года Дэгуан вторгся в Китай, захватил несколько городов в провинции Чжили и направился к древней столице Тоба – городу Чжандэфу, уничтожая все на своем пути. Перед натиском китайской армии катаи отступили, но китайские военачальники струсили и не решились преследовать противника. Император Цзинь, уже будучи больным, взял командование в свои руки, и катаи, уже двигавшиеся в свои владения, немедленно повернули назад, чтобы принять сражение. Воины императора сражались доблестно, и армия катаев была разгромлена. Дэгуан бежал в Пекин, где приказал высечь своих военачальников.

Однако вскоре, благодаря предательству китайского полководца, Дэгуану удалось заманить китайскую армию в ловушку, и через некоторое время он уже въезжал в столицу империи Цзинь. Собственно империи Цзинь пришел конец (947), теперь это была империя «Великого Ляо». Китайскому предателю досталась южная империя.

После смерти Дэгуана трон перешел к его племяннику Уюю, сыну Дуюя. Это был довольно жестокий человек, но нрав имел веселый и был неплохо образован. Когда катаи помогали зятю Ли Цуньсюя занять трон, наследник Ли Сыюаня (приемный сын) убил Дуюя. Уюй был рядом со своим дядей, когда тот отправился в поход на Китай, и присутствовал при его кончине. В своем завещании Дэгуан назвал преемником именно Уюя.

В 948 году он совершил набег и захватил город Нейцзю в Шуньдэфу, но потерял во время этого похода половину своего войска. На шестой год своего правления Уюй собрал вождей племен, чтобы определить цель следующего набега, вожди высказались против, и, когда Уюй стал угрожать им, они его убили. Преемником Уюя стал его сын, Шулюй.

Летом 959 года второй император династии Чжоу (приемный сын первого императора), путешествуя, свернул в сторону катайской границы. Неясно, зачем ему это понадобилось, – в правление Шулюя не совершалось никаких набегов. Несколько катайских офицеров немедленно сдались императору. Целью, по-видимому, было заявить права Китая на Хюнчжоу и Бачжоу. Император отдал приказ об атаке, но почувствовал себя плохо, обдумал ситуацию и отправился восвояси в свою столицу. Эта китайская демонстрация не слишком обеспокоила Шулюя.

В 960 году была основана высокоцивилизованная и прославленная династия Сун, первым делом ее основатель решил проявить справедливость по отношению к татарам. Он приказал вернуть всех украденных лошадей и запретил живущим у границы людям совершать набеги за пределы Великой стены: на протяжении многих лет живущие у границы катаи захватывались в плен и отправлялись на службу в тюркско-китайскую кавалерию. Однако катаи не оценили великодушие императора, они по-прежнему совершали свои набеги. Так продолжалось несколько лет, пока император лично не возглавил поход с целью наказать катаев.

В то же время, в 969 году, был убит Шулюй, ему наследовал сын Уюя Минцзи. С этого времени катайские императоры упоминаются только под своими китайскими именами. Минцзи изменил название своей империи Великий Ляо – на Великий Китай.

[ZHAN]

Осенью 970 года 60 000 катаев совершили набег на Китай близ столицы провинции Чжили (города Баодинфу), но 3000 китайцев под командованием талантливого военачальника, проинструктированного императором, сумели нанести превосходившим их в численности катаям поражение. Чтобы обезопасить страну от набегов, император предложил за голову каждого катая 24 куска шелка. По оценке императора, за два с половиной миллиона кусков шелка он мог бы купить всю катайскую армию.

С 975 года отношения между катаями и Китайской империей стали налаживаться, начался обмен дружественными посольствами. В 979 году вспыхнула война, и император династии Сун временно оккупировал Пекин и несколько городов поблизости. Катаи потеряли в сражениях около 10 000 человек. В следующем году катайское войско численностью 100 000 человек совершило набег на Шаньси и Чжили. Император, который первоначально желал вернуть себе Пекин, увидел, что прилегающие районы опустошены войной, и отказался от своего намерения. Набеги продолжались до самой смерти Сяня в 983 году. На троне его сменил 12-летний сын Лунсюй, мать которого стала «регентшей». Набеги и войны прекратились. Император издал указ, по которому предписывалось возвратить катаям все награбленное у них имущество, из чего следует, что зачинщиками набегов часто выступали сами китайцы.

Император не оставил попыток вернуть Пекин, и в 980 году внушительная китайская армия перешла через Великую стену между перевалом Гусиные Ворота и Пекином. Согласно плану императора, одна половина армии должна была наступать на Датун, а другая – совершить ложное нападение на Пекин, чтобы оттянуть на себя основные катайские силы, затем обойти их с флангов, зайти в тыл и нанести удар вместе с первой половиной армии. Императорская армия (вторая ее половина) без особого труда взяла несколько крупных городов, расположенных к югу от Пекина. Несмотря на блестящие успехи своего войска, император тревожился, что слишком быстрое наступление отрежет армию от баз снабжения. Стояла жаркая погода, солдаты были истощены и измучены, поэтому наступление пришлось прервать. Все военачальники, участвовавшие в этом походе, были разжалованы.

В 1003 году к императорскому двору прибыл китайский чиновник, работавший у катаев. Он известил императора о том, что происходило в катайской империи. Выяснилось, что в Пекине катаи удерживали 18 000 китайских кавалеристов. Общая численность армии восьми племен и четырех гарнизонов, расположенных к северу от Великой стены, составляла около 180 000 конных воинов, из которых 5600 всегда охраняли монарха. Армия численностью 94 000 человек предназначалась для совершения набегов на Китай.

Поздней осенью 1004 года катайский правитель со своей армией вторгся в Китай. Наиболее упорные сражения развернулись близ Хэцзяньфу. Катаям почти удалось окружить основные части императорской армии к северу от современного Гайчжоу. Судьба китайской армии, казалось, была предрешена, но на помощь пришел случай: выстрелом из засады катайский принц был ранен в голову и в ту же ночь скончался в своем лагере. Этот инцидент заставил катаев отступить. Через китайского военачальника, захваченного ими в плен, они предложили китайцам заключить мир.

Главным предметом споров на переговорах была территория к югу от 39-й параллели, которую династия Цзинь в свое время уступила катаям. По утверждению китайцев, эта территория была возвращена Китаю вторым императором династии Чжоу. В результате китайцы сохранили за собой эту территорию и получили право именовать себя «старшим братом», а катаям должны были выплачиваться ежегодные субсидии в виде 200 000 кусков шелка и 100 000 унций серебра.

Весной 1005 года три пограничных пункта – Сюнчжоу, Бачжоу и Баодин – по указу императора были открыты для торговли, здесь были основаны таможенные пункты. Дружеский обмен дипломатическими миссиями между Китаем и катаями продолжался в течение нескольких лет.

В начале 1010 года скончалась катайская регентша, вскоре после нее умер ее любовник, вместе с «королевой– матерью» правивший государством. Это был чрезвычайно проницательный и способный человек, и со временем катаи оценили его по достоинству. Лишившись своих лучших советников, катайский монарх стал непопулярен в народе.

В этот период в катайскую империю были включены владения нюйчжэней. Двадцать лет назад они предложили Китаю военную помощь, но она была отвергнута. Тогда нюйчжэни прекратили посылать императору дань и устремили свои взоры на катаев. Теперь катаи известили Китай, что они собираются напасть на Корею, которая прежде была тройственным союзом, вроде Англии, Шотландии и Ирландии, а с 930 года стала единым государством, обладавшим некоторой независимостью, но платившим дань Китаю.

В 986 году Корея по просьбе Китая атаковала катаев под предлогом того, что, совершая набег на нюйчжэней, катаи прошли по территории Кореи. На этом основании нюйчжэни пожаловались Китаю на Корею, полагая, что она является соучастником катаев. В 1000 году корейцы тоже пожаловались Китаю на то, что с того дня, как император Цзинь отдал долину Пекина катаям, Корея постоянно подвергалась набегам с их стороны. Не найдя у Китая сочувствия, Корея построила на своей границе шесть крепостей, после чего катаи объявили Корее войну. В состоявшемся сражении катаи потеряли почти всю свою армию и вынуждены были набирать солдат из жителей пекинской долины.

В нашем распоряжении есть довольно полный отчет о путешествии в Пекин через Сюнчжоу и Чжочжоу. В отчете есть краткое описание Пекина: среди прочего в VII веке Тайцзуном здесь был выстроен монастырь. В то время, впрочем, как и теперь, богатые люди летом покидали город, обосновываясь на окружающих холмах. К северу от столицы Датуна люди жили в огражденных частоколом хижинах с соломенными крышами и занимались в основном сельским хозяйством. Вдоль холмов они насадили деревья, чтобы защитить урожай от надвигающегося песка. Люди, жившие в горных долинах, занимались отжигом древесного угля. Из скота они разводили овец (или коз), свиней, иногда волов, лошадей и верблюдов.

Расстояние от центральной столицы до столицы проконсульства, основанной династией Тан и в описываемое нами время занятой бохайцами, составляло около 250 километров через реку Ширамурен. Затем еще около 100 километров до храма Амбаганя и династической гробницы: здесь хранились в качестве реликвии его сапоги, высота которых составляла 1–1,5 метра. Древние катайские владения располагались к северу от Ширамурен. К югу лежали земли кумоси. В северной столице были восточные и западные ворота, а все постройки были обращены фасадом на восток. В 100 километрах к северо-западу от этой столицы находились «Прохладные луга», куда летом приезжал монарх со своей семьей, чтобы спастись от жары. Ни языком, ни обычаями кумоси не походили на катаев: они были прекрасными земледельцами, лучниками и великолепными наездниками.

Судя по всему, останки Амбаганя первоначально были захоронены на кладбище чуть севернее центральной столицы (Датун), в месте, где поклонялись Небу и Земле. «Здесь находится войлочная юрта, вход в которую обращен на восток. К святилищу не ведут ступени, земля устлана войлоком, а за святилищем стоят две большие юрты. Для охоты в здешних местах иногда используют ручных леопардов. У катаев свои методы рыбной ловли: они ставят на льду юрту, бурят во льду отверстие и зажигают в юрте яркий огонь. Рыба, привлеченная светом, собирается у проруби, и катаи вылавливают ее в больших количествах».

В соответствии с катайскими законами вдова монарха и придворные облачались в национальные татарские костюмы, а монарх и китайские официальные лица надевали китайские костюмы. Кроме того, высокопоставленные катаи носили войлочные шапки, верх которых украшался золотым цветком. Волосы убирались под шапку. Часто надевали пурпурное одеяние, похожее на халат, и кожаный пояс, украшенный красным или желтым шнуром. Катайцы носили и шляпы с полями, как в Китае.

Таковы некоторые особенности жизни катаев, привлекшие внимание китайских послов. Несомненно, многочисленные китайские чиновники, жившие при катайском дворе, могли бы составить куда более интересные описания северного царства, однако при дворе царила взаимная ревность и зависть, а границы находились под пристальным наблюдением с целью воспрепятствовать проникновению в страну шпионов. Кроме того, китайцы, искавшие приюта в катайской империи, принадлежали по большей части к низшим классам общества и были неграмотными.

[ZHAN]

Китайский император Чженьцзун из династии Сун скончался в 1022 году, и Лунсюй поспешил выразить Китаю свои соболезнования. Сам он умер в 1031 году и получил полный комплект похоронных услуг в виде стенаний, плача, приношений и т. п. Трудно сказать, почему китайцы первоначально, после смерти его матери, называли этого монарха «неспособным», а потом прибавляли, что он всегда жил в мире с Китаем и никогда не создавал проблем.

Наследником Лунсюя стал его восьмой сын Цзунчжэнь, катайское имя которого звучало как Мубугу.

У Китая сложились непростые отношения с ордосским государством тангутов, правитель которого в 1028 году захватил уйгурский город Ганьчжоу. Цзунчжэнь увидел в этом благоприятную возможность и собрал войска в пекинской долине. После этого он направил своему «старшему брату», китайскому императору, послание, в котором поднял вопрос о десяти округах, возвращенных императором Чжоу, и пожаловался на попытку императора Тайцзуна из династии Сун в 986 году захватить излучину Желтой реки и пекинскую долину. Два округа, напоминал Цзунчжэнь, все еще остаются в руках китайцев. Катайские послы, не владевшие в полной мере дипломатическим искусством, не сумели скрыть от китайского императора свои истинные цели: катаям нужны были крупные ежегодные субсидии.

Император направил катаям ответ с послом, эскорт которого напоминал войско. Посол должен был напомнить катайскому монарху, что мир, не нарушавшийся ничем на протяжении сорока лет, был выгоден обеим сторонам и было бы неразумно разрушить то, что с таким трудом создали их предки. Императорский посол объяснил, что война 979 года разразилась из-за того, что катаи поддержали врага Китая. Что до тангутов, то Китай и сам в состоянии справиться с ними. Посол заверил, что Китай не держит на своих границах войск больше, чем нужно для мирного времени. Письмо императора оканчивалось призывом сохранить добрососедские отношения и не раздувать мелкие проблемы в повод для требования уступки территорий. Император заявил, что увеличит субсидии катаям на сумму податей, взимаемых на спорных территориях.

Послание императора произвело на Цзунчжэня большое впечатление, и он тут же предложил заключить брачный союз. Однако китайский посол заявил, что брачные союзы не в состоянии удержать стороны от конфликтов и что все приданое принцессы не стоит ежегодных субсидий. В конечном итоге Цзунчжэнь согласился с этим, и субсидии были увеличены.

В 1044 году катаи объявили войну тангутам на том основании, что те укрывали у себя перебежчиков. В этой войне успех был на стороне катаев, в 1049 году они объявили о своей победе.

В 1054 году Цзунчжэнь направил к императору посла, прося передать, что так благодарен Китаю за сохранение пятидесятилетнего мира, что желал бы иметь портрет императора. Он также отправил императору прирученного слона. В следующем году Цзунчжэнь отправил императору свой собственный портрет, а вскоре после этого, на двадцать шестом году правления, скончался.

Этого монарха считали великодушным. Он поощрял распространение буддизма, многие бонзы занимали при его дворе высокие посты. Наследником Цзунчжэня стал его сын Хунцзи, после его восшествия на престол состоялся обычный обмен с Китаем дружественными миссиями и портретами монархов.

Очевидно, в 1006 году был заключен договор, согласно которому катаям не разрешалось пользоваться приграничными реками. Однако жители пограничных территорий вскоре стали тайно ловить рыбу и собирать тростник. Какое-то время китайские власти бездействовали, лишь периодически выражали робкие протесты. Однако вскоре на должность «губернатора» китайского пограничного района Сюнчжоу был назначен новый чиновник. Он схватил нескольких нарушителей и казнил их, а лодки уничтожил.

В феврале и марте катаи обычно отправлялись на 60-дневную охоту, после чего шли рыбачить, прорубая во льду проруби. Затем наступал сезон соколиной охоты, когда катаи добывали диких уток, гусей и т. п. Летом, чтобы спастись от палящего зноя, они уходили в Угольные холмы или Верхнюю столицу. Осенью они отправлялись в горы охотиться на оленей. По ночам загонщики играли на рожках, имитируя олений крик.

У катаев было два знатных клана: Сяо – представители царского дома кумоси и Елюй – представители правящего дома катаев.

Все жители империи от 15 до 50 лет должны были служить в армии. Перед началом военного похода закалывались пегий бык и белый конь – эти жертвоприношения предназначались Небу, Земле, Солнцу и духам. Согласно катайским обычаям, каждый воин должен был иметь трех коней, седло, попону, защиту для коня из железа или кожи, одного слугу для обеспечения провизией, второго – для присмотра за снаряжением, четыре лука, 400 стрел, длинное и короткое копья, топор, шило, маленький штандарт, кремень, кувшин, мешок для провианта, кусок войлока и зонт, а также 60 метров веревки и бушель высушенного зерна.

Армия появлялась на юге в ноябре, а уходила оттуда в феврале, вырубая деревья, поджигая дома, уводя с собой женщин, стариков и детей. Сначала ворота городов подвергались атакам небольших отрядов, которые в случае неудачи отступали за подкреплением. Во время штурма в авангарде пускали пленных, заставляя их заполнять рвы землей и сучьями.

Армия состояла из батальонов, в каждом из которых было от 500 до 700 всадников, в зависимости от дороги, по которой они продвигались. Батальоны наступали поочередно, сменяя друг друга по мере усталости. Таким образом обеспечивалась непрерывная атака. Монарх всегда был окружен охраной, в которой служили ветераны. Катайские войска, состоявшие главным образом из пехоты, вынуждены были нести на себе запас провизии и снаряжение, вследствие чего после нескольких дней пути солдаты выбивались из сил.

[ZHAN]

В 1066 году катаи снова стали именовать своего императора «Великий Ляо».

В 1067 году они направили в Китай посольство по случаю восшествия на престол императора Шэньцзуна, но вместе с тем усилили свои укрепления и пополнили запасы зерна и оружия, а также стянули к границам дополнительные войска.

Катайский монарх Хунцзи был способным и волевым администратором, обладал спокойным и уравновешенным характером. Единственным его недостатком было то, что он слишком потакал своим фаворитам. В результате дворцовых интриг монарх и его мать пали от руки одного из фаворитов. Убийца, а также тысячи других людей были казнены по приказу премьер-министра.

В 1101 году после смерти деда, правившего на протяжении 47 лет, на престол взошел его внук по имени Яньси.

Китайский император Чжецзун скончался за год до того. В этот период Китай снова находился в состоянии войны с тангутами. Катаи решили выступить посредниками. Узнав об этом, продажный китайский чиновник (столь красочно описанный в упомянутом ранее романе) задержал катайских послов и вместо них направил миссию с просьбой о военной помощи.

Яньси пришел в ярость. Четыре года спустя он снова направил послов, стремясь вмешаться в дела Китая. В конечном итоге его алчность и жестокость привели к тому, что все вассальные государства, входившие в его империю, восстали против тирана.

Одним из таких вассалов было племя нюйчжэней, вождь которых, Агуда, поднял мятеж в то время, когда император охотился на оленей. Агуда захватил территории близ современной Нингуты и нанес удар по армии Бохая, посланной навстречу ему. Жители этого города издавна с пренебрежением относились к нюйчжэням, имея обыкновение избивать их, а при торговых сделках недоплачивать изрядные суммы. Теперь нюйчжэни вспомнили старые обиды и принялись истреблять катаев.

Против восставших была направлена армия под командованием катайского военачальника. Численность войска не превышала 5000 человек, в нее входили кумоси и катаи. В этом регионе давно царил мир, армия быстро пополнялась добровольцами. Многие из них, уверенные в победе катаев, привезли с собой свои семьи.

Нюйчжэни, перейдя реку Сунгари, застали войско катаев врасплох. Катаи в панике бежали, в то время как нюйчжэни беспрепятственно брали в плен женщин и детей, уводили скот, грабили казну. Нюйчжэни преследовали отступающую армию врага на протяжении 50 километров.

Вскоре Агуда нанес еще одно поражение катаям и принял императорский титул, назвав свою империю Цзинь, или «Золотая». Прибывшие к нему китайские послы долгое время не могли получить аудиенцию.

В это время как раз восстало Бохайское государство, бохайцы убили деспотичного катайского наместника и провозгласили правителем своего военачальника. В руки бохайцев попал почти весь Ляодун, за исключением современного Мукдена. Один из китайских министров вызвался возглавить 20-тысячную армию против бохайцев. Ему сопутствовала удача: бохайский император был обезглавлен.

В 1118 году в катайской империи воцарился голод, он был настолько сильным, что в империи были зафиксированы случаи людоедства.

Теперь на пост главнокомандующего Яньси назначил своего дядю. Он выступил против нюйчжэней, но потерпел поражение и вынужден был отступить с остатками своей кавалерии, а нюйчжэни тем временем захватывали город за городом и дошли до реки Далин.

Яньси находился в центральной столице, когда до него долетело известие о поражении его армии. Он тут же приказал набить 500 мешков драгоценностями, взял 200 лучших коней и приготовился к побегу. Своим приближенным он сообщил, что решил искать приюта у его брата, императора Сун или у тангутского правителя, с семьей которого Яньси был связан брачным союзом. Впрочем, он выразил сожаление, что в случае прихода нюйчжэней народ его будет истреблен. Однако нюйчжэни решили отдохнуть и потому повернули назад, Яньси получил драгоценное время.

В 1120 году нюйчжэни захватили Верхнюю столицу, разрушив все императорские гробницы. А у катаев разгорелись распри по поводу наследования престола. У Яньси было четыре сына, трое из которых были от разных матерей.

Мать второго сына – самого перспективного наследника – была убита в результате дворцовых интриг, а мужья двух ее сестер с кавалерией перешли на сторону нюйчжэней. Между тем армия последних уже перешла реку Ляо.

В 1121 году нюйчжэни овладели центральной столицей, и Яньси опять вынужден был бежать. По мере того как он удалялся от столицы, войско его таяло. В этом походе второй сын Яньси, не без интриг со стороны отца, покончил жизнь самоубийством. В конце концов с Яньси остался лишь старший сын с 300 всадниками.

Между тем нюйчжэни отправили послов к китайскому императору и получили субсидии, которые до этого выплачивались катаям. Агуда считал себя равным императору, поэтому тот обратился к правителю нюйчжэней как к «Его Величеству, Великому Императору Цзинь».

Китайцы и нюйчжэни разделили сферы влияния: Пекин и Тяньцзинь остались в руках китайцев, нюйчжэни получили центральную столицу и Юнпинфу. Огромные табуны катайских коней, пасшихся на равнинах южнее Тяньцзиня, тоже отошли нюйчжэням. Однако формально Пекин находился в руках нюйчжэней.

Теперь, когда катайской империи пришел конец, китайцы могли сосредоточить свое внимание на нюйчжэнях. Китайцы требовали уже не только вернуть им Пекин, но также желали забрать и Юнпинфу. В ответ на это военачальник нюйчжэней заявил китайцам, что если они не умерят свои претензии, то не получат ни Пекина, ни податей с прилегающих к нему шести округов – все это будет передано нюйчжэньской династии. В этот период Юнпинфу стал столицей империи Цзинь. В ходе переговоров было достигнуто соглашение о том, что Китай должен будет увеличить денежные субсидии, которые ранее выплачивались катаям, а теперь нюйчжэням. Кроме того, Китай обязался предоставить нюйчжэням 2 000 000 мер зерна. В обмен на это китайцы получали пекинскую долину до Великой стены и три перевала.

Пока нюйчжэни и китайцы проводили переговоры, беглый катайский император Яньси дошел до Тендука, а затем продвинулся дальше и осел в одном из городов провинции Шаньси. Однако вскоре один из нюйчжэньских военачальников захватил всю семью Яньси. Теперь беглец искал прибежища на плато Ордос, в государстве Ся или у тангутов, но тангуты из страха перед Китаем не решились предоставить ему приют, и Яньси в конце концов укрылся в одном из тибетских племен.

В начале 1125 года, когда в его распоряжении все еще находилось до тысячи всадников, нюйчжэни застали Яньси врасплох и взяли его в плен. При нем была золотая статуя Будды высотой почти 5 метров и множество других ценностей. Уходя от погони, Яньси постепенно бросал ценности. Нюйчжэньский военачальник вел себя очень вежливо, он спешился, опустился на колени перед своим пленником и подал ему кубок с вином, после чего Яньси был перевезен в Маньчжурию и заключен под стражу близ современного Владивостока.

Так пала катайская империя.

Вскоре после этого нюйчжэни, уставшие от вероломства китайцев, штурмом взяли город и потребовали отдать им территорию Китая, расположенную к северу от Желтой реки. Тангуты между тем поспешили объявить себя вассалами нюйчжэней.

В 1126 году нюйчжэнская армия пересекла Желтую реку на крошечных лодчонках и захватила китайскую столицу – современный Кайфэнфу. Нюйчжэни потребовали увеличить размер субсидий, признать нюйчжэньского императора равным императору Китая и передать нюйчжэням определенные территории. Китайцы не сразу осознали серьезность своего положения. Чтобы преподнести им урок, нюйчжэни нанесли китайским войскам ряд сокрушительных поражений и штурмом взяли столицу, при этом китайский император сдался нюйчжэньскому полководцу. Вместе со своей обширной семьей китайский император был перевезен в Татарию.

Теперь владения нюйчжэней охватывали почти всю современную провинцию Шаньси, провинции Шаньдун и Чжили, а также часть провинции Хунань. На китайском престоле впоследствии еще появлялись собственно китайцы: с 1368 по 1643 год. С того времени страна находилась в руках маньчжу – мелкого племени, связанного с нюйчжэнями и говорившего на сходном с ними языке. Таким образом, за исключением династий Хань (200 до н. э. – 200 н. э.) и династии Тан (600–900) ни один из правящих домов не был в состоянии надолго удержать под своей властью Северный Китай.

Использован материал: Эдуард Паркер. Татары. История возникновения великого народа. Центрполиграф. 2010